Стихотворения. Книга стихов

Ратушинская Ирина Борисовна

В двух верстах от реки Двины — С пулей в горле — В последней муке — Посредине своей войны Ты навек запрокинул руки. И по белой рубашке — кровь Голубая. И рот прокушен. И растерянных муравьёв — Хороводом — Простые души. Вместо будущих летних дней, Вместо горькой посмертной славы В опрокинутой глубине Голосят Над тобою травы. Отлетела Твоя гроза. Мы — в позоре чужих парадов. Но даны мне твои глаза — Как проклятие И награда. 1978 Одесса

«Этот странный Четверг...»

Этот странный Четверг был

на царство рождён, Но надел шутовской наряд. И правленье его началось дождём С четырьмя ветрами подряд. И на мокрых улицах было темно, И мело по шоссе огнём, А утро было отменено — И никто не спросил о нём. И пошла клоунада нежданных встреч, И в упор фонари зажглись, И срывали плащ с королевских плеч Сквозняки из-за всех кулис. И мы вдруг позабыли свои слова — И никто никого не спас. А в суфлёрской будке сидела сова И навылет смотрела в нас. А Четверг, смеясь, гремел бубенцом И дурачился невпопад. — Это просто, — кричал, — со счастливым концом, А попробуйте наугад! Вам сюжет не позволил бы жечь кораблей, Я его высочайше отверг. Я велю вам сегодня играть без ролей — Божьей милостию Четверг! И мы тогда на подмостки взошли, И стояли — в руке рука — И, ненужные небу, лежали в пыли Бутафорские облака. И нам был сценарием чистый лист И отчаянье вместо слов, И нам был безразличен галёрки свист И молчание первых рядов. А Четверг смотрел, а потом ушёл — И никто не заметил, когда. И Пятница следом взошла на престол, Прекрасна и молода. 1978 Ташкент

«Там на небе погром...»

Там на небе погром — Отлетают рояльные клавиши И перины беспомощно сыплются вспоротым смехом. Ах, мы тоже живём Всё под той же кометой кровавейшей. Но оттуда, Оттуда уже никому не уехать. Но оттуда — куда? Всё уже переписано набело, Чьи-то крылья слетают — но кружат, Но всё же опали... Ах, кому он теперь — Черновик убиенного Авеля — Сумасшедшая льдинка В неверно поющем бокале. 1979 Одесса

«Добрый вечер, февраль, — о, какие холодные руки!..»

Добрый вечер, февраль, — о, какие холодные руки! Вы, наверно, озябли? Постойте, я кофе смелю. Синий плед и качалка. И медленный привкус разлуки — Что ещё остаётся отрёкшемуся королю? Расскажите мне, как там на улицах? Прежний ли город? Не боятся ли окна зажечь на кривых этажах? Расскажите об их занавесках, об их разговорах, И не тает ли снег, И не страшно ли вам уезжать? Я, конечно, приду на вокзал. Но тогда, среди многих, Задыхаясь, целуя и плача, едва прошепчу: — До свиданья, февраль! Мой любимый, счастливой дороги! Дай вам Боже, чтоб эта дорога была по плечу. 1979 Киев

«Сентябри мои за морями...»

Сентябри мои за морями. Мы не станем друг другу сниться. Город с низкими фонарями, Задевающими за ресницы, Ты, растящий своих паяцев Там, где время — стена немая, Ты, умеющий так смеяться, Как другие хлеба ломают, — Я желаю тебе — погоды! Улыбнись. Я сдержу дыханье. Посмотри — я твоей породы. Я не порчу плачем прощанье. 1979 Одесса

«Ну что ж — весна!..»

Ну что ж — весна! Улыбка обезьянки. Лукавые очистки апельсинов, Портовый воздух между влажных стен. Нам ворожат Печальные цыганки, И мы во сне вдыхаем, обессилев, Предчувствие дождей и перемен. Ну что ж, пора... 1979 Одесса

«Что же стынут ресницы...»

И. Г.

