Я воевал, и, знать, недаромВойна вошла в мои глаза.Закат мне кажется пожаром,Артподготовкою — гроза.На взгорье спелая брусникаГорячей кровью налилась.Поди попробуй улови-каИ объясни мне эту связь.Года идут, и дни мелькают,Но до сих пор в пустой ночиМеня с постели поднимаютСтрады военной трубачи.Походным маршем дышат ямбы,Солдатским запахом дорог.Я от сравнений этих сам быОсвободился, если б мог,И позабыл, во имя мира,Как мерз в подтаявшем снегу,Как слушал голос командира,Но что поделать — не могу!Подходят тучи, как пехота,От моря серою волной,И шпарит, как из пулемета,По крышке дождик проливной.
1955
«Нынче
осень, как поздняя слава…»
Нынче осень, как поздняя слава,Ненадежна и так хороша!Светит солнце весеннего сплава,За холмы уходить не спеша.А по кромке зеленой у лесаЗеленеют в воде камыши.И под тенью густого навесаТишина и покой. Ни души.У опушки сухого болотаВырастает вторая трава.Красота! И стрелять неохота —Поднимаются тетерева.Я нарочно оставил двустволку,Чтоб не трогать внимