Чтение онлайн

на главную

Жанры

Стихотворения
Шрифт:

Лошади

Четыре кавалераДежурят возле сквера,Но Вера не идет.Друзья от скуки судятБока ее и груди,Ресницы и живот.«Невредная блондинка!»– «Н-да-с, девочка с начинкой…»– «Жаль только, не того-с!»– «Шалишь, а та интрижкаС двоюродным братишкой?»– «Ну, это, брат, вопрос».Вдали мелькнула Вера.Четыре кавалераС изяществом стрекозГалантно подлетелиИ сразу прямо к цели:«Как спали, хорошо-с?»– «А к вам, ха-ха, в окошкоСтучалась ночью кошка…»– «С усами… ха-ха-ха!»Краснеет Вера густоИ шепчет: «Будь вам пусто!Какая чепуха…»Подходит пятый лихоИ спрашивает тихо:«Ну, как дела, друзья?»Смеясь, шепнул четвертый:«Морочит хуже черта —Пока еще нельзя».– «Смотри… Скрывать негоже!Я в очереди тоже…»– «Само собой, мой друг».Пять форменных фуражекИ десять глупых ляжекЗамкнули Веру в круг.<1910>

Из гимназических воспоминаний

Пансионеры дремлют у стены(Их место – только злость и зависть прочим).Стена – спасенье гимназической спины:Приткнулся, и часы уже короче.Но остальным, увы, как тяжело:Переминаются, вздыхают, как тюлени,И, чтоб немножко тело отошло,Становятся громоздко на колени.Инспектор в центре. Левый глаз, устал —Косится правым. Некогда молиться!Заметить надо тех, кто слишком вял,И тех, кто не успел еще явиться.На
цыпочках к нему спешит с мольбой
Взволнованный малыш-приготовишка(Ужели Смайльс [129] не властен над тобой?!).«Позвольте выйти!» Бедная мартышка…
Лишь за порог – всё громче и скорейПо коридору побежал вприпрыжку.И злится надзиратель у дверей,Его фамилию записывая в книжку.На правом клиросе серебряный тенорСолирует, как звонкий вешний ветер.Альты за нотами, чтоб не увидел хор,Поспешно пожирают «Gala Peter» [130] .Но гимназистки молятся до слезПод желчным оком красной классной дамы,Изящные, как купы белых роз,Несложные и нежные, как гаммы.Порой лишь быстрый и лукавый глазПеремигнется с миловидным басом —И рявкнет яростней воспламененный бас,Условленным томим до боли часом.Директор – бритый, дряхленький Кащей —На левом клиросе увлекся разговором.В косые нити солнечных лучейВплыл сизый дым и плавится над хором.Усталость дует ласково в глаза.Хор всё торопится – скорей, скорей, скорее…Кружатся стены, пол и образа,И грузные слоны сидят на шее.<1910>

129

Смайльс Самуил (1812–1904) – популярный в России английский писатель, автор поучительных романов на морально-этические темы.

130

Gala Peter – марка швейцарского шоколада.

Виленский ребус

О Рахиль, твоя походкаОтдается в сердце четко…Голос твой – как голубь кроткий,Стан твой – тополь на горе,И глаза твои – маслины,Так глубоки, так невинны,Как… (нажал на все пружины —Нет сравнений в словаре!).Но жених твой… Гром и пушка!Ты и он – подумай, душка:Одуванчик и лягушка,Мотылек и вурдалак.Эти жесты и улыбки.Эти брючки, эти штрипки…Весь до дна, как клейстер липкий, —Мелкий маклер и пошляк.Но, дитя, всего смешнее,Что в придачу к Гименею [131] Ты такому дуралеюТриста тысяч хочешь дать…О, Рахиль, царица Вильны!Мысль и логика бессильны, —Этот дикий ребус стильныйИ Спинозе [132] не понять.<1921>

131

Гименей – бог брака в греческой и римской мифологии.

