Стихотворения и поэмы

Уткин Иосиф Павлович

4. ГИТАРНАЯ

И кричу я старой: — Матушка, спою. Принеси гитару Старую мою! Я спою, Сыграю Песню баррикад, Ту, что, умирая, Пел один солдат. Молодое тело, Молодость — в глазах, Пел он, И горела… Кровь в его усах. Умер, служба, К ночи… — Баюшки-баю,— Так и не докончил Песенку свою. Я знаю, Что такое: «Спокойствие страны!» Я вижу — Кровь покоя И молньи — Тишины: За бархатною пылью Сомнительной нови, Друзья, Мы позабыли Большую дань крови. Друзья! Мы помним мало Вспоившую нас грудь, Друзья, Мы славим мало И тех — Кто лег, как шпалы, Под наш железный путь! По всем Путям и тропам, У всех Морей и рек Лежит, борьбой растоптан, Прекрасный человек! И девушки Не пели… И дом родной Далек: Лежит он Под шинелью, Без шлема И — сапог… Отволновались громы, И вот Умыты мы — И пеною черемух, И нежностью Жены. И вот Мы помним мало Вспоившую нас грудь, И вот Мы славим мало И тех, Кто лег, как шпалы, Под наш железный Путь! Но в том Душа не гибнет, Кто сердцем Не остыл, И эта песня — Гимном Великим И простым! <1927>

229. МИЛОЕ ДЕТСТВО

1

Кто виноват В этих странностях был: Пушкин, Нужда Или что-то другое, Но тараканов Я не любил. И не любил я Покоя. Полная Ранних обид И досад, Жизнь представлялась Куда аккуратней! Ладно, Согласен: Не райский сад. Но почему… Курятник?! Я понимаю: На счастье — паи… Но если день Начинается розов, Ах, как прекрасно Бренчат воробьи И заливаются Водовозы! Я понимаю: И солнце — Не

мне. Но если солнце Врывается резко, Ах, как прекрасно На дряхлом окне Тлеет Моя занавеска! И — поразительно: Чем голубей, Чем высота Над окраиной Чище, Костя гоняет Сильней Голубей И выразительней Свищет… Каждая тварь По душе, По крови, Кто бы он ни был И что бы он ни был Просит Немного тепла, И любви, И голубого, Хорошего неба… Пусть Я не строил, Пусть Не садил, Но полюбил я, Не скрою, Крыши чужие, Чужие сады И вообще — Всё чужое. Правда, Вначале — Божиться готов! — Не допускал я Духовную грубость. Ну, там… Подоишь Чужих коров Или яичко срубишь. [57] Больше любил я В хорошую звездь Так, Чтоб невидим, И так, чтоб Неслышим, Больше любил я На крышу Взлезть И растянуться По крыше. Густо взойдет Небосвод голубой, Желтые звезды Рассыплются густо, И закачается Над тобой Многомиллионная Люстра! И тишина… Тишина — кругом, Так что уж Некуда тише. Только что тополь Порхнет обшлагом С левобережья Крыши. Это была Настоящая тишь! Звезды… Луна… И слюни: Сплюнешь Легонечко И лежишь. Полежишь… И опять Сплюнешь. Как я плевал! Как я плевал! Я отдавался Высокой работе. Вдруг Налетает девятый вал В образе Тети!

57

Украдешь.

