Сто одно стихотворение
Шрифт:
блеет овца за оградой,
ВИА какой-то сегодня поёт
в клубе. И все из Москвы аж.
Странно, из сАмой Москвы, а сюда
путь их привёл, значит знают,
что есть совхоз такой в нашей стране,
маленький, а им известный.
Да, чудеса... Но когда ж наконец
мама вернётся с концерта.
Бабушка спит уж, и дед вон храпит,
мне б их спокойствие духа.
Тёплая ночь, очень
если в трусах по деревне
я пробегуся трусцой, - ничего,
тёмная ночь, не заметят.
Маме навстречу я выйду, авось
встречу ее по дороге.
Ног не порезать бы в сей темноте,
бьют ведь бутылки мерзавцы.
Что же, вон люди с концерта идут,
всё, побегу я обратно,
мама сейчас возвратится, ура,
прям облегченье такое.
Небо какое! Всё в звёздах. Вот мир
странно устроен, однако.
Что наши горести, беды, когда
всё так ничтожно в сравненье
с космосом? Да. Вот упала звезда.
Жаль, не успел загадать я
это желание, чтобы скорей
мама с концерта вернулась...
1997 г.
V.
Памяти моей бабки
Летним утром я встану и выйду опять променад
совершить перед завтраком, на заржавелой железке
подтянусь десять раз, окунусь в море, рад,
что так правильно жизнь я веду, и смущённо, по-детски,
засмотрюсь на красавицу справа, что роет в песке
ямку с младшей сестрёнкой и буду затем растираться
полотенцем махровым иль вафельным, на волоске
видеть каплю воды, что блестит, а затем возвращаться
стану в дом по дороге, покрытой асфальтом, в жару
мягким, очень горячим для ступней ребенка,
и насвистывать что-нибудь, видя, как брат по двору
уже шастает, ищет меня, и тогда ему звонко
закричу: "Эй, Сергей!" и почти что бегом
устремлюсь я к нему, угадав, что мой брат на мопеде
в это утро, а значит куда-то сейчас мы вдвоём
прокатиться поедем и в лёгкой, весёлой беседе
проведём мы полдня, почти вечность, а после обед,
и любимая бабушка будет борщом и глазуньей
с вермишелью кормить и кричать мне сердито вослед:
"Полежал бы в тенёчке с часок", но меня уже сдуло
со двора, словно ветром, - я к брату помчался гулять,
где забравшись в чужой огород за арбузами, страхом
и геройством своим наслаждаемся с братом опять
как вчера, но уж с меньшим нахальством, размахом,
и залезши в курятник, арбуз об коленку разбив,
с учащённым до нервной икоты биением сердца,
будем есть эту мякоть, лицо и живот извозив
в
упираясь в куриный помёт и солому, а после бежать
под колонкою мыться, а вечером снова на море
мы отправимся с братом, где будем друг в друга кидать
мокрой тиной, песком, и, не ведая, в общем-то, горя,
поздно вечером я, заглядевшись на звёздную пыль,
загрущу вдруг о жизни, такой быстротечной и бренной,
но усну наконец, и степной безмятежный ковыль
будет тихо шуршать у кровати моей довоенной...
20 июля 1997
***
Ровная дорога жизни.
Глазу зацепиться не за что.
Прошлое исчезло в линзе
с обратной перспективой. Мелочным
кажется всё то, что сделал.
Думаю, что деградирую.
Не то, чтобы старею телом,
но юность свою пародирую.
Знал бы я тогда-то, дерзкий,
что душа пойдет порожняя
по миру на каком-то отрезке,
был в речах бы осторожнее.
Понял я китайцев древних -
вежливость - верх добродетели.
Уходи от мыслей скверных,
ведь на небе твои свидетели.
9 апреля 1999 г.
ИЗ КНИГИ "ПУСТЬ ОДИНОЧЕСТВОМ ДОХНЁТ ВЕЧНОЗЕЛЁНЫМ..."
***
Пусть одиночеством дохнёт вечнозелёным
И воздуха не хватит для дыханья,
Быть одному и голосом дубленым
Петь только нежный бред воспоминанья.
Колышется вчерашняя вершина,
На свете нет культурного пространства,
Есть только сети образов и глина
В ИЗМЕНЧИВОМ, как признак постоянства.
Но что за дело мне, шахтеру света,
Летайте самолетом в лапидарность,
Я видел Свет, линейкою за это
Я получил от мира в благодарность.
3 июня 2005 г.
***
Вернуться бы под утро в не себя,
Укутаться б в оранжевое поле
И, никого не помня, не любя,
Стать навсегда виньеткой и паролем.
Позолоти мне слово, альбатрос,
Ты дома не имеешь и ты волен
Глядеть на всё, как вечно смотрит нос,
А я хочу - и потому я болен.
26 мая 2005 г.
ПОЭТЫ, ТРЕБУЙТЕ ПРИЗНАНЬЯ!
Не вздумайте не требовать признанья