Сто рецептов счастья
Шрифт:
Боже, от смущения шутки из меня вылетали дурацкие. Но Том снисходительно усмехнулся и всё же отошёл. Снял полотенце с вешалки и встал рядом, собираясь помочь, не сторонясь грязной работёнки. Думаю, в этом была одна из его светлых сторон – работа у него в крови. Не могла себе представить, чтобы он лениво валялся на диване перед телевизором, кормя жену разными «завтра». Он – скорее «здесь и сейчас».
– Вы починили крыльцо? – Внезапно спросила я, и Том непонимающе нахмурился, чем вызвал мой искренний смех. – Сегодня утром вы отказывались провожать меня до коттеджа, прикрываясь тем, что нужно
– А! – У меня галлюцинации, или он покраснел? – Да, крыльцо в полном порядке.
Я рассмеялась ещё больше.
– Так вы соврали, чтобы не идти со мной?
– Это так очевидно?
– Очевидно, что я с самого начала попала в ваш чёрный список. – Без малейшей обиды ответила я, надраивая противень после цыплёнка. – Наверняка вы бы заселили в коттедж номер девять кого-нибудь другого.
– Вовсе нет. – Поспешно возразил Том. Я стояла к нему боком, поэтому лишь почувствовала, как его фигура сделала шаг ближе. Аромат лимона стал не таким явным, как утром. Теперь от него пахло по-другому. Печеньем, усталостью и каплей раскаяния. Моя рука слишком крепко ухватилась за губку и слишком яростно стала скрести противень. – Я рад, что вы здесь. – Его голос слегка дрогнул и поднялся на тон выше, словно Том понял, что ляпнул что-то не то и тут же поспешил исправить свою оплошность: – Поселись в коттедж номер девять кто-то другой, этот ужин был бы безнадёжно испорчен.
Мне не нужно было оборачиваться и глядеть на него, чтобы понять, что он улыбается и лукавит. Вот только почему – оставалось загадкой?
За окном стемнело как-то слишком быстро. Рядом с Томом на этой кухне время текло стремительно, точно кто-то намерено подкручивал стрелки часов и подпихивал солнце к горизонту. Посуда отправилась по местам, каждая горизонтальная поверхность сияла чистотой, и мы с Томом выдохнули, осматривая плоды своего труда.
– Неужели, это закончилось? Никогда не торчал на кухне столько времени.
– А я торчала. Могу провести у плиты весь день. Как-то раз я готовила без перерыва часов двадцать, пока не поняла, что уже не могу стоять на ногах.
– Ого, вы, наверное, в тот день потеряли рассудок.
Моё сердце превратилось в мягкую подушечку, куда втыкают иголки.
– Нет. Всего лишь отца.
– Извините, я не хотел…
– Всё нормально. Он умер так внезапно, что нам с мамой пришлось организовывать похороны впопыхах. Она была убита горем и не могла нормально салат размешать, не говоря уже обо всём остальном. Так что я отправила её в постель и в одиночку готовила поминальный стол.
Сколько бы лет ни прошло с того дня, эти воспоминания всё ещё хранились в памяти яркими вспышками боли. Не знаю, зачем я стала вдаваться в события своего печального прошлого здесь, на чужой кухне, перед чужим человеком, но слова вылетали сами собой.
– Мама так горевала, что не выдержала потери. У неё и так было слабое сердце, но смерть отца высосала из неё последние крохи жизни. И она ушла вслед за отцом всего через год.
– Боже, мне очень жаль.
– Спасибо. Но вы ведь и сами прекрасно знаете, каково это… Терять родителей. – Видя, как помрачнели его глаза, каким болотным оттенком затянулась серая зелень их глубин, я устыдилась. – Простите. Ваша
Как-то слишком тихо сделалось в доме, но ведь горе молчаливо и не имеет голоса. В этот миг нас с Томом выбросило за борт, в самый водоворот воспоминаний, но именно они протянули между нами ту тонкую ниточку, что связывала двух совершенно разных и, надо признать, выводящих друг друга из себя незнакомцев.
– Я, пожалуй, пойду. – Мне отчаянно захотелось сбежать, чтобы не портить это хрупкое единение.
– Даже не думайте!
Я замерла на полпути к выходу.
– Вы потратили весь вечер своего отпуска, накормили двадцать человек, а я только сейчас понял, что сами-то вы даже не ужинали. – Том что, не хотел меня отпускать? А я, похоже, не хотела уходить. – Да уж, плохой из меня хозяин, ничего не скажешь. За вашу помощь я как минимум должен накормить вас.
Всё внутри заволновалось, а моя уверенность пошла рябью, как стоячая вода озера, в которое бросили камень.
– Но у нас ведь не осталось ни съедобной крошки.
– Кое-что всё-таки осталось.
Том улыбнулся и достал с верхней полки мой грушевый пирог, о котором благополучно забыли во всей этой суете.
– Раскурим трубку мира? – Предложил он, ставя пирог на столешницу и пододвигая к ней два стула. – Вернее, съедим по кусочку пирога мира?
– Я назвала его пирогом благодарности.
– Думаю, у него может быть много имён. – Пожал плечами Том и протянул мне десертную ложечку.
Я колебалась всего миг – я ведь обещала себе держаться от Тома Хадсона и его тараканов подальше. Но мои собственные тараканы принялись наперебой уговаривать меня остаться. И я взяла ложечку и опустилась рядом с Томом. Так забавно было сидеть всего в полуметре от того, с кем ещё утром я не могла находиться в одной комнате, да что уж там, в одном городе. Но сейчас его компания была мне приятна.
Не успели мы притронуться к пирогу, как между нами протиснулась голова Техаса. Его ноздри танцевали, улавливая мельчайшие нюансы грушевого аромата. Он обиженно посмотрел на нас, когда мы в унисон рассмеялись.
– Он у вас такой обжора. – Заметила я, отправляя кусочек пирога в рот. Только сейчас мой желудок обвинительно заурчал, бранясь, что я так долго оставляла его без внимания. – Почему Техас? Вы нашли его в Техасе?
– Почти. – Обезоруживающе улыбнулся Том. – Около «Техас Фрайд Чикен». Заезжал за бургерами, оставил пикап всего на пять минут, чтобы забрать заказ, а когда вернулся этот наглец уже сидел в багажнике. Уж не знаю, как он туда забрался, он ведь был совсем ещё подросток. Но уже разбирался, где можно раздобыть приличной еды.
Техас как чувствовал, что говорят о нём. Издал тихий стон и потыкался носом в мой локоть – знал, у кого можно выпросить угощение. Не умела я сдерживаться перед большущими, слезливыми глазами – вот и Джинджер всегда получала то, что хочет. Рискуя попасть в немилость хозяина, я всё же отломала кусочек пирога, и он тут же исчез в пасти Техаса. Но Том лишь потрепал друга по голове со словами: «Ах ты, негодник». Если моему собеседнику и не понравился пирог, то Техасу уж точно пришёлся по вкусу, потому что он тут же положил голову мне на колени, умоляя о ещё одном кусочке.