132

Спиноза Борух (Бенедикт, 1632–1677) – нидерландский философ, один из выдающихся представителей философии Нового времени.

Первая любовь

А.И. Куприну

Из-за забора вылезла лунаИ нагло села на крутую крышу.С надеждой, верой и любовью слышу,Как запирают ставни у окна.Луна!О, томный шорох темных тополейИ спелых груш наивно-детский запах!Любовь сжимает сердце в цепких лапах,И яблони смеются вдоль аллей.Смелей!Ты там, как мышь, притихла в тишине?Но взвизгнет дверь пустынного балкона,Белея и шумя волнами балахона,Ты проскользнешь, как бабочка, ко мне.В огне…Да – дверь поет. Дождался наконец.А впрочем, хрип, и кашель, и сморканье,И толстых ног чужие очертанья —Всё говорит, что это твой отец.Конец.О, носорог! Он смотрит на луну,Скребет бока, живот и поясницуИ, придавив до плача половицу,Икотой нарушает тишину.Ну-ну…Потом в туфлях спустился в сонный сад,В аллее яблоки опавшие сбирает,Их с чавканьем и хрустом пожираетИ в тьму вперяет близорукий взгляд.Назад!К стволу с отчаяньем и гневом я приник.Застыл. Молчу. А в сердце кастаньеты…Ты спишь, любимая? Конечно, нет ответа,И не уходит медленный старик —Привык!Мечтает… Гад! Садится на скамью…Вокруг забор, а на заборе пики.Ужель застряну и в бессильном крикеСвою любовь и злобу изолью?!Плюю…Луна струит серебряную пыль.Светло. Прости!.. В тоске пе-ре-ле-за-ю,Твои глаза заочно ло-бы-за-юИ… с тррреском рву штанину о костыль.Рахиль!Как мамонт бешеный, влачился я, хромой.На улицах луна и кружево каштанов…Будь проклята любовь вблизи отцов-тиранов!Кто утолит сегодня голод мой?Домой!..1910

Уездный город Болхов [133]

На Одёрской площади понурые одры,Понурые лари и понурые крестьяне.Вкруг Одёрской площади груды пестрой рвани:Номера, лабазы и постоялые дворы.Воняет кожей [134] , рыбой и клеем.Машина в трактире хрипло сипит.Пыль кружит по улице и забивает рот,Въедается в глаза, клеймит лицо и ворот.Боровы с веревками оживляют городИ, моргая веками, дрыхнут у ворот.Заборы – заборы – заборы – заборыМостки, пустыри и пыльный репей.Коринфские колонны [135] облупленной семьейПоддерживают кров «Мещанской богадельни».Средь нищенских домов упорно и бесцельноУгрюмо-пьяный чуйка [136] воюет со скамьей.Сквозь мутные стекла мерцают божницы [137] .Два стражника мчатся куда-то в карьер.Двадцать пять церквей пестрят со всех сторон.Лиловые, и желтые, и белые в полоску.Дева у окна скребет перстом прическу.В небе караван тоскующих ворон.Воняет клеем, пылью и кожей.Стемнело. День умер. Куда бы пойти?..На горе бомондное гулянье в «Городке»:Извилистые ухари в драконовых жилетахИ вспухшие от сна кожевницы в корсетахПолзут кольцом вкруг «музыки», как стая мухв горшке.Кларнет и гобой отстают от литавров.«Как ночь-то лунаста!» – «Лобзаться-свкусней!»А внизу за гривенник волшебный новый яд —Серьезная толпа застыла пред экраном:«Карнавал в Венеции», «Любовник под диваном» [138] .Шелушат подсолнухи, вздыхают и кряхтят…Мальчишки прильнули к щелкам забора.Два стражника мчатся куда-то в карьер.1911

133

Болхов – уездный город в Орловской губернии.

134

Воняет кожей – в Болхове работали кожевенные заводы.

135

Коринфские колонны – колонны классического ордера с пышной капителью из завитков и листьев; в стихотворении их упоминание только подчеркивает убогость здания, которое они украшают.

