Стихотворения и поэмы

Полежаев Александр Иванович

28. Кольцо

Я полюбил ее с тех пор, Когда печальный, тихий взор Она на мне остановила, Когда безмолвным языком Очей, пылающих огнем, Она со мною говорила. О, как безмолвный этот взор Был для души моей понятен, Как этот тайный разговор Был восхитительно приятен! Пронзенный тысячами стрел Любви безумной и мятежной, Я, очарованный, смотрел На милый образ девы нежной; Я весь дрожал, я трепетал, Как злой преступник перед казнью,— Непостижимою боязнью Мой дух смущенный замирал… Полна живейшего вниманья К моей мучительной тоске, Она с улыбкой состраданья, Как ропот арфы вдалеке, Как звук волшебного напева, Мне чувства сердца излила. И эта речь, о дева, дева, Меня как молния пожгла!.. Властитель мира, царь небесный! …………………………………………………… Она, мой ангел, друг прелестный, Она — не может быть моей!.. Едва жива, она упала Ко мне на грудь; ее лицо То вдруг бледнело, то пылало,— Но на руке ее сверкало, Ах, обручальное кольцо!.. Свершилось всё!.. Кровавым градом Кольцо невесты облило Мое холодное чело… Я был убит землей и адом… Я встал,

отбросил от себя Ее обманчивую руку И, сладость жизни погубя, Стеснив в груди любовь и муку, Ей на ужасную разлуку Сказал: «Прости, забудь меня! Прости, невеста молодая, Любви торжественный залог! Прости, прекрасная, чужая! Со мною смерть — с тобою бог! Спеши на лоно сладострастья, На лоно радостей земных, Где ждет тебя в минуту счастья Нетерпеливый твой жених; Где он, с владычеством завидным, Твой пояс девственный сорвет И, с самовластием обидным, Своею милой назовет… Люби его: тебя достоин Судьбою избранный супруг; Но помни, дева, — я покоен: Твой долг — мучитель, а не друг… Печально, быстро вянут розы На зное летнем без росы; В темнице душной моют слезы Порабощенные красы…» Далёко, долго раздавался Стон бедной девы над кольцом, И с шумной радостью примчался За нею суженый с попом. Напрасно я забыть былое Хочу в далекой стороне: Мне часто видится во сне Кольцо на пальце золотое, Хочу забыть мою тоску, Твержу себе: она чужая!.. Но, бесполезно изнывая, Забыть до гроба не могу. Конец 1820-х годов?

29. К друзьям

Игра военных суматох, Добыча яростной простуды, В дыму лучинных облаков, Среди горшков, бабья, посуды, Полуразлегшись на доске Иль на скамье, как вам угодно, В избе негодной и холодной, В смертельной скуке и тоске Пишу к вам, ветреные други! Пишу — и больше ничего, И от поэта своего Прошу не ждать другой услуги. Я весь — расстройство!.. Я дышу, Я мыслю, чувствую, пишу, Расстройством полный; лишь расстройство В моем рассудке и уме… В моем посланье и письме Найдете вы лишь беспокойство! ………………………………………………… ………………………………………………… И этот приступ неприродный Вас удивит, наверно, вдруг. Но, не трактуя слишком строго, Взглянув в себя самих немного, Мое безумство не виня, Вы не осудите меня. Я тот, чем был, чем есть, чем буду Не пременюсь, не пременим… Но ах! Когда и где забуду, Что роком злобным я гоним? Гоним, убит, хотя отрада Идет одним со мной путем И в небе пасмурном награда Мне светит радужным лучом. «Я пережил мои желанья!» — Я должен с Пушкиным сказать, «Минувших дней очарованья» Я должен вечно вспоминать. Часы последних сатурналий, Пиров, забав и вакханалий Когда, когда в красе своей Изменят памяти моей? Я очень глуп, как вам угодно, Но разных прелестей Москвы Я истребить из головы Не в силах… Это превосходно! Я вечно помнить буду рад: «Люблю я бешеную младость, И тесноту, и блеск, и радость, И дам обдуманный наряд». Моя душа полна мечтаний, Живу прошедшей суетой, И ряд несчастий и страданий Я заменять люблю игрой Надежды ложной и пустой. Она мне льстит, как льстит игрушка Ребенку в праздник годовой, Или как льстит бостон и мушка Девице дряхлой и седой — Хоть иногда в тоске бессонной Ей снится образ жениха,— Или как запах благовонный Льстит вялым чувствам старика. Вот всё, что гадкими стихами Поэт успел вам написать, И за небрежными строками Блестит безмолвия печать… В моей избе готовят ужин, Несут огромный чан ухи,— Стол ямщикам голодным нужен,— Прощайте, други и стихи! Когда же есть у вас забота Узнать, когда и где охота Во мне припала до пера,— В деревне Лысая гора. Между июнем и декабрем 1829

