Иссякнешь ли ты,Мой безудержный гнев, Стремясь с высоты Диким горным потоком,Вскипая и пенясь В ущелье глубоком?Иссякнешь ли ты,Мой безудержный гнев?Ужель превратится В домашнюю птицу Орел, озаренный небесным огнем, Дерзавший когтями В загривок вцепиться Свирепому вихрю,Чтоб мчаться на нем?Иль страсти потухли И в сердце орлином,И буря рассеялась Там, вдалеке,-И стал мещанином В ночном колпаке Тот юноша смелый И нетерпеливый,Не знавший предела В делах и мечтах,Чье сердце пылало,Чье имя звучало У всех на устах -Петефи гневливый?Но полно! Не надо Напрасных тревог,Меня не оставит Мой пыл благородный.Не может исчезнуть Мой гнев справедливый,В душе не иссякнет Бурливый
поток!Он только притих…Подожди, подожди -Течет он сегодня По темным низинам,Но вижу грядущее Там, впереди,С горами, со скалами, С криком орлиным!Скорее бы этих Достичь берегов!О, родина!Хватит нам сил для удара! И яростно ринемся Мы на врагов,Как рушится в бездну, Кипя,Ниагара!
Пешт, декабрь 1847 г.
ВОН ТАБУН, ОН В ПУШТЕ ХОДИТ…
Вон табун, он в пуште ходит,Где бетярский путь проходит.А табунщик? Он в деревне -Пьет, как бог, засев в харчевне.Что ж! Пусть пьет он сколько хочет, Глотку пыль ему щекочет,Горло высохло от зноя -Солнце жжется, как шальное.Но уж если вы, папаша,Забрели в харчевню нашу На бетярском перепутье,Про табун вы не забудьте!Как же! Стражи там, снаружи,Все один другого хуже:Спать решили завалиться,Шляпами укрыли лица.Любо на земле валяться Да под шляпой укрываться,Хоть на солнце испекутся,А пожалуй, не проснутся!Едет кто-то… Кто же это?Паренек из Кечкемета.Едет тихо он, с оглядкой,Конь под ним атласно-гладкий!Конь хорош, а всадник лучше! Взор его как пламень жгучий, И рука сжимает кнут,Вот разбойник! Тут как тут!Посмотрел, полюбовался,А потом в табун ворвался И погнал коней гурьбою. Киш-Куншаг, господь с тобою!Солнцу время закатиться,А бетяр несется, мчится;Перед ним несутся кони.Все прекрасно! Нет погони!Из корчмы табунщик вылез, Тут и стражи пробудились. Зашумели, заметались – Лошадей не досчитались.И по пуште скачут, рыщут, Лошадей повсюду – ищут…Не доищетесь, ребятки,Даже в Кикинде, в Сабадке!
Пешт, декабрь 1847 г.
ЛИШЬ УТРО МИНУЛО…
Лишь утро минуло – уж вечер над землею, Лишь минула весна – зима стучит в окно. Недавно, Юлия, знакомы мы с тобою -Но ты жена моя, жена уже давно.Вчера лишь мы отцам садились на колени,А завтра будем тлеть мы с дедами в земле. Дни человека – зыбь, бегущих тучек тени, Жизнь – мимолетный след дыханья на стекле.
Пешт, декабрь 1847 г.
НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ 1847 ГОДА
1
Год прошел… Итог подводят И хозяин и хозяйка:Вот доходы, вот расходы – Сделай милость, подсчитай-ка!Сколько было? Что осталось? Кошелек тощает что-то!Пот со лба они стирают: Тяжела была работа!Хорошо, что денег нету, Женушка, у нас с тобою – Рук не пачкаем, считая,Пот не льется с нас рекою.Их кубышки тяжелее,Но сердца богаче – наши. Наша бедность их богатства И счастливее и краше.
2
Странно! Ровно год назад Был еще я холост,А теперь… Теперь всегда Слышу женский голос.И уж так заведено В этом добром мире:Нынче двое нас, а глядь – Будет три… четыре!