136

Чуйка – длиннополый кафтан; в данном случае – простолюдин в этой одежде.

137

Божница – шкафчик или полочка для икон и образов.

138

«Карнавал в Венеции», «Любовник под кроватью» — названия кинофильмов.

* * *

Трава на мостовой,И на заборе кошка.Зевая, постовойСвернул «собачью ножку».Натер босой старикЗабор крахмальной жижейИ лепит: «Сестры Шик —Сопрана из Парижа».Окно в глухой стене:Открытки, клей, Мадонна,«Мозг и душа» [139] , «На дне» [140] ,«Гаданье Соломона» [141] .Трава на мостовой.Ушла с забора кошка…Семейство мух гурьбойУсеяло окошко.<1910>

139

«Мозг и душа» — философский труд психолога и философа Г. И. Челпанова.

140

«На дне» — пьеса М. Горького.

141

«Гаданье Соломона» – популярная в те годы книга гаданий.

Лирические сатиры

Под сурдинку

Хочу отдохнуть от сатиры…У лиры моейЕсть тихо дрожащие, легкие звуки.Усталые рукиНа умные струны кладу,Пою и в такт головою киваю…Хочу быть незлобным ягненком,Ребенком,Которого взрослые люди дразнили и злили,А жизнь за чьи-то чужие грехиЛишила третьего блюда.Васильевский остров [142] прекрасен,Как жаба в манжетах.Отсюда, с балконца,Омытый потоками солнца,Он весел, и грязен, и ясен,Как
старый маркёр [143] .
Над ним углубленная просиньЗовет, и поет, и дрожит…Задумчиво осеньПоследние листья желтит.Срывает.Бросает под ноги людей на панель…А в сердце не молкнет свирель:Весна опять возвратится!О зимняя спячка медведя,Сосущего пальчики лап!Твой девственный храпЖеланней лобзаний прекраснейшей леди.Как молью изъеден я сплином…Посыпьте меня нафталином,Сложите в сундук и поставьте меня на чердак,Пока не наступит весна.<1909>

142

Васильевский остров – один из островов Петербурга, расположенный в дельте Невы.

143

Маркёр – распорядитель в бильярдной.

У моря

Облаков жемчужный поясокПолукругом вьется над заливом.На горячий палевый песокМы легли в томлении ленивом.Голый доктор, толстый и большой,Подставляет солнцу бок и спину.Принимаю вспыхнувшей душойДаже эту дикую картину.Мы наги, как дети-дикари,Дикари, но в самом лучшем смысле.Подымайся, солнце, и гори,Растопляй кочующие мысли!По морскому хрену, возле глаз,Лезет желтенькая божия коровка.Наблюдаю трудный перелазИ невольно восхищаюсь: ловко!В небе тают белые клочки.Покраснела грудь от ласки солнца.Голый доктор смотрит сквозь очки,И в очках смеются два червонца.«Доктор, друг! А не забросить намИ белье, и платье в сине море?Будем спины подставлять лучамИ дремать, как галки на заборе…Доктор, друг… мне кажется, что яНикогда не нашивал одежды!»Но коварный доктор – о, змея! —Разбивает все мои надежды:«Фантазер! Уже в закатный часБудет холодно, и ветрено, и сыро.И притом фигуришки у нас:Вы – комар, а я – бочонок жира.Но всего важнее, мой поэт,Что меня и вас посадят в каталажку».Я кивнул задумчиво в ответИ пошел напяливать рубашку.Июль 1909Гунгербург