30. Казак

Под Черные горы на злого врага Отец снаряжает в поход казака. Убранный заботой седого бойца Уж трам абазинский стоит у крыльца. Жена молодая с поникшей главой Приносит супругу доспех боевой, И он принимает от белой руки Кинжал Базалая, булат Атаги И труд Царяграда — ружье и пистоль. [47] На скатерти белой прощальная соль, И хлеб, и вино, и Никола святой… Родителю в ноги… жене молодой — С таинственной бурей таинственный взор, И брови на шашку — вине приговор, Последнего слова и ласки огонь!.. И скрылся из виду и всадник и конь! Счастливый казак! От вражеских стрел, от меча и огня Никола хранит казака и коня. Враги заплатили кровавую дань, И смолкла на время свирепая брань. И вот полунощною тихой порой Он крадется к дому глухою тропой, Он милым готовит внезапный привет, В душе его мрачного предчувствия нет. Он прямо в светлицу к жене молодой, И кто же там с нею?.. Казак холостой! Взирает обманутый муж на жену И слышит в руке и душе сатану: «Губи лицемерку — она неверна!» Но вскоре рассудком изгнан сатана… Казак изнуренные силы собрал И, крест сотворивши, Николе сказал: «Никола, Никола, ты спас от войны, Почто же не спас от неверной жены?» Несчастный казак! 1830 Кавказ

47

На Кавказе между казаков пистолет так всегда называется.

31. Ночь на Кубани

Весенний вечер на равнины Кавказа знойного слетел; Туман медлительный одел Гор дальних синие вершины. Как море розовой воды, Заря слилась на небе чистом С мерцаньем солнца золотистым, И гаснет всё; и с высоты Необозримого эфира, Толпой видений окружен, На крыльях легкого зефира Спустился друг природы — сон… Его влиянию покорный, Забот и воли мирный сын, Покой вкушает благотворный Трудолюбивый селянин. Богатый духом безмятежным, Он спит в кругу своей семьи Под кровом верным и надежным Давно испытанной любви И счастлив в незавидной доле! Его всегда лелеют сны: Он видит вечно луг и поле, И

