Стихотворения и поэмы

Уткин Иосиф Павлович

21. ПЕСНЯ О ПЕСНЕ

Пусть другой гремит и протестует — Каждой песне свой предел и путь. Я хотел бы девушку простую На раздумье мудрое толкнуть. Пусть прочтет И пусть закусит губы, Девичью пушистую губу, Пусть прочтет И пусть она полюбит Нашу грусть, и радость, И борьбу. 1925

22. МОЛОДЕЖИ

Нас годы научили мудро Смотреть в поток До глубины, И в наших юношеских кудрях До срока — Снежность седины. Мы выросли, Но жар не тает, Бунтарский жар В нас не ослаб! Мы выросли, Как вырастает Идущий к пристани корабль. 1925

23. СУНГАРИЙСКИЙ ДРУГ

Тревожен век. И мне пришлось скитаться. И четко в памяти моей Глаза

печального китайца В подковах сомкнутых бровей. Мы верим тем, Кто выверен в печалях; Я потому его и помню так, Что подружились мы И повстречались За чашей круговых атак. Да, Никогда нам так не породниться, Как под единым знаменем идей! И в ногу шли: Китаец желтолицый И бледнолицый иудей. Года летят, Как зябкие синицы, Как снег, Как дымное кольцо, И мне теперь почти что снится Его раскосое лицо. Года летят, Как зябкие синицы, Как конь летит из-под плетей!.. И мне теперь, Пожалуй, только снится Восторг атак на родине моей… Мой друг живет на дальнем берегу, На дальней Сунгари — И это неизбежно, — Но для него я строго берегу Мою приятельскую нежность. Я не скажу ему: «Сюда, мой друг, скорей!» Я не скажу, Прекрасно понимая, Что родину и матерей Никто и никогда не забывает! Но если крикнут боевые птицы У сунгарийских грустных пустырей, Сомкнутся вновь — Китаец желтолицый И бледнолицый иудей. 1925

24. ГОСТЕПРИИМСТВО

Мы любим дом, Где любят нас. Пускай он сыр, пускай он душен. Но лишь бы теплое радушье Цвело в окне хозяйских глаз. И по любой мудреной карте Мы этот странный дом найдем — Где длинный чай, Где робкий фартук, Где равно — в декабре и в марте — Встречают Солнечным лицом! 1925

25. ПАМЯТИ ЗАМУЧЕННЫХ

Наш путь крестами обозначен. Но крепок дуб от старческих морщин! Закал борьбы: теряя, мы не плачем, И, проклиная, мы молчим. В нас многое захолодила снежность, Но, чуждая никчемных слов, И в нас есть дружеская нежность И комсомольская любовь. И если так, то в черный день утраты, Как самым-самым дорогим, Мы вам, товарищи… ребяты, Любовь и нежность отдадим! Всему есть срок… сорвется голос ровный, В шеренге дней и дни расплаты есть: Мы не откроем рта, но будут многословны Огонь и сталь, наган и месть! Первая половина 20-х годов (?)

26. МУДРОСТЬ

Когда утрачивают пышность кудри И срок придет вздохнуть наедине, В неторопливой тишине К нам медленно подходит мудрость. Издалека. Спокойствием блистая (Будильник скуп! Будильник слаб!), Как к пристани направленный корабль, Она величественно вырастает… Но вот пришла. И многое — на убыль: Непостоянство, ветреность, порыв… И перламутровый разлив Уж редко открывает губы. И пусть потом нам девушка приснится, Пусть женщина перерезает путь, — Мы поглядим не на тугую грудь, Мы строго взглянем под ресницы. И пусть — война. Воинственным азартом Не вспыхнем, нет, и сабли не возьмем. Есть умный штаб. Есть штаб, и в нем Мы прокорпим над паутиной карты. И ждем побед, Но в том же мерном круге (Победы ждем без ревностей глухих) Не как лукавую любовницу — жених, Как муж — степенную и верную супругу. 1925