Из Финляндии

Я удрал из столицы на несколько днейВ царство сосен, озер и камней.На площадке вагона два раза видал,Как студент свою даму лобзал.Эта старая сцена сказала мне вмигБольше ста современнейших книг.А в вагоне – соседка и мой vis-а-vis [144] Объяснялись тихонько в любви.Чтоб свое одинокое сердце отвлечь,Из портпледа я вытащил «Речь».Вверх ногами я эту газету держал:Там, в углу, юнкер барышню жал!Был на Иматре [145] . Так надо.Видел глупый водопад.Постоял у водопадаИ, озлясь, пошел назад.Мне сказала в пляске шумнойСумасшедшая вода:«Если ты больной, но умный —Прыгай, миленький, сюда!»Извините. Очень надо…Я приехал отдохнуть.А за мной из водопадаДонеслось: «Когда-нибудь!»Забыл на вокзале пенсне, сломал отельную лыжу.Купил финский нож – и вчера потерял.Брожу у лесов и вдвойне опять ненавижуТого, кто мое легковерие грубо украл.Я в городе жаждал лесов, озер и покоя.Но в лесах снега глубоки, а галоши мелки.В отеле всё те же комнаты, слуги, жаркое,И в окнах – финского неба слепые белки.Конечно, прекрасно молчание финнов и финок,И сосен, и финских лошадок, и неба, и скал,Но в городе я намолчался по горло, как инок [146] ,И здесь я бури и вольного ветра искал…Над нетронутым компотомЯ грущу за табльдотом [147] :Все разъехались давно.Что мне делать – я не знаю.Сплю читаю, ем, гуляю —Здесь – иль город: всё равно.Декабрь 1909 или январь 1910

144

Друг против друга (фр.). – Ред.

145

Иматра – водопад на реке Вуокса в Финляндии.

146

Намолчался… как инок – т. е. как монах, давший обет молчания.

147

Табльдот (фр.) – общий стол в пансионе.

Песнь песней [148]

Поэма

Нос твой – башня Ливанская, обращенная к Дамаску.

«Песнь песней», гл. VII
Царь Соломон [149] сидел под кипарисомИ ел индюшку с рисом.У ног, как воплощенный миф,Лежала СуламифьИ, высунувши розовенький кончикЕдинственного в мире язычка,Как кошечка при виде молочка,Шептала: «Соломон мой, Соломончик!»«Ну, что? – промолвил царь,Обгладывая лапку. —Опять раскрыть мой ларь?Купить шелков на тряпки?Кровать из янтаря?Запястье из топазов?Скорей проси царя,Проси, цыпленок, сразу!»Суламифь царя перебивает:«О мой царь! Года пройдут как сон,Но тебя никто не забывает —Ты мудрец, великий Соломон!Ну а я, шалунья Суламита,С лучезарной, смуглой красотой,Этим миром буду позабыта,Как котенок в хижине пустой!О мой царь! Прошу тебя сердечно:Прикажи, чтоб медник твой Хирам [150] Вылил статую мою из меди вечной —Красоте моей нетленный храм!..»«Хорошо! – говорит Соломон. – Отчего же?»А ревнивые мысли поют на мотив:У Хирама уж слишком красивая рожа —Попозировать хочет моя Суламифь.Но ведь я, Соломон, мудрецом называюсь,И Хирама из Тира мне звать не резон…«Хорошо, Суламифь, хорошо, постараюсь!Подарит тебе статую царь Соломон…»Царь тихонько от шалуньиШлет к Хираму в Тир гонца,И в седьмое новолуньеУ парадного крыльцаСоломонова дворцаПоявился караванИз тринадцати верблюдов,И на них литое чудо —Отвратительней верблюдаМедный, в шесть локтей болван!Стража, чернь и служки храмаНаседают на Хирама:«Идол? Чей? Кому? Зачем?»Но Хирам бесстрастно нем.Вдруг выходит Соломон.Смотрит: «Что это за грифС безобразно длинным носом?!»Не смущаясь сим вопросом,Медник молвит: «Суламифь».«Ах!» – сорвалось с нежных уст,И живая СуламитаНа плиту из малахитаОпускается без чувств…Царь, взбесясь, уже мечомЗамахнулся на Хирама,Но Хирам повел плечом:«Соломон, побойся срама!Не спьяна и не во снеЛил я медь, о царь сердитый,Вот пергамент твой ко мнеС описаньем Суламиты:Нос ее – башня Ливана!Ланиты ее – половинки граната.Рот – как земля Ханаана [151] ,И брови – как два корабельных каната.Сосцы ее – юные серны,И груди – как две виноградные кисти,Глаза – золотые цистерны,Ресницы – как вечнозеленые листья.Чрево – как ворох пшеницы,Обрамленный гирляндою лилий,Бедра – как две кобылицы,Кобылицы в кремовом мыле…Кудри – как козы стадами,Зубы – как бритые овцы с приплодом,Шея – как столп со щитами,И пупок – как арбуз, помазанный медом!»В свите хохот заглушенный. Улыбается Хирам.Соломон, совсем смущенный, говорит: «Пошел к чертям!Всё, что следует по счету, ты получишь за работу…Ты – лудильщик, а не медник, ты сапожник…Стыд и срам!»С бородою по колена, из толпы – пророк АбрамВыступает вдохновенно: «Ты виновен – не Хирам!Но не стоит волноваться, всякий может увлекаться:Ты писал и расскакался, как козуля по горам.«Песня песней» – это чудо! И бессилен здесь Хирам.Что он делал? Вылил блюдо в дни, когда ты строил храм…Но клянусь! В двадцатом веке по рождении Мессии [152] Молодые человеки возродят твой стиль в России…»Суламифь открывает глаза,Соломон наклонился над нею:«Не волнуйся, моя бирюза!Я послал уж гонца к Амонею.Он хоть стар, но прилежен, как вол.Говорят, замечательный медник…А Хирам твой – бездарный оселИ при этом еще привередник!Будет статуя здесь – не проси —Через два или три новолунья…»И в ответ прошептала «Merci!» [153] Суламифь, молодая шалунья.1908 или 1909