2

Осень — погода сходила с ума: Ливни, Распутица, Скука… Но скоро Черные крыши Покрыла зима Белым, Блестящим фарфором. Клевое времечко, черт подери! (В детстве декабрь удивительно ласков.) Клевое дело С утра До зари Нырять на салазках.. Но не дымила У наших Труба. Шубы — нема… И поник я Бескрыло. Надо заметить, Что мне Судьба Шубы Совсем не скроила. Но не на всех, Не на всех, Не всегда Дует судьба Свои толстые Губы. Тетя — К примеру — Имела — да, Очень хорьковую Шубу. Тетя — К примеру — Имела еще… Тетя имела!.. Тетя имела… Пару мясницких Бульонных щек. Ну, И мясное дело. Стал я, понятно, Моментом богат. Счастье плашкету Моментом Поперло: Тетина блуза От горла До пят. Дядины брюки От пят И до горла. Можете кушать И можете пить. Тут начинается Мутная ловля. Тетя решила Меня Посвятить Господу И торговле. Начали с бога. И, надо признать, Здесь преуспел я Немного. Только потом — Через душу И мать — Я дотянулся до бога! Тетя старалась. Но бог Не помог. И согласитесь сами, Это — простительно, Если, как бог, Скажем, Владеешь весами. Тетя (Божиться, убиться готов!) Пусть — Это мертвое, Пусть — Это вещи, Тетя посмотрит… И крылья весов, Медные крылья… Тре-пе-щут! Да, и толста, Да, и стара, А умудрялась Без всякого бунта При покупателях Полтора Делать из фунта. Что там — Седины ученых мужей! Тут — по призванью, По сердцу… К тому же Тетя однажды Учила уже Дядю, Покойного мужа. Дядя — однако — Моментом смекнул; Дядя взглянул На науку Угрюмо. Тетеньку Дяденька Обманул: Взял Да и умер. Что же, я думаю, Так твою мать! Что же, скажите, И мне помирать? Добре, я думаю, Добре! Лучше я тетку угроблю.

3

Время не любит Сидеть на мели. Ну, так на стеклах У тетушки в спальне Вновь расцвели И вновь отцвели Серебряные Пальмы. И, начиная о марте Вранье И принимаясь Картавить И каркать, На белопером снегу Воронье Мечет Трефовые карты. — Картам не верю! И в карты, кажись, Стал я проигрываться С пеленок. Жизнь — Это шулер. Подлая жизнь Любит играть На крапленых. Картам не верю! И верить нельзя: Проигрыш — в доску, А выигрыш — зерны; В жизни, Мои дорогие друзья, Надо уметь Передернуть. В жизни, Мои дорогие, всем Надо прижуливать малость! Чтобы по банку Пятнадцать и семь. Двадцать один Получалось! …………………………………. Эту главу Загибаю на ах! В дребезгах Снега, В облаке Пара Даму в ротонде, Даму в мехах Прет, задыхаясь, Седая Пара! В городе — Визг, В городе — Вой. На перекрестке Акцизному Жутко! И козыряет городовой У полосатой Будки. И поднимает Усатый мент [58] Лапу, Как заячью лапку… Кони — секунда, Кони — момент — Прямо На тетину лавку. Сам — име-нин-ник! А генерал Любит покушать И вкусно И тонко… — Нету теленка?! Черт бы побрал, Завтра же Сделать теленка! — Ах, негодяи! Подлые, ах! (Ах, преподобный! Ах, отче, Ах, Сергий!) — Сердится дама. У дамы в ушах Бьются Холодные серьги. Сердится дама… А тетя — добра; — Завтра — Хоть двести, Завтра — Хоть триста!..— Из генеральшиного бобра Прямо на тетю Сибирские искры. От генеральши На улицу — страх!.. В дребезгах Снега, В облаке Пара Даму в ротонде, Даму в мехах Дальше проносит Седая Пара!

58

Мент — полицейский.

