Стихотворения

Лермонтов Михаил Юрьевич

Из Андрея Шенье

За дело общее, быть может, я паду, [110] Иль жизнь в изгнании бесплодно проведу;Быть может, клеветой лукавой пораженный,Пред миром и тобой врагами униженный,Я не снесу стыдом сплетаемый венецИ сам себе сыщу безвременный конец;Но ты не обвиняй страдальца молодого,Молю, не говори насмешливого слова.Ужасный жребий мой твоих достоин слез,Я много сделал зла, но больше перенес.Пускай виновен я пред гордыми врагами,Пускай отмстят; в душе, клянуся небесами,Я не злодей, о нет, судьба губитель мой;Я грудью шел вперед, я жертвовал собой;Наскучив суетой обманчивого света,Торжественно не мог я не сдержать обета;Хоть много причинил я обществу вреда,Но верен был тебе всегда, мой друг, всегда;В уединении, среди толпы мятежной,Я все тебя любил и все любил так нежно.

110

Из

Андрея Шенье

У французского поэта А. Шенье такого стихотворения нет, но общие мотивы его предсмертного лирического цикла близки к стихотворению Лермонтова.

Возможно, что это название дано Лермонтовым для того, чтобы зашифровать политический смысл стихотворения. Юный поэт следовал Пушкину, который выступил с элегией «Андрей Шенье», воспринятой современниками как отклик на декабрьские события 1825 г. В связи с распространением отрывка из элегии Пушкина (в некоторых копиях он был озаглавлен «На 14 декабря») возник политический процесс в 1826-1828 гг., о котором, очевидно, знал Лермонтов, так как главный обвиняемый штабс-капитан Алексеев, приговоренный в первой инстанции к смертной казни, был хорошим знакомым Е. А. Сушковой.

Не медли в дальней стороне…

Не медли в дальней стороне,Молю, мой друг, спеши сюда.Ты взгляд мгновенный кинешь мне,А там простимся навсегда.И я, поймавши этот взорИ речь последнюю твою,Хотя б она была укор,Их вместе в сердце схороню.И в день печали роковойТвой взор, умеющий язвить,Воображу перед собойИ стану речь твою твердить.И вновь мечтанье сблизит нас,И вспомню, вспомню я тогда,Как встретились мы в первый разИ как расстались навсегда.

Сосед

Погаснул день на вышинах небесных.Звезда вечерняя лиет свой тихий свет;Чем занят бедный мой сосед?Чрез садик небольшой, между ветвей древесных,Могу заметить я, в его окнеБлестит огонь; его простая кельяЧужда забот и светского веселья,И этим нравится он мне.Прохожие об нем различно судят,И все его готовы порицать,Но их слова соседа не принудятЛампаду ранее иль позже зажигать.И только я увижу свет лампады,Сажусь тотчас у своего окна,И в этот миг таинственной отрадыДуша моя мятежная полна.И мнится мне, что мы друг друга понимаем,Что я и бедный мой сосед,Под бременем одним страдая, увядаем,Что мы знакомы с давних лет.

Стансы

Не могу на родине томиться, [111] Прочь отсель, туда, в кровавый бой.Там, быть может, перестанет битьсяЭто сердце, полное тобой.Нет, я не прошу твоей любови,Нет, не знай губительных страстей;Видеть смерть мне надо, надо крови,Чтоб залить огонь в груди моей.Пусть паду как ратник в бранном поле.Не оплакан светом буду я,Никому не будет в тягость болеБуря чувств моих и жизнь моя.Юных лет святые обещаньяПрекратит судьба на месте том,Где без дум, без вопля, без роптаньяЯ усну давно желанным сном.Так, но если я не позабудуВ этом сне любви печальный сон,Если образ твой всегда повсюдуЯ носить с собою осужден;Если там в пределах отдаленных,Где душа должна блаженство пить,Тяжких язв, на ней напечатленных,Невозможно будет излечить;О, взгляни приветно в час разлукиНа того, кто с гордою душойНе боится ни людей, ни муки,Кто умрет за честь страны родной;Кто, бывало, в тайном упоенье,На тебя вперив свой влажный взгляд,Возбуждал людское сожаленьеИ твоей улыбке был так рад.

111

Стансы «Не могу на родине томиться…»

Обращено к Н. Ф. Ивановой.

Мой демон

1

Собранье зол его стихия; [112] Носясь меж темных облаков,Он любит бури роковыеИ пену рек и шум дубров;Он любит пасмурные ночи,Туманы, бледную луну,Улыбки горькие и очи,Безвестные слезам и сну.

2

К ничтожным, хладным толкам светаПривык прислушиваться он,Ему смешны слова приветаИ всякий верящий смешон;Он чужд любви и сожаленья,Живет он пищею земной,Глотает жадно дым сраженьяИ пар от крови пролитой.

112

Мой демон

Переработка одноименного стихотворения 1829 г. Связано с дальнейшей работой над поэмой «Демон».

