Стиль модерн
Шрифт:
Эти слова добили ее. Содрогаясь в рыданиях, она бросилась на кровать.
Накидка из зеленого шелка соскользнула на пол. Кот Нарцисс подбежал и свернулся на ней клубком. Было ли это проявлением необыкновенного чувства такта с его стороны, или достаточно было присутствия Стива, чтобы он успокоился, однако кот не двигался до утра, лишь навостряя уши при каждой чуть более оживленной фразе, чуть более глубоком вздохе, при более сильном, чем все остальные, порыве ветра снаружи.
На самом деле Лили быстро успокоилась. Почувствовав прикосновение крепких рук Стива, она открыла глаза, какое-то время смотрела на него и спросила:
— Почему вы, Американец?
Тут он заметил, какой у нее нежный голос, так отличавшийся от интонаций блондинки.
— Меня зовут Стив, вы, должно быть, помните.
— Да, да, вспоминаю.
Он протянул ей платок, лежавший на трельяже. Она тщательно вытерла все то, что оставалось от макияжа, и хотела посмотреться в зеркало. Стив сразу же встал перед ним, заслоняя стекло. Она не настаивала, съежилась на краю кровати и отбросила назад влажные волосы.
— Конечно же вы ищете Файю.
— Нет. Вас. Я бы хотел все понять.
— Нечего понимать.
Он повернулся к трельяжу, показывая на косметику и зеркало:
— Есть. Все это, например. Я прочитал о вас все газеты и журналы. Видел все эти фотографии.
Она продолжала молчать.
— Откуда вы узнали, что Макс Лафитт женится? Почему вы его шантажировали? Зачем сели на тот же поезд в Венецию? Что вы ищете, создавая себе то же лицо, что и у Файи?
— А вы, что вы делаете в Европе? — спросила Лили наконец, вытянув тело за подушками и выставив голову вперед, словно пыталась отразить его атаки.
Увидев в этой детской позе, диссонирующей с элегантностью ее вечернего платья, Стив почувствовал, как рассыпается заранее придуманный им сценарий. Нет, эта женщина не была и не могла быть преступной. Тем не менее он продолжил свои вопросы:
— Почему спустя годы после ее смерти вы стали имитировать свою подругу? Что привело вас к этому? Что произошло тогда в Шармале?
— Вы и вправду считаете, что я знаю об этом больше, чем вы?
— Послушайте, Лили, вы не только мастерски разыграли шантаж, но и заставили помучиться ваших старых друзей!
— Мы не были друзьями. Мы все были врагами, соперниками. Мы все любили только Файю.
Стив упорствовал:
— …Вы хотели помучить ваших друзей, принимая вид Файи. Вы знаете, что некоторые из них умерли?
— Умерли? Кто?
Она казалась искренне удивленной.
— Д’Эспрэ. Кардиналка. И Лобанов.
Лили была явно потрясена, но быстро взяла себя в руки:
— Лобанов никогда меня не любил. Впрочем, я в этом почти убеждена, еще больше он терпеть не мог Файю. Мне совершенно все равно, что он умер. Я никогда не хотела с ним встретиться. Что касается Кардиналки, то с тем количеством кокаина, который она принимала… Но д’Эспрэ… Несчастный… На самом деле для меня он умер гораздо раньше. Его я тоже с тех пор больше не видела. Но мне кажется, что Файя была его роком. С нашей первой встречи он был без ума от нее. Как бы это лучше объяснить: он взял меня в надежде затем обрести ее. Но ничего не вышло. Мне тогда казалось, что он этого не переживет.
— Но мы все готовы были из-за нее умереть.
— Да, вы — мужчины. Но я, я боролась за себя, а мне удавалось лишь ее копировать. — Лили вдруг смутилась: — Это правда, я шантажировала Макса Лафитта. Я даже встретилась с братьями Ашкенази. Мне нужны были деньги.
— Но это ничего не объясняет. Я говорю о ваших фотографиях, ваших фильмах. А ваше путешествие в Венецию…
Она резко отбросила подушку:
— Да, Венеция, я поехала туда, ну и что? Это было как раз перед карнавалом, я даже купила там маску, вот эту, на стене! Но Макса я не видела, он, должно быть, грезил, как и все вы! Когда-то вы все следовали по пятам за Файей, а теперь, спустя годы после ее смерти, вам она мерещится повсюду!
— Но вы сами это сделали. Вы поставили эту комедию. Чего вы добивались?
Стив спросил так, будто игра уже окончена, и она продолжила вслед за ним:
— То, что я искала…
Глаза Стива загорелись, и Лили, должно быть, прочитала в них его прошлую страсть к Файе, потому что сразу сменила тон:
— Вы гонитесь за ней, и вы тоже! Вы такой же, как другие! Но Файя умерла, умерла и погребена. И это хорошо. Что бы с ней стало сейчас, когда другие времена… В конце концов, вспомните, как ужасно она себя вела! Мы больше не могли это выносить. В этом ее судьба, в такой смерти.
— Такой? Так вы знаете, как она умерла?
Лили снова свернулась в глубине кровати:
— Ее смерть, ее смерть… у вас только это на языке. Вентру сам только что…
Присев на край кровати, Стив больше не осмеливался произнести ни слова. Нельзя задавать вопросы — нужно просто выждать момент, когда, фрагмент за фрагментом, проявится правда. Он чувствовал: Лили начинает раскрываться перед ним, эта тайная возлюбленная, которая могла принадлежать только одному человеку — Файе.
Заканчивалось колдовство, и Стив благословил поломку своей «Голубой стрелы», из-за которой двумя часами раньше «Гиспано» ушла от преследования. Ему потребовалось время, чтобы привести машину в порядок, после чего он плутал, по улицам Лувесьена, спрашивая повсюду, где живет красивая белокурая кинозвезда. Никто не мог ничего ответить. Наконец, когда уже стало совсем темно, он подъехал к началу аллеи де Соль и заметил выезжающий оттуда черный лимузин. Одинокая вилла была освещена; не зная почему, он решил, что это вилла Лили — и судьба опять улыбнулась ему.
— Именно Вентру я хотела завоевать, — продолжала она. — Вернее, отвоевать. И у меня получилось — он хочет, чтобы я заняла рядом с ним место Файи, чтобы в глазах всех стала матерью ее сына. Настоящая колдунья, эта Файя. Она и меня никогда не покинет.
Стив испугался, что Лили снова замкнется в себе.
— Не говорите так, Лили. Файя была всего лишь искусительницей.
Незаметно для себя Стив каждую минуту открывал в девушке новую черту, делающую ее все более привлекательной, — это были ее и только ее движения, жесты, розовая кожа и тысяча других деталей, которые он не смог бы сразу назвать.