3
Но шутки прочь… Ведь друг наш старый, Наш добрый друг – на смертном ложе!Он болен, безнадежно болен,И выздороветь он не может. Сплетем ему венок из лилий, Пусть благостно он спит в могиле.Он наши руки нераздельно Соединил своею властью,Высоко поднял наши души Для неизведанного счастья. Сплетем ему венок из лилий, Пусть благостно он спит в могиле.Те небольшие огорченья,Что на сердца он капал наши,Не омрачали нашу радость,Она от них была лишь краше… Сплетем ему венок из лилий, Пусть благостно он спит в могиле.Конец… Все глуше бьется сердце, Тьма вечной ночи кроет эти Святые очи, что смотрели На наше счастье на рассвете… Сплетем ему венок из лилий, Пусть благостно он спит в могиле.
4
Смерть года! В этом есть величье! Он умирает не скорбя.Мудрейший в этот час стремится Замкнуться и уйти в себя.В сей час торжественно прощают Не только другу, но – врагу, Прекрасно это… Только все же Я поступить так не могу.Ведь кто мои враги? Тираны И души рабские! А их Прощать никак я не способен!Нет! Это выше сил моих!Представ перед судом господним,Я это повторю и там.Прощать не стану! Пусть уж лучше Я не прощен останусь сам!
Пешт, 31 декабря 1847 г.
ЗИМНИЕ ВЕЧЕРА
Куда девалось радуги сверканье,Рой мотыльков и кашка на поляне?Где шум ручья, и щебетанье птичье,И все сокровища весны и лета?Все это стало памяти добычей,Добычею могилы стало это.Белеют пятна снега на пригорках.Зимой земля – как нищенка в опорках.Зимой земля, как нищенка в сермяге, Дрожит в дырявом рубище бродяги.Из льда и снега сметаны заплаты,Но через них проглядывает тело,Она стыдом и трепетом объята:В такую рвань ее нужда одела. Промозглым днем не хочется на волю, Зато какое в комнате раздолье!Блажен, кого господь хранит здоровым И наградил семьей и теплым кровом.В своем углу сейчас благословенье Среди домашних, преданных друг другу, А если для камина есть поленья, Волшебным замком кажется лачуга. Слова обычно на ветер бросают,А здесь они до сердца долетают.Как хорошо такими вечерами,Вы б не поверили, не знай вы сами.На первом месте, угощая свата,Сидят хозяин и сосед бывалый.Во рту их трубки, рядом штоф пузатый, Наполненный венгерским из подвала.Но им никак не одолеть бутыли,-Опять полна, как много бы ни пили.Сидящих потчует хозяйка дома.Ее обязанности ей знакомы.Она неравнодушна к доброй славе И наполняет вновь и вновь баклагу,Чтобы никто из здешних не был вправе Назвать ее ленивою и скрягой.Она все в беспокойстве, все в заботе И все твердит: «Ну, что же вы не пьете?»И гости пьют, радушием согреты,А трубки догорят, берут кисеты И мнут табак меж пальцев для набивки.И как блуждают в доме кольца дыма, Блуждают так же мыслей их обрывки О прежней жизни, пролетевшей мимо.Кто большей частью все оставил сзади,Тот любит вспять смотреть, вперед не глядя.К столу присели юноша с девицей,Что прошлое? Им будущее снится.Не беспокоит их, что было прежде.У них все впереди, а не за гранью.Их души сблизились в одной надежде И смотрят вдаль сквозь чад очарованья.Они молчат, но как красноречиво Их взгляды обличают их порывы!А близ камина, у его решетки,Мал мала меньше детвора-погодки.Они из карт игральных строят башни И валят на пол их без сожаленья.Что завтрашний им день, что день вчерашний? Им важно настоящее мгновенье.Как много в этой комнате ютится:Что было, есть и что еще случится.Хлеб надо завтра ставить спозаранку.Над ситом и мукой поет служат:а.Перед окном гремит бадья в колодце,- Соседский конюх лошадь на ночь поит.Цыганской скрипки отзвук раздается,И контрабас на чьей-то свадьбе воет.Весь этот шум снаружи, сбившись в кучу, Приобретает в доме благозвучье.Снег падает без устали, и все же Черным-черно в потемках бездорожье. Прохожий в это время очень редок.Вот с фонарем бредет домой гуляка И, за угол свернувши напоследок,Внезапно тонет под покровом мрака.Но любопытство в комнате задето:«Кто б это мог пройти теперь? Кто это?»