3

Родится ли страдалец новый,Он беспокоит дух отца,Он тут с насмешкою суровойИ с дикой важностью лица;Когда же кто-нибудь нисходитВ могилу с трепетной душой,Он час последний с ним проводит,Но не утешен им больной.

4

И гордый демон не отстанет,Пока живу я, от меня,И ум мой озарять он станетЛучом чудесного огня;Покажет образ совершенстваИ

вдруг отнимет навсегдаИ, дав предчувствия блаженства,Не даст мне счастья никогда.

Романс

Хоть бегут по струнам моим звуки веселья,Они не от сердца бегут;Но в сердце разбитом есть тайная келья,Где черные мысли живут.Слеза по щеке огневая катится,Она не из сердца идет.Что в сердце, обманутом жизнью, хранится,То в нем и умрет.Не смейте искать в сей груди сожаленья,Питомцы надежд золотых;Когда я свои презираю мученья, —Что мне до страданий чужих?Умершей девицы очей охладевшихНе должен мой взор увидать;Я б много припомнил минут пролетевших,А я не люблю вспоминать!Нам память являет ужасные тени,Кровавый былого призрак,Он вновь призывает к оставленной сени,Как в бурю над морем маяк,Когда ураган по волнам веселится,Смеется над бедным челномИ с криком пловец без надежд воротитьсяЖалеет о крае родном.

Гость

Быль

(Посвящается…)

Кларису юноша любилДавно тому назад.Он сердце девы получил:А сердце – лучший клад.Уж громкий колокол гудет,И в церкви поп с венцами ждет.И вдруг раздался крик войны,Подъяты знамена:Спешат отечества сыны —И ноги в стремена!Идет Калмар, томим тоской,Проститься с девой молодой.«Клянись, что вечно, – молвил он,Мне не изменишь ты!Пускай холодной смерти сон,О дева красоты,Нас осеняет под землей,Коль не венцы любви святой!»Клариса клятву говорит,Дрожит слеза в очах,Разлуки поцелуй горитНа розовых устах:«Вот поцелуй последний мой —С тобою в храм и в гроб с тобой»«Итак, прости! жалей меня:Печален мой удел!»Калмар садится на коняИ вихрем полетел…

Дни мчатся… Снег в полях лежит..Все дева плачет да грустит…Вот и весна явилась вновь,И в солнце прежний жар.Проходит женская любовь,Забыт, забыт Калмар!И должен получить другойЕе красу с ее рукой.С невестой под руку женихПирует за столом,Гостей обходит и родныхСтакан, шипя вином.Пир брачный весело шумит;Лишь молча гость один сидит.На нем шелом избит в боях,Под хладной сталью лик,И плащ изорван на плечах,И ржавый меч велик.Сидит он прям и недвижим,И речь начать боятся с ним…«Что гость любезный наш не пьет,Клариса вдруг к нему, —И что он нить не перерветМолчанью своему?Кто он? откуда в нашу дверь?Могу ли я узнать теперь?»Не стон, не вздох он испустил —Какой-то странный звукНевольным страхом поразилМою невесту вдруг.Все гости: ах! – открыл пришлецЛицо свое: то был мертвец.Трепещут все, спасенья нет,Жених забыл свой меч.«Ты помнишь ли, – сказал скелет,Свою прощальну речь:Калмар забыт не будет мной;С тобою в храм и в гроб с тобой!Калмар твой пал на битве – там,В отчаянной борьбе.Венец, девица, в гробе нам:Я верен был тебе!..»Он обхватил ее рукой,И оба скрылись под землей.

В том доме каждый круглый годДве тени, говорят(Когда меж звезд луна бредет,И все живые спят),Являются, как легкий дым,Бродя по комнатам пустым!..

1832

Люблю я цепи синих гор…

Люблю я цепи синих гор.Когда, как южный метеор,Ярка без света и краснаВсплывает из-за них луна,Царица лучших дум певцаИ лучший перл того венца,Которым свод небес поройГордится будто царь земной.На западе вечерний лучЕще горит на ребрах тучИ уступить все медлит онЛуне – угрюмый небосклон;Но скоро гаснет луч зари…Высоко месяц. Две иль триМладые тучки окружатЕго сейчас… вот весь наряд,Которым белое челоЕму убрать позволено.Кто не знавал таких ночейВ ущельях гор иль средь степей?Однажды при такой лунеЯ мчался на лихом конеВ пространстве голубых долин,Как ветер, волен и один;Туманный месяц и меня,И гриву, и хребет коняСребристым блеском осыпал;Я чувствовал, как конь дышал,Как он, ударивши ногой,Отбрасываем был землей;И я в чудесном забытьиДвиженья сковывал свои,И с ним себя желал я слить,Чтоб этим бег наш ускорить;И долго так мой конь летел…И вкруг себя я поглядел:Все та же степь, все та ж луна:Свой взор ко мне склонив, она,Казалось, упрекала в том,Что человек с своим конемХотел владычество степейВ ту ночь оспаривать у ней!