4

Утром проснулся, На стеклах — сад. Солнце, Узоры И всякие штуки. Стой и любуйся! А тетя — мусат [59] Мне, понимаете, В руки. Дескать, мерзавец, Всё дрыхнешь Да ешь, И никакого толку. Чтоб ты сгорел!.. Поднимайся и режь Для генеральши Телку. Глянул я, Братцы мои, На зарю: Утро — богаче Креза! — Лучше я, тетя, И верно сгорю, Чем буду Телок Резать. Костя И вовсе Смотрел не туда. Был мой приятель Характером резок: — Телку не стоит, А тетку — да. Тетку бы надо Зарезать. Тетку бы надо Сегодня днем Перевести на ладан… Да ты не бойся: Мы только пугнем. — Брешешь! — В натуре. — Ну, ладно… Ладно, я думаю, Я тебе дам, Я тебе приготовлю Триста телят Для бобровых дам! Я тебе, тетя милая, дам Господа И торговлю… ……………………………….. ………………………………. ……………………………….. Только мы — в двери, А тетка: — Осел! — Думаю: Надо старуху срезать. — Я на минутку, Я, тетя, пришел Вас, между прочим, Зарезать… — Сразу заткнулась. В поджилках — дрожь. На руки смотрит. А в правой — нож. Кинулась к двери, А Костя — в дверях. Тоже с пером [60] И ни слова. Тетя как взглянет, Как взвизгнет… Трах!.. Трах… И готова. Ангелы тете Открыли покой. Ангелы приняли Теткину душу. Господи, Упокой… Семипудовую тушу! Костя стоит И — ничего. Руки как руки. Фигура — прямая. А я стою И ничего Не понимаю. Странное дело! Тетке капут. (Тетя моя умирала редко.) А канарейки В клетке Поют! Поют и прыгают В клетке! А над Иркутском, С веселой руки Тете покойной Давая фору, Солнце вовсю Разливает желтки По снеговому фарфору. И седину Отряхает сосна. И ледяные осколки Повсюду… Это — весна! Это весна Зимнюю Бьет Посуду! Это — рыбалка, Это — загар, Значит — рыбалки, и утки, и чайки?! — Костя, шестай! Канай на базар! Тетя, прощайте. Нате рубаху, Нате кровать, Нате… торгуйте сами. Лучше уж попросту Воровать, Чем воровать С весами… Солнце встречало. На желобах Тлеют сосульки… Командую: Сжечь их! Как запылают, Как вспыхнут И — баххх! По тротуару — Жемчуг. И поклонилась Бродягам сосна. И зазвенели Стеклянные груды… Это — весна! Это весна Зимнюю Бьет Посуду!

59

Мусат — металлический брус для точки мясницких ножей.

60

С ножом.

5

Дома — скандал!.. Но знакомый народ Мать утешал высотой поднебесной — Бог не без сердца! Может, помрет, А не помрет, Так повесят… Только один, Один человек С бледным лицом, С голубыми глазами, Слезы скрывая, Не поднял век, Горе скрывая, Замер. — Милая Леля, Да и для нас Счастье могло бы Чуть-чуть покапать! Но у тебя — Кроме скромных глаз — Есть еще… Папа. Дом трехэтажный (Кроме коня, Кроме пролетки на толстых шинах!)… Что трехэтажного У меня, Кроме матерщины? Нет, не с тобой. Да, не с тобой Мне эту грустную пристань Оставить!.. Мудро глядит Горизонт голубой  Над городской заставой. — Ой, человек, Человек молодой, Что? И куда? И доколе? И покачало седой бородой Облако Над раздольем. Но ни о чем! Но

