Стихотворения и поэмы

Уткин Иосиф Павлович

3. ПАРТИЗАН

На стременах он тверже, пожалуй. Ишь, как криво под валенком пол! До Саянов, Как раз от Урала, На кобыле Хромой пришел. Вот сейчас — шестьдесят отчёкал. Если нужно — Не слезет сто. Весь продрог, Отморозил щеки, Отморозил — И хоть бы што! А от пашни не больше году, И тогда никто не ждал, Он сказал отцу: «За слободу Хочь умру…» — И коня оседлал. И теперь, не моргнувши глазом, Полетит даже против скал. Он за год Уж четыре раза Перевязку в крови таскал… Вот сейчас — шестьдесят отчёкал. Если нужно — Не слезет сто. Весь продрог, Отморозил щеки, Отморозил — И хоть бы што! Хорошо

б Дремануть немножко! Хорошо б Курнуть с пути! И двойную собачью ножку Закосневшей рукой скрутил. _____ На пороге помощник гаркнул: «В штаб. Живее! Помер! Н-ну?!» Торопливо замял цигарку, Неуклюже повернул. На стременах он тверже, пожалуй. Ишь, как криво под валенком пол! Вкось до штаба — Не больше квартала, Он же черт ее сколько брел… _____ Командир проскрипел: «В „Кольках“ В потребилке — пороховик. Понимаешь?» Смолчал. Только Вскинул пару бровей на миг. «Чтобы завтра же, Нужно скоро… А теперь, брат, давай — пожму…» И, бледнея, левой — на ворот Нацепил Ильича ему… _____ Петухи до зари кричали, А потом замолчали вдруг. В эту ночь мужики слыхали Взрыв на семьдесят верст вокруг… Он остался. Попал с размаху (Ночь запутала) — На патруль. Говорят, что его папаху Искромсало шестнадцать пуль. 1923

4. ПИСЬМО

…Я тебя не ждала сегодня И старалась забыть любя. Но пришел бородатый водник И сказал, что знает тебя. Он такой же, как ты, лохматый, И такие же брюки-клеш! Рассказал, что ты был под Кронштадтом. Жив… Но больше домой не придешь… Он умолк. И мы слушали оба, Как над крышей шумит метель. Мне тогда показалась гробом Колькина колыбель… Я его поняла с полслова, Гоша, Милый!.. Молю… Приезжай… Я тебя и такого… И безногого… Я люблю! 1923

5. СЧЕТ

Брату

1

Очень ласково цепкой лапой Приласкал нас Британский Лев. Много будут и долго плакать Наши матери нараспев. Лондон. Лордам, Обеим палатам Счет — мой стих. За моего убитого брата И еще миллионы таких. Сознаюсь — довольно долго Головами не торговал. Но считаю — Не меньше, чем доллар,— Каждая Голова. Ну, не их, не британцев, и петь ли, Не о них ли, сиротка мой? Очень ловко — английские петли Крутит добрый поручик Джой…

2

Счет второй… Только как мы положим? Я на счетах прикинуть хотел. Нет, не Крым! А Поволжье С трехмилльонной армией тел… Да, ужасно горды англичане, Даже к голоду гордость есть. А ведь крошечным Клашам, Таням Было по пять, по шесть. В каждой хате (Да, в каждой хате!) Мне печальный скрипит напев. Я боюсь, что волос не хватит У тебя, Британский Лев. Много, много чужим и близким Ваш приезд, чужеземцы, принес. У моей знакомой курсистки Провалился недавно нос.

3

Я к великим британским сагибам, Как индус, умиленьем прожжен. О, какое большое спасибо Можно просто сказать — ножом! Но всегда, Хоть и злоба точит, Хоть и плещется мыслями желчь, Помню я, Помним мы — Не рабочий Приходил наши села жечь. Нам обоим Восток зажженный Неиспытанно души жжет. И мы оба — с портовым Джоном Исторический пишем счет. И когда нам столетия свистнут (Это время вот-вот!), Мы предъявим министрам Из наганов Свинцовый счет. <1924>