поцелуй своей жены. И он — заране утомленный Слепой фортуны сибарит — И он от бедного сокрыт На ложе неги утонченной! Напрасно голос гробовой Страданья тяжкого взывает: Он никогда не возмущает Его души полуживой! И пусть таит глухая совесть Свою докучливую повесть: Ее ужасно прочитать Во глубине души убитой! Ужасно небо призывать Деснице, кровию облитой!.. Едва заметною грядой — Громад воздушных ряд зыбучий — Плывут во тьме седые тучи, И месяц бледный, молодой, Закрытый их печальной тканью, Прорезал дальний горизонт И над гремучею Кубанью Глядится в новый Геллеспонт… Бывало, бодрый и безмолвный, Казак на пагубные волны Вперяет взор сторожевой: Нередко их знакомый ропот Таил коней татарских топот Перед тревогой боевой; Тогда винтовки смертоносной Нежданный выстрел вылетал — И хищник смертию поносной На бреге русском погибал. Или толпой ожесточенной Врывались злобные враги В шатры Защиты изумленной — И обагряли глубь реки Горячей кровью казаки. Но миновало время брани, Смирился дерзостный джигит, И редко, редко на Кубани Свинец убийственный свистит. Молчаньем мрачным и печальным Окрестность битв обложена, И будто миром погребальным Убита бранная страна… Всё дышит негою прохладной, Всё спит… Но что же сон отрадный В тиши таинственных ночей Не посетит моих очей? Зачем зову его напрасно? Иль в самом деле так ужасно Утратить вольность и покой? Ужель они невозвратимы, Кумиры юности моей, И никогда не укротимы Порывы сильные страстей? ………………………………………… ………………………………………… ………………………………………… ………………………………………… Ах, кто мечте высокой верил, Кто почитал коварный свет И на заре весенних лет Его ничтожество измерил; Кто погубил подобно мне Свои надежды и желанья; Пред кем разрушились вполне Грядущей жизни упованья; Кто сир и чужд перед людьми, Кому дадут из сожаленья Иль ненавистного презренья Когда-нибудь клочок земли — Один лишь тот меня оценит, Моей тоски не обвинив, Душевным чувствам не изменит И скажет: «Так, ты несчастлив!» Как брат к потерянному брату, С улыбкой нежной подойдет, Слезу страдальную прольет И разделит мою утрату!.. …………………………………………… Лишь он один постигнуть может, Лишь он один поймет того, Чье сердце червь могильный гложет! Как пальма в зеркале ручья, Как тень налетная в лазури, В нем отразится после бури Душа унылая моя!.. Я буду — он, он будет — я, В одном из нас сольются оба, И пусть тогда вражда и злоба, И меч, и заступ гробовой Гремят над нашей головой!.. …………………………………………… …………………………………………… …………………………………………… …………………………………………… Но где же он, воображенье Очаровавший идеал,— Мое прелестное виденье Среди пустых, туманных скал? Подобно грозным исполинам, Они чернеют по равнинам В своей бесстрастной красоте; Лишь иногда на высоте Или в развалинах кремнистых Мелькает пара глаз огнистых, Кабан свирепый пробежит Или орлов голодных стая, С пустынных мест перелетая, На время сон их возмутит. А я на камне одиноком, Рушитель общей тишины, Сижу в забвении глубоком, Как дух подземной стороны, И пронесутся дни и годы Своей обычной чередой, Но мне покоя и свободы Не возвратят они с собой! 1830 или 1831

32. Водопад

Между стремнин с горы высокой Ручьи прозрачные журчат, И вдруг, сливаясь в ток широкой, Являют грозный водопад. Громады волн буграми хлещут В паденье быстром и крутом И, разлетевшись, ярко блещут Вокруг серебряным дождем. Ревет и стонет гул протяжный По разорвавшейся реке И, исчезая с пеной влажной, Смолкает глухо вдалеке. Вот наша жизнь! Вот образ верный Погибшей юности моей! Она в красе нелицемерной Сперва катилась как ручей; Потом в пылу страстей безумных, Быстра как горный водопад, Исчезла вдруг при плесках шумных, Как эха дальнего раскат. Шуми, шуми, о сын природы! Ты безотрадною порой Певцу напомнил блеск свободы Своей свободною игрой! 1830 или 1831

33. Черная коса

Там, где свистящие картечи Метала бранная гроза, Лежит в пыли, на поле сечи, В три грани черная коса. Она в крови и без ответа, Но тайный голос произнес: «Булат, противник Магомета, Меня с главы девичьей снес! Гордясь красой неприхотливой В родной свободной стороне, Чело невинности стыдливой Владело мною в тишине. Еще за час до грозной битвы С врагом отечественных гор Пылал в жару святой молитвы Звезды Чир-Юрта ясный взор. Надежда храбрых на пророка Отваги буйной не спасла, И я во прах веленьем рока Скатилась с юного чела! Оставь меня!.. Кого лелеет Украдкой нежная краса, Тому на сердце грусть навеет В три грани черная коса». 1831

34-36. Песни

1. «Зачем задумчивых очей…»

Зачем задумчивых очей С меня, красавица, не сводишь? Зачем огнем твоих речей Тоску на душу мне наводишь? Не припадай ко мне на грудь В порывах милого забвенья,— Ты ничего в меня вдохнуть Не можешь, кроме сожаленья! Меня не в силах воспалить Твои горячие лобзанья, Я не могу тебя любить — Не для меня очарованья! Я был любим и сам любил — Увял на лоне сладострастья И в хладном сердце схоронил Минуты горестного счастья; Я рано сорвал жизни цвет, Всё потерял, всё отдал Хлое,— И прежних чувств, и прежних лет Не возвратит ничто земное! Еще мне милы красота И девы пламенные взоры, Но сердце мучит пустота, А совесть — мрачные укоры! Люби другого: быть твоим Я не могу, о друг мой милый!.. Ах, как ужасно быть живым, Полуразрушась над могилой! <1828>