Стирающие грани
Шрифт:
– Конечно, мой господин, - почтительно склонил голову министр.
– Я не сомневаюсь, что у вас хватит сил довести дело до конца – во что бы то ни стало.
– Разумеется, - осторожно подтвердил Инальд.
– А Церковь не забывает своих верных слуг, - сказал он, уже поднимаясь с кресла. Инальд поднялся за ним.
– И дарует им исцеление – души и тела. Ведь только Церковь способна творить чудеса, - добавил он, словно размышляя вслух, но у министра от его слов все вдруг похолодело внутри.
«Что он знает?» - спросил он себя сам, склоняя голову в прощальном церемониальном поклоне.
«Все» - ответили водянисто-серые глаза Первого Жреца, задержавшись на куртке первого министра на миг больше, чем следовало бы.
А еще через два часа после его ухода первый министр был пьян настолько, что в его собственную спальню слугам пришлось своего господина нести …
Если честно, я ожидал, что учитель Неман будет хоть немного помоложе – но мне навстречу вышел сильно потрепанный жизнью старик. Но что поразило еще больше – он был до боли похож на того самого Немана, которого я видел во сне. Только намного дряхлее.
– Здравствуйте, - как можно вежливее поздоровался я.
– И вы здравствуйте, - махнул головою старик. – Вы ко мне по делу?
– Да, по делу. Дело в том, что я ищу вашу жену…
Его лицо вмиг застыло, а потом стало словно каменным. Ответил он мне не сразу.
– После того, как Ая уехала отсюда, прошло четыре года. С тех пор она не давала о себе знать. Священник совершил обряд разделения – она больше не моя жена. И это все, что я могу вам сказать. Оставьте меня в покое.
С этими словами Неман отвернулся и зашагал прочь, слегка прихрамывая.
– Я был ее другом! – заявил я, но мои слова пролетели мимо его слуха – я понял, что этот человек не скажет больше ничего. И это значит, что я зря прошагал столько дорог сюда. И тут одна мысль кольнула под самые ребра – это был шанс…
– Она сама сделала вам предложение, когда пришла ночью в ваш дом в слезах! – почти крикнул я вослед Неману, который уже стоял на пороге своего дома.
Мужчина замер. Медленно, очень медленно он повернулся ко мне, окинул меня нерешительным взглядом – и вдруг сделал приглашающий жест войти.
Обрадованный, я не заставил себя долго ждать.
Молча мы прошли в его дом – чистый, но по стариковски застывший, как и сам его хозяин.
Долго, очень долго он сидел напротив меня и смотрел на свои руки – только на них. Мне трудно было представить, какие чувства обуревали сейчас его сердце.
– Как… она?
– Не знаю, - честно ответил я, и тут же соврал: - Я давно ее не видел. Поэтому и ищу. Чтобы предупредить…
Он сделал рукой останавливающий жест:
– Нет, не надо ничего говорить… Пожалуйста. Это меня не касается… И еще – если они придут сюда опять… - на глаза мужчины набежали вдруг слезы – и я от неожиданности растерялся.
– Они… Кто?
– Те, кто охотятся на нее – церковники… С ними были солдаты… Они пришли ко мне ночью… А я ничего, действительно ничего не знал о ней!...
Глаза мои вдруг остановились на неестественно прямой ноге старика. Наши взгляды встретились – и сердце мое сжалось. Передо мной был утомленный жизнью пожилой человек, все еще тяжело переживающий свои обиды. И такая волна чужой боли вдруг прожгла меня, что я сам чуть не застонал.
– Когда это было?
– Где-то год назад… Уже… Уже зажило… все.
– Я не знаю, в чем ее обвиняют – я не верю ни одному слову. Может быть, девочка запуталась, но… она добрая. Я знаю ее.
Мне не было чем возразить ему, но то, что я знал об Ае со слов церковника и этой женщины из их деревни, слабо вязалось с его словами о доброте.
– А книга, которая у нее была… она забрала ее с собой? – осторожно спросил я.
– Она показывала вам эту книгу? – оживился старик.
– Нет, только говорила о ней, - я старался говорить как можно более спокойно.
– Книга… Из-за книги все и началось, - вздохнул он. – Она так тянулась к знаниям – редко у кого я видел такую жажду – знать. Но.. вы сами понимаете, все настоящие знания у нас относятся к разряду запрещенных. А то, что осталось – не может утолить настоящую жажду…
Старик вдруг поднял на меня покрасневшие глаза и слабо улыбнулся.
– Вам странно слышать подобное от учителя? Но если вы знали Аю, то наверное слышали подобное и от нее – это она, не смотря на свою молодость, открыла мне, старику, глаза на многие вещи. И мне…уже не страшно говорить об этом. Смерть ходит за моими окнами, и близок тот час, когда она постучится… Мне не страшно. А она – она никогда не боялась. Наверное, за это ее сейчас и преследуют. Но – чтобы там не оговорили о ней – я знаю, что она не преступница.
Я не знал, что ему ответить, и поэтому только молчал, не мешая ему высказаться.
– А… что она рассказывала обо мне? – спросил он вдруг нерешительно.
– Я понимаю, что она вышла замуж за старика, чтобы избежать худшей участи, но все же…
– Она… очень ценила все, что вы для нее сделали, - осторожно ответил я.
– Если бы не эта дура Еми со своим ребенком… Но это все равно должно было случиться – Ая была другой – не такой, как они. Этого ей простить не могли… Но чтобы стать пособницей разбойников – я в это не верю!
– О том, почему она убежала из деревни, Ая почему-то не хотела говорить, - снова слукавил я. – Наверное, это было для нее тяжело.
– Еще бы – она считала Еми своей подругой… Когда той пришло время рожать – она не смогла родить… Она умирала – и была так слаба, что не могла даже позвать на помощь. А ее муж-пьяница в это время еще где-то шатался. Ая помогала ей до этого – часто приходила к ней, чтобы поддержать. И в тот вечер она почувствовала что-то неладное. Когда моя Ая пришла к ней, ребенок в утробе уже не шевелился. Она… не могла не помочь ей – и стала читать над ней заклинания из той книги. Я не знаю, владела ли она настоящей магией, или только думала так – но она не могла оставить свою подругу просто умирать – она делала то, что, как она считала, способно помочь. В это время вернулся муж Еми – и услышав, что делает Ая, побежал собирать соседей. Ая едва успела завершить обряд, как пришли люди – но она успела убежать.