6. 21 ЯНВАРЯ 1924 ГОДА

Каждый спину и душу сгорбил, И никто не хотел постичь. Из Кремля прилетели скорби: «Двадцать первого… умер… Ильич!» И, как будто бы в сердце ранен, Содрогайся до основ, Зарыдал хор рабочих окраин, Надрывая глотки гудков. И пошли с похоронным стоном, И от стонов кривился рот. Но читал я на красных знаменах, Что Ильич никогда не умрет. Но видал я, как стены дрожали, Услыхавши клятвенный клич. И, я знаю, в Колонном зале Эту клятву слыхал Ильич; Ну, так работу скорь, Крепче клинок меча! Мы на железо — скорбь, Мы на борьбу — печаль. Шире разлет плеча: — Нет Ильича! Конец января — начало февраля 1924

7. РАССКАЗ СОЛДАТА

Я люблю пережитые были В зимний вечер близким рассказать… Далеко, в заснеженной Сибири, И меня ждала старуха мать. И ходила часто до порогу  (Это знаю только я один) Посмотреть на белую дорогу, Не идет ли к ней бродяга-сын. Только я другой был думой занят. По тайге дорога шла моя. И пришли к ней как-то партизаны И сказали, Что повешен я. Вскипятила крепкий чай покорно, Хоть и чаю пить никто не смог, И потом надела черный Старый бабушкин платок. А под утро, валенки надвинув, В час, когда желтеет мгла, К офицерскому ушла овину — И овин, должно быть, подожгла. Отпевать ее не стала церковь. Поп сказал: «Ей не бывать в раю». Шомполами в штабе офицерском Запороли мать мою!.. Вот когда война пройдет маленько И действительную отслужу, Я в Сибирь, В родную деревеньку, Непременно к матери схожу. 1924

8. РАССТРЕЛ

И просто так — Без дальних слов — Как будто был и н ебыл… За частоколами штыков Так тяжело смотреть на небо… И не борись… И не зови… И жизнь была не сладкой… Как в лихорадке — грузовик, И я — как в лихорадке. Для волка сердце — ничего. А много ли зверюге надо? И с полушубка моего Солдат весь путь Не сводит взгляда. Могу и душу подарить — Вон там за следующей горкой… ………………………………………. «Товарищ, дай-ка закурить…» — «Последняя махорка…» Колдобный дуб на что велик, А в бурелом — соломке ровня. Как аллигатор, грузовик Улегся у каменоломни. И офицер спросил: «Готов?» Я сосчитал штыки невольно. Зачем им дюжина штыков? И одного вполне довольно… Потухли, ухнув, фонари!.. Жара… Во рту прогоркло.  «Т-т-т-оварищ… дай-ка закурить». — «Подохнешь без махорки…» 1924

9. НАЛЕТ

До курных хат — недалеко, И кони ладно пропотели. Буран косматым кулаком Мотал и ёжил ели. И брал на грудь буранный гул Сосняк глухой и древний. И псом испуганным в снегу Корежилась деревня. Полковник вырос над лукой: «Закладывай патроны!» И каждый скованной рукой Тугой курок потрогал. И застонал оконный звон! Обезумевший вдрызг, Всю ночь казачий конный взвод Дырявил шкуры изб. И никогда, как в тот восход, Под розовевшим небом У проруби багровый лед Таким багровым не был… Нагайка кинула коня. Буран — опять напевней… На дыбе дымного огня Шаталася деревня… 1924

10. ПЕСНЯ О МАТЕРИ

(1914 г.)

Вошел и сказал: «Как видишь, я цел, Взять не сумели Враги на прицел. И сердце не взяли, И сердце со мной! И снова пришел я, Родная, домой. Свинцовые ночи Не ждут впереди!» И орден Пылал у него на груди. А очи — как дым! А сердце — как дым! Так радостно жизнь уберечь молодым! И больно сказала Седая мать: «Мой милый, Устала я плакать и ждать. Я знаю, как много Страданий в бою. Но больше боялась За совесть твою. Скажи: Человеком На фронте ты был?..» И глухо сказал он: «Семнадцать убил…» И годы — как дым, И радость — как дым, Так горестно жизнь потерять молодым!.. И больше никто Говорить не мог. И молча солдат Ступил за порог, А сзади, как водная Муть глубока, Глазами старухи Смотрела тоска. Он шел к горизонту, Тоска — впереди, И орден… Дрожал у него на груди… Ах, бедная мать! Ах, добрая мать! Кого нам любить? Кого проклинать? 1924