27. СВИДАНИЕ

И ночь эта Будет богатой, И я Улыбнуться не прочь — Уж бронзовый якорь заката Бросает московская ночь. Мне ветер Приятельски машет, И, путаясь и пыля, Как зелием полные чаши, Шипят И кипят Тополя. Привет, Замечательный вечер! Прощай, Мой печальный порог! Я вышел. А ветер — навстречу И лег по-собачьи у ног… _____ Когда — собеседник небрежный — К нам радость заглянет на миг. Мы лучшие мысли и нежность Сливаем в девический лик. И в этот закат не случайно Мне машут радушным крылом Медлительная окрайна И мирный садовничий дом. О молодость, Где бы я ни был, О юность, Зимой и весной Со мною — Бубновое небо, И плотская нежность — Со мной! Сквозь смуту житейских вопросов. Сквозь пышные годы мои Прошли ароматные косы, Как две золотые струи. И может быть, в годы железа И я быть железным сумел, Чтоб в лад боевой марсельезы Мне девичий голос гремел. Как рад я, Что к мирным равнинам Так выдержанно пронес И мужество гражданина, И лирику женских волос… _____ Над крышей садовника — дрема, И дремлет садовник давно, Сугробы пахучих черемух Совсем завалили окно. Я скромностью не обижен И, встав на чужое крыльцо, За снегом черемухи Вижу Смеющееся лицо. Но чуток холера-садовник, Хоть видно и без труда, Как дышит и мирно и ровно Седая его борода… Пусть молодость — нараспашку, Но даже и молодость — ждет. Я жду. По знакомству дворняжка Меня в ожиданьи займет. Я жду и теперь, как когда-то. Но только прошу: «Не про-срочь! Ты видишь — Уж якорь заката Бросает московская ночь». Июнь 1926

28. НОЧНОЙ РУЧЕЙ

Вот он! Слушайте и пейте. Вот он! Чей-то и ничей. Как серебряная флейта. Лег в песчанике ручей. Он течёт и балагурит. А на нем, ясна, чиста, Золотой клавиатурой Отразилась высота. Я застыл благоговейно, Очарован высотой, Надо мною муравейник, Муравейник золотой! Вот где чаянья сбылися: Ничего у пыльных ног, Только рюмки кипарисов Узкой скатертью дорог. И еще, Под шалью яркой, Да еще, В тиши и тьме, Чернобровая татарка, Синеглазая Этьме. Счастлив я И беззаботен! Но и счастье И покой Я, ей-богу, заработал Этой раненой рукой. Да, Я прожил не играя, Всё я знал: И плоть и кровь. Спой же песню, дорогая, Про счастливую любовь! Хлынет синяя улыбка, Захлестнет веселый рот, И серебряная рыбка Между губ ее мелькнет. Мне бы надо осторожней, Я запутался, ей-ей, В этом черном бездорожье Удивительных бровей. Эти чертовские веки… Этот чертов синий цвет! Но в каком, скажите, веке Был рассудочным поэт? Ноябрь 1926

29. СЛОВО ЕСЕНИНУ

…У людей, которым не по душе кипенье и цветенье отчизны, которые сами себя признают негодными для того, чтобы жить и работать, нельзя отнимать права умереть…

М. Горький

Красивым, синеглазым Не просто умирать. ………………………………. Он пел, любил проказы, Стихи, село и мать… Нам всем дана отчизна И право жить и петь, И кроме права жизни — И право умереть. Но отданные силой Нагану и петле,— Храним мы верность милой. Оставленной земле. Я видел, как в атаках Глотали под конец Бесстрашные вояки Трагический свинец. Они ли не рубили Бездарную судьбу? Они ли не любили И землю, И борьбу? Когда бросают женщин, Лукавых, но родных, То любят их не меньше И уходя от них. Есть ужас бездорожья, И в нем — конец коню! И я тебя, Сережа, Ни капли не виню. Бунтующий и шалый, Ты выкипел до дна. Кому нужны бокалы, Бокалы без вина?.. Кипит, цветет отчизна, Но ты не можешь петь! А кроме права жизни, Есть право умереть. 1926

30. КУРГАН

Ты не мучь напрасно взора, Не придет он, Так же вот, Как на зимние озера Летний лебедь не придет. Не придет к тебе он больше, Нежной молодостью пьян, — У границ шляхетской Польши Поднял грудь седой курган… Ничего ему не снится, И ничем он не томим: Сыплют хвойные ресницы Сосны желтые над ним. Но, идя Вторым походом, Обещаю, слышишь, мать, Самым нежным, Красным всходом Холм заброшенный убрать! А пока… Не мучай взора, Не придет он… Так же вот, Как на зимние озера. Летний лебедь не придет. 1926

31. СТИХИ О ДРУЖБЕ

Я думаю чаще и чаще, Что нет ничего без границ, Что скроет усатая чаща Улыбки приятельских лиц, Расчетливость сменит беспечность, И вместо тоски о былом Мы, встретясь, Былую сердечность Мальчишеством назовем. Быть может, Рассудочной стужей Не тронем безусых путей. Быть может, Мы будем не хуже, И все-таки будем не те… Вот девушку любим и нежим, А станет жена или мать — Мы будем всё реже и реже Любимой ее называть… 1926