Пешт, январь 1848 г.
ЕСТЬ ЛИ В ВЕНГРИИ ХОТЬ ГОРСТЬ ЗЕМЛИ ТАКАЯ…
Есть ли в Венгрии хоть горсть земли такая, Что венгерской кровью не орошена?Но куда ж потоки отчей крови скрылись? Перекрасить землю внуки ухитрились – Черной от позора сделалась она!И звучит здесь ложью истина простая,Что не могут зайцы быть потомством львов. Вы, отцы-герои, люди львиной силы,Если б вы сегодня встали из могилы,Вы б от этих хилых отреклись сынов.Тщится это племя толковать о предках, Тщится похваляться славным прошлым их. Нами день грядущий станет ли гордиться? Нет! Он, вероятно, даже устыдится Вспомнить поколенье наших лет лихих!Что нам! Прозябаем, будто мы – скотина: Лишь бы только хлебом брюхо нам набить. За судьбою мира нам уж не угнаться:Мы не входим в круг великих наций, Умереть не смеем, не умеем жить!Стыд! Ведь в книге жизни некогда стояли Мы на первом месте. Разве так сейчас? Ничего не значим и в обоз попали!Те ж, кто нам когда-то ноги целовали,-О, позор отчизне! – заушают нас.Горе мне! Я знаю: горе мне и горе,Ибо я бичую своего отца.Но, его бичуя, я себя терзаю.Знаю: величайший грех я совершаю – Землю оскорбляю, как и небеса!Что же! Пусть как хочет бог меня карает, Пусть страданья будут во сто крат сильней, Но тебя, отчизна, бичевать я буду,Сердце не забьется у тебя покудаИль не лопнет сердце здесь, в груди моей!
Пешт, январь 1848 г.
ЗНАМЯ
Что строчит твоя игла там?Ты не ставь заплат к заплатам! Та ль забота перед нами?Шей, жена, скорее знамя!Что-то зреет близко где-то,Что – господь лишь знает это, Но оно – не за горами!Шей, жена, скорее знамя!Так не может долго длиться, Что-то, видимо, случится,Что? Пойму в бою с врагами. Шей, жена, скорее знамя!Вольность не дается даром,- Чтоб владеть таким товаром, Кровью платят, не деньгами… Шей, жена, скорее знамя!Любящими шей руками! Пусть победа в это знамя Влюбится и будет с нами… Шей, жена, скорее знамя!
Пешт, январь 1848 г.
ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЛЮБЛЮ ТЕБЯ…
Люблю тебя, люблю тебя,Мой херувим, мой ангел милый! Ни утаить мою любовь,Ни доказать ее нет силы:Моим словам не внемлешь ты, Моим не веришь увереньям,И чем тебя мне убедить,Как положить конец сомненьям?О, будь я знатен и богат,Загадку я решил бы сразу:За слово каждое твое Тебе дарил бы но алмазу.А если б королем я был,Я распрощался бы с короной,Чтоб на меня надела ты Венок, твоей рукой сплетенный.И если б радугой я был,Я б отдал луч мой семицветный, Чтобы его цветами ты Расшила пояс свой заветный.И если бы я солнцем был, Летящим в голубом просторе,Я б отдал весь огромный мир,Чтоб мир найти в любимом взоре.