148

Пародия на библейскую Песнь Песней Соломона, с отсылками в современность, в частности на повесть А. Куприна «Суламифь», написанную по библейским мотивам.

149

Соломон (Х в. до н. э.) – прославившийся своей мудростью древнееврейский царь, автор Книги притчей и Песни Песней. Последняя посвящена любви Соломона и Суламифи.

150

Хирам (Х в. до н. э.) – скульптор и литейщик из Тира (Финикия).

151

Ханаан – древнее название Израиля.

152

Мессия – в данном контексте – Христос.

153

«Благодарю!» (Фр.) – Ред.

Поделиться:
Популярные книги

Наваждение генерала драконов

Лунёва Мария
3. Генералы драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Наваждение генерала драконов

Средневековая история. Тетралогия

Гончарова Галина Дмитриевна
Средневековая история
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.16
рейтинг книги
Средневековая история. Тетралогия

Прогрессор поневоле

Распопов Дмитрий Викторович
2. Фараон
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Прогрессор поневоле

Тайный наследник для миллиардера

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.20
рейтинг книги
Тайный наследник для миллиардера

Лорд Системы 4

Токсик Саша
4. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Лорд Системы 4

Вперед в прошлое 5

Ратманов Денис
5. Вперед в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 5

Энфис 4

Кронос Александр
4. Эрра
Фантастика:
городское фэнтези
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Энфис 4

Князь

Мазин Александр Владимирович
3. Варяг
Фантастика:
альтернативная история
9.15
рейтинг книги
Князь

В теле пацана

Павлов Игорь Васильевич
1. Великое плато Вита
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
В теле пацана

Авиатор: назад в СССР

Дорин Михаил
1. Авиатор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Авиатор: назад в СССР

Сонный лекарь 7

Голд Джон
7. Сонный лекарь
Фантастика:
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Сонный лекарь 7

Я снова граф. Книга XI

Дрейк Сириус
11. Дорогой барон!
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я снова граф. Книга XI

Огни Эйнара. Долгожданная

Макушева Магда
1. Эйнар
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Огни Эйнара. Долгожданная

Я – Орк. Том 3

Лисицин Евгений
3. Я — Орк
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 3