Что же стынут ресницы — Ещё не сегодня прощаться, И по здешним дорогам ещё не один перегон — Но уже нам отмерено впрок Эмигрантское счастье — Привокзальный найдёныш, Подброшенный в общий вагон. Мы уносим проклятье За то, что

руки не лобзали. Эта злая земля никогда к нам не станет добрей. Всё равно мы вернёмся — Но только с иными глазами — Во смертельную снежность Крылатых её декабрей. И тогда Да зачтётся ей боль моего поколенья, И гордыня скитаний, И скорбный сиротский пятак — Материнским её добродетелям во искупленье — Да зачтутся сполна. А грехи ей простятся и так. 1979 Киев

«Оx, разучилась вязать узелок!..»

Оx, разучилась вязать узелок! А бабка умела. Наше ль добро обернуть тяжело Лоскутом белым? Что нам с собою? Тетради сгорят, Хлеб зачерствеет. Всё же исполним прощальный обряд — Накрест затянем назначенный плат. Кто как сумеет. В руки — и с Богом! Травы не пригнём — Так невесомы. Не обернёмся и не упрекнём. Что нам показывать муку при Нём — Невознесённом? Вслед захлебнётся в сырой теплоте Чей-то невольник... Стоит ли медлить на самой черте? Как мы условны на здешнем холсте! Даже не больно. 1979 Киев

«Какие бальные снега...»

Какие бальные снега В такой нежданный день недели! И полумаски мы надели — Затем, чтоб друга и врага Узнать — Одним рукопожатьем. И вот моё простое платье Переполняет берега. Мазурка пенится волною — И всё, что станется со мною, Уж решено меж нас двоих. И я читаю с губ твоих — Уже моих — Простое слово... А завтра вечность — Я готова. Позор этапа — Я готова. И рек холодных берега — Затем, чтоб друга и врага Узнать — Уже без полумаски... Снега опальные летят. И нет конца печальной сказке, Затем, что свечи не хотят Погаснуть. 1979 Киев

«Мы уедем в страну Италию...»

Мы уедем в страну Италию, А оттуда ещё куда-нибудь. Мы возьмём с собой колокольчик, Пару кисточек и тетрадь. И не будет нам жертвы праведной, Приговора И оправдания. Лишь останутся основания Для умеющих обвинять. Мы с тобой заведём собаку, Чёрную и большую. Ты мне выстроишь дом из пряников С белой башенкой и окном. Я забуду, как плакать шёпотом, И тебе письмо напишу я, То, которое перехвачено И подшито давным-давно. И как дети после болезни — Новый голос и новый взгляд, И уже никогда — в назад — Мы полюбим другие песни. Пусть винят или не винят. 1979 Киев

ЛЕНИНГРАДСКИЙ ТРИПТИХ

Наталье Лесниченко

1 Этому граду никто не подымет век. Улица взведена — только не побеги! В городе мёртвых — живому держать ответ. Слышишь — по лестничной клетке — их сапоги? В этом забвении — век не расти траве, В этом молчании — только кричать во сне! Наше дыхание — здешней зимы трофей, И на губах у прохожих не тает снег. 2 Итак, Купанье Чёрного коня На Чёрной речке. Всплеск диагонали! И офицеры встали у воды. Итак — снега над белыми полями И вкус свободы тает на губах. Наш ход — из клетки в клетку. Нет, не плачь. Пусть не тебе — корона королевы. Не плачь, не снись. Моё каре смертельно. Как просто подстрелить мою планиду: Не росчерком — движением руки — одним. Не надо. Не смотри туда. Не в первый раз над белыми полями Такой декабрь — Смешенье пуль и крыльев. Зачем нам знать, Когда река чернеет? 3 Матерь Божья, почему темно? Хочешь, я зелёную лампаду Затеплю? А впрочем, нет, не надо. Ты глядишь, как девочка, в окно: Чьи шаги звучат по Петрограду? И тебе ещё не всё равно. 1979 Ленинград