ни о ком Этой единственной ночью Над голубеющим Колпаком, Под золотым Многоточьем!.. — Костя, Ты чувствуешь: Ни о ком Этой единственной Ночью. Костя, Ты понял: Мы сами — Ралле Фирма… И без обманов. (Если обломится!) Но в феврале Вдруг Загремел Романов. За Петербургом Поднялся Урал. Дальше и больше, Больше и дальше. И над Иркутском, Как зверь, заорал Сам губернатор! Сам генерал! Сам Генерал генеральшин! Брызги рванули из-под камней! — …Вдрызг укатаю! Немедленно взяться… Сукин-просукин! Доставить ко мне Этого мерзавца!! Тетку ухлопал?! Подумать — стыд!.. Добрый архаровец, Добрый! У генерала — усы, И блестит, Как эполеты, Бобрик. Он задыхается, Делая шаг, Чтобы остановиться, И эполеты прыгают, Как Две недобитые птицы. И адъютант К эполетам прижат, Держится За аксельбанты. И аксельбанты Хрустально дрожат На голубом Адъютанте. И рикошетом К дворцу, От дворца Мечутся полуживые Городовые без конца, Городовые, Городовые! И кафедральная скала Гулом доносится дальним… Слышим, Залаяли колокола Эхом На кафедральном. Видим: Иконы подняв, Как щиты, Двинулся город-по главной… — Господи… защити, Не выдавай, Православный! «Не выдавай» — И срываться в момент (Дескать, догонит милость). — Дуй!.. — Заворачиваем: Мент?! Не обломилось! Он появился, Как из воды, Вырос, Как неземной: — Вы — куды? — Мы — туды. — Вы — к кому? — Мы — к нему. — Значит, никуды? — Ну ды. — За-а-а мной!.. …………………………………… Белый дворец Из больших камней. Медные ручки: Боязно взяться!..  «Сукин-просукин… Ко мне… мерзавца!» На губернаторе Синий сюртук. По сюртуку — Горизонт из медалей. — Здравствуйте, Здравствуйте, милый друг! Давно, — говорит, — Не видались. Старый барон Генерально суров. Главное — глазки: Не смотрит, а греет! — Ну-с, — говорит, — Ты — из жидов? — Нет, — говорю, — Из евреев. Кровь ударяет В затылок ему! — Власть не приемлешь С пеленок?! Сукин-просукин… А знаешь, Кому Предназначался Теленок? Знаешь… Так что же ты, Спятил с ума? Вместо теленка… Кровавая шалость! — Нет, — говорю,— Она — сама, Сама, — говорю, — Догадалась. Тут невозможно — Гремя и трубя, Рухнула каменоломня… «Да я тебе-е-е… э! Да я из тебя… а!» Дальше — темно. Не помню. Помню: Без шапок И босиком, Оба пускаем дрожжи. Ночь. И серебряным косяком Льет полосатый дождик. Я нажимаю: — Скорей, скорей, Или стервятники Сцапают пташек… — Тьма. Над графинами фонарей Дождь светляками пляшет. Шлепаем, Как по морскому дну. Костя сопит: — Не могу я… Дождь понимает: Мы — в одну, А он — в другую. Дождь понимает нас хорошо: Дальше и тише, Дальше И тише… И вот он На цыпочках прошел По самой Далекой Крыше. В синем мундире И в орденах Глянуло полуночье… — Костя, мы живы! Гуте нахт! [61] Ваше неперескочишь!

61

Спокойной ночи.

6

С детства — романтик, Я шел. Как на бал. Друг был настроен, Кажется, Дрянно. Друг возмущался, Друг загибал В господа, В драбадана. Друг произнес Знаменитую речь: — Гад на гаде, Два гада — рядом. Гадов поджечь, Гадов пожечь, Будь я Гадом! Справа — река. Над течением бел. Пар поднимался Крылатым и сизым. А в высоте — Как открытый, Горел Бронзовый механизм. — Костя, шестай… Это не Рим. Цезарь — не ты. Не трепися впустую. Город — не знаю, А мы — погорим, [62] Если к утру Не плитуем. Слышишь, отец: Ни-ка-ко-го огня! Будет На радостях Малохолить… Костя, Пойми, Там у меня Все-таки… Леля… Так, ни о чем, Так, ни о ком. Вздыхая попеременно, Шли на восток, Шли босиком Два молодых Джентльмена..

62

Провалимся, будем арестованы.

7

И вот однажды (По-моему, в три) Я это — Костю Тихонько рукою: — Костя, шестай, А ну, посмотри, Что это там такое? Мы это — Серыми повели. Смотрим, И, с толку сбиты, Видим: Поднялись, Пошли ковыли, Взятые В ступу Копытом. Видим: Пробитая солнцем До дна, Пыль и кипит и клубится, Как на ветру… А в просветах видна Рыжая стать кобылицы. Видим… И ясное дело — На ход. Дескать, не вышло бы плоше. — Топай!— И — влево. А нам — в проход — Лошадь! Красные брюки, Синий мундир, Солнце лицо озаряет. Трекаюсь [63] с первого: — Командир! — А командир Козыряет?! А командир Отдает нам честь?! Руку подносит К фуражке: — С кем, извините, Имею честь?.. — И распускает ряжку. И рассыпает Свой рисовый ряд; Можно сказать, Как хочет, Нас покупает… И весь отряд За командиром Хохочет. Ладно, что я Не любитель был зря Переводить красноречья: Не возмутился. А друг — в пузыря. Друг Разражается Речью. Он повторил Знаменитую речь: «Гад на гаде, Два гада — рядом. Гадов поджечь, Гадов пожечь, Будь я Гадом!» Словом, кипит, Как слюна на камне. Кроет и в душу И в бога. А командир, Нагибаясь ко мне: — Мало их там Или много? А командир говорит: — Юнкерья, Много их там Или мало? — И как посмотрит: — Да ты Ни черта, Видно, не знаешь, малый?! Видно, тебя На великом смотру Не было, малый, С нами?..— Он говорит мне, А я всё смотрю На эскадронное знамя. Въелся глазами: Военный атлас Шелком И кровью выткан. Въелся глазами, Смотрю, А из глаз Две серебристые нитки. Переживаю такую муру С дрожью, С ознобом до кости, Две-три минуты… Да как заору: — Ко-стя! Костя, свобода… Ядри ее мать!!! И — понимаете — С пылу Гоп — к командиру. И ну обнимать Под командиром Кобылу. Вот было дело! До глупого рад, Я одурел, между прочим. Плачу, смеюся… А весь отряд За командиром Хохочет. И командир говорит: — Так и быть, Топай, парнишка, За нами. Будет баклушами Груши бить! — И подмигнул На знамя. Мол, для других, Настоящих драк Нам пригодишься, малый. — Кстати, И малый ты не дурак. Хоть и дурак — Немалый. И, собирая свой рисовый ряд, Вырос в седле, Как на троне. Выбрал поводья, Осел. И отряд Тронул. ……………………………… ……………………………….. ……………………………..

