Сто осколков одного чувства
Шрифт:
Она: Наверное, ему трудно жилось.
Он: Не очень. Люди любят безвредных чудаков, даже когда не понимают их. С ними веселее. И потом, у папы было еще кое-что, что люди очень ценят.
Она: Дай я попробую угадать... Чувство юмора?
Он: Нет. Он никогда ни к кому не лез в душу. И помогал, только когда просили, а не наоборот, как большинство других.
Она: Что он тогда сказал про твою... девушку?
Он: Порадовался вместе со мной, что в нашем доме поселилась настоящая принцесса. Он разбирался в женщинах
Она: А мне так и не удалось с ним поговорить...
Он: Он смотрел на тебя и держал за руку. Знаешь...
Она: Что?
Он: Я ведь до сих пор не сказал тебе «спасибо».
Она: Перестань.
Он: Я найду слова потом, ладно? Когда мы снова научимся спать и вообще жить, как нормальные люди. Когда у нас, все-таки, начнется медовый месяц...
Она: Мне очень стыдно, но я счастлива даже сейчас. Мы стали еще ближе за эти дни.
Он: Ближе? Да мы просто срослись, как сиамские близнецы.
Она: Это даже страшно.
Он: Почему?
Она: Потому что теперь мы никогда не сможем расцепиться. Даже если захотим.
Он: Но мы ведь не захотим?
Она: Ох, дядька... Давай попробуем поспать.
Он: Мы уже пробовали полчаса назад.
Она: Пора еще раз.
Он: Хорошо. Ты первая закрывай глаза.
Она: Нет. Ты первый закрывай и ложись ко мне на коленки. Вот так... Дядька мой... Я научу тебя снова улыбаться, только дай время...
Напевает, как детскую колыбельную, протяжную народную песню.
Пленка заканчивается. Белый экран держится еще секунду-другую и гаснет.
Камера идет по коридору. Бежит по коридору. Слышны чужие деловитые голоса. Мелькают полосы света и тени. Очень длинный коридор. Бесконечный.
Он, отвернувшись, лежит на кровати. Она, с камерой, подходит к Нему.
Она: (тихо) Вставай.
Он молчит.
Она: (громче) Вставай!
Молчание.
Она: (орет) Вставай!!!
Он вяло шевелится, но не отвечает.
Она: (нормальным голосом) Говорю последний раз. Вставай.
Он не подает признаков жизни.
Она идет с камерой к штативу и устанавливает ее. Потом возвращается к постели.
Теперь мы видим и ее, и то, как она подурнела и поправилась, ожидая ребенка.
Она: (обернувшись к камере) Хмурое утро. Дубль первый.
Берет в руки таз, до половины наполненный водой, и выливает его на мужа. Тот, естественно, просыпается и садится в постели. По его опухшему лицу становится понятно, что речь идет не об обычном сне, а о тяжком похмелье.
Он тупо смотрит на нее, потом берет таз и ставит его на пол. Наклоняется над тазом. Она садится рядом, прямо на мокрую постель.
Он долго смотрит в таз, пару раз сглатывает ком в горле, но рвота не приходит. Он мутно смотрит на жену.
Она: С добрым утром.
Он: (хрипло) Сколько времени?
Она: Какая разница? На работе тебя уже не ждут.
Он: Почему?
Она: Две недели подождали, потом перестали.
Он: А где я был?
Она: Тебе виднее.
Он: (помолчав) Прости меня...
Она: Нет.
Он: Пиво осталось?
Она: Нет.
Он: Можно, я к тебе на колени лягу?
Она: Нет.
Он: Дай, хоть за руку подержу.
Она: Нет.
Он: Вот заладила... А что можно?
Она: Бросить пить.
Он: Не могу.
Она: Я это уже слышала.
Она: И не хочу.
Она: И это слышала.
Он: Мне плохо.
Она: Скажи что-нибудь новенькое.
Он: Мне плохо без папы.
Она: (помолчав) А мне плохо без тебя.
Он: Я здесь.
Она: Нет. Это не ты.
Он: А кто же?
Она: Это какая-то куча говна, которая притворяется тобой. Куча говна, которая пьет водку, потому что струсила.
Он: Ты просто не можешь понять.
Она: (повышая голос) Чего я не могу понять?
Он: (орет) Ничего не можешь понять! Мне плохо без папы, понимаешь?! Мне по настоящему хуево без него! Я теперь один, понимаешь?
Она: Вот как? Один, говоришь...
Она встает и быстро выходит из комнаты. Он тупо смотрит за хлопнувшую дверь. Потом закрывает лицо руками и начинает раскачиваться, как китайский болванчик.
Потом пытается встать и одеться. Получается кое-как и очень медленно. Наконец, он натягивает брюки и рубашку и направляется к двери. Дверь открывается сама собой. В проеме появляется Она, запыхавшаяся. В ее руке – бутылка пива. Уже открытая.
Он: (пытаясь улыбнуться) А я – за тобой.
Она: Это ты – бутылке?
Он: Нет. Не бутылке. (поглядев на пиво) А можно?
Она молча протягивает Ему бутылку и снова садится на кровать. Он, держа бутылку двумя руками, присаживается рядом.
Она: В следующий раз я не вернусь.
Он: Следующего раза не будет.
Она: Это я тоже слышала.
Он: Что мне сделать, чтобы его и вправду не было?
Она: Взять себя в руки.
Он: Зачем? Я себе не нужен.
Она: Ты нужен мне. И еще кое-кому.
Он: Вот ты и бери меня в руки.
Она: Хорошо. (резко встает и снимает со стены гитару)
Он: Что ты делаешь?
Она: Я беру тебя в руки.
Начинает напевать Его песню. Поет она плохо, но искренне. Под звуки собственной песни он пускает пьяную слезу. А может, и не пьяную. Просто слезу.