Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера

Крученых Алексей Елисеевич

«Около чугунных…»

Около чугунных нахмуренных ног гранатами стрекочет лоток, плоды дозревают на солнцепеке. Ударь ножем в золотистое ребро и выпей жадно дразнящий сок!.. Нутро переперченного солнцем граната темно-красный ковшик/бассейн крови вяжет дёсна. Розовеет возле прокушенной грядки кисловатых зерен… Шамай и пей шарикоподшипником горла — аж за ушами взвизгнет! — Горящими каплями брызни на полосатый пуловр!..

«Руната!..»

Руната! Тебя

напугал доктор, меня обманул испорченный телефон, — оба мы заболели болезнью горной… Но вот над парком вспых рубинец мы глотаем воздушный пирог полным ртом… Как хорошо, что ревнючьи царапки и рёвы нам незнакомы! Бурли, турбина! Никогда еще жизнь моя не была так переполнена стихов гранатными зернами.

Немножко спорту

выбегал для тебя 1000 строк и чтоб не быть скучным, выгнал оттуда арфы и рифмы, крючкотворство метафор, кордебалет созвучий. Я выдоил для тебя чистый спирт! Ужасный труд!: Тебе нельзя его пить, ты не кушаешь моих кровных рысистых эпитетов.

Чорный гранат

Ветер дремучий вечер колючий. Ты моя тучка — мертвыми петлями меня не мучай! Задержись здесь, в обрыдлом карантине, Шопотка пуховки сшамают/Поцелуев примочки излечат мою малярию!..

Рубине от коммерсанта

I

Когда на грани краха в глазах у всех змеиной контрабандой жестокости и жадности зеленый уголёк Я пред тобой как банк… …Там в конторе виснут краны счеты — щелк, в лихорадке арифмометр, сейфы топают гопак, кассы роют, контролеры… Но чек — не в жизнь аккредитив — не в прибыль, когда на векселе твоей не вижу визы 100.000-ный аванс тогда мне не в корысть! Время — деньги глаз — карат Конкуренты — очень поздно! Дебет, кредит… Брутто, нетто… Знаю твердо — в мою пользу будет сальдо, — это верно, как контракт!

II

Рублем изрубленный ползу по улице. В окне Рубината молодая мельк рассмешкою — рассыпалась кредиток стая И я, вроде рафинада в кофе, сла-а-дкостно растаял…

Ночные переполохи

I

Кагореют поэты, крадутся на коленях, пролезают по темным тоннелям Их манит гранатный прожектор, в убегающем море контрабандистов преследующий…

II Сильно-хирургическое

Возле волны волос 1/2 дня сижу закоченелый — хлороформ глаз анестезия улыбки, — руки мои — под ветром вехи И только сейчас заметил: — среди снежнейших глыб трепещу без головы…

Предрассветные ребусы

I

Под утро, как гейзер в нарзане, занозы сердечных складок растрюхались. Я позабыл ее грозно-синие глаза, казненную

за измену старуху, и прочие огнеметные трюки. Остались только два гнезда, режущей нежностью чреватые, железом иносказов их вспахали… Что-ж, я выздоровел окончательно? Кончился кошмар? Или пропадаю очаровательно?!.

II. Уютная лирика

(Вариант)

Под утро, как льдинка в нарзане, заноза сердечных складок растаяла. позабыл ее щедро-синие глаза и прочие головокружительные тайны! …Остались только два стиха, режущей нежностью чреватые — сталью иносказов их выпахали… Что-ж, я выздоровел? Или подыхаю очаровательно?!.

Разлучное

Вместо парного аппетитного мяса застарелыми спазмами жуй трухлявую щепку — воблу Ты не пришла к обещанному часу. Ты не пришла и позже. Запрыгали строчки, россыпью — вопли… Сижу колпачный и изучаю, с белесой улыбкой, петитную дорожку…

«А мне всё холодней……»

А мне всё холодней… Сырой парусиной мокнет спрессованное сердце Что это? Склероз? 60 лет? Или просто цокает осень, колотится неровный ревматизм? Да, это нарывает разлука — насквозь в прострелах не-стер-пи-меи-ший фурункул!..

«Уехала! Как молоток…» ^*

Уехала! Как молоток влетело в голову отточенное слово, вколочено напропалую! — Задержите! Караул! Не попрощался. В Коджоры! — Бегу по шпалам, кричу и падаю под ветер. Все поезда проносятся над онемелым переносьем

«Ты отделилась от вокзала…»

Ты отделилась от вокзала, покорно сникли семафоры. Гудел трепыхался поезд, горлом прорезывая стальной воздух В ознобе не попадали зуб-на-зуб шпалы. Петлей угарной ветер замахал. А я глядел нарядно-катафальный в галстуке… И вдруг — вдогонку: — Стой! Схватите! Она совсем уехала! — Над лесом рвутся силуэты, а я — в колодезь, к швабрам, барахтаться в холодной одиночке, где сырость с ночью спят в обнимку. Ты на Кавказец профуфырила в экспрессе и скоро выйдешь замуж, меня ж — к мокрицам, где костоломный осьмизуб настежь прощелкнет…

«Умчалася… Уездный гвоздь…»

Умчалася… Уездный гвоздь — в селезенку! И все-ж — живу! Уж третью пятидневку в слякоть и в стужу — ничего, привыкаю — хожу на службу и даже ежедневно что-то дряблое обедаю с кислой капустой. Имени ее не произношу. Живу молчальником. Стиснув виски стараюсь выполнить предотъездное обещание Да… Так спокойнее — анемичником… Занафталиненный медикаментами доктор двенадцатью щипцами сделал мне аборт памяти…