63

Догадываюсь.

8

Ветер мотает Бурятский ковыль. И перепуганной птицей Кверху Взлетает дорожная пыль, Вспыхнет И снова садится. Мимо идут, Чередуясь, столбы. Прямо Перед глазами Дым сумасшедший Встает на дыбы. Встал Над Иркутском И замер. А в высоте — Голубой водоем, Полон до ручки созвездий, Светит над нами… Мы едем вдвоем Передовыми В разъезде. Едем. Понятно, глядим… А вокруг — Небо И всякая травка. Едем мы, Едем мы, Едем… И вдруг Пыль вырывается С тракта! Восемь копыт По дороге кипит, Искрятся… Искры буквально Из-под Сверкающих Из-под Копыт, Как из-под наковальни! Гудом гудит Утрамбованный наст, Стонет. И, как на ворота, Пара седых Налетает на нас, Резко осаживаясь С поворота! Я как увидел, Аж онемел. Белый, Белее мела. Глянул на Костю — И Костя Как мел, И тоже Всё онемело. Оба ни с места. Стоим. И вдруг Затрепетали медали. Я подъезжаю: — Здравствуйте, друг! Давно, генерал, Не видались. По генеральше цыганская дрожь От каблучка До сережек. — Господи, — шепчет, — Ты узнаешь, Ты узнаешь, Сережа? Но генерал К тарантасу прижат — Нем, Как и не было баса! Вытянул руки, И руки дрожат На генеральских лампасах. — Да не держите Руки по швам. Страхи какие на ночь! Всё. Остальное доложит вам Вот — Константин Иваныч. Друг в лобовую: — Попили квас, Время попробовать Чаю. Будьте любезны. Тетя о вас Очень скучает… Я на себя, — говорит. — Беру Ваше устроить Свиданье… Костя расстегивает кобуру. Барыня, до свиданья!

9

Дважды мой конь, Оседая, взыграл. Даже не пикнув, Не буркнув, Лег, Опрокинулся генерал Рядом с супругой На бурку. Брови, как филин, Насупил И спит. Строгий, лицо неземное. Я отвернулся. Вдруг слышу: Сопит Костя За мною. Я на седле повернулся. И вот — Стало в гортани сухо! Вижу: Брильянт окровавленный Рвет Костя Из мертвого уха! Я его было На бога беру: — Брось, Разменяю!.. — А Костя Зубы оскалил — За кобуру, Злой, Как собака над костью. Ужас по мне Прорастает, как шерсть. Я подлетаю: — Поганый, Брось!!! — Не бросает. И все мои шесть Я по нему Из нагана… Дрогнул, Откинул раскрылия рук. И, как подстреленный ворон, Заколесил, Покатился мой друг Ахнувшим косогором. Заколесил, Повалился у ног. И над товарищем детства Встал я, растерян и одинок. Встал — и не мог Наглядеться. Детство мое! Мой расстрелянный мир! Милое детство?! А рядом… Я оглянулся: Стоит командир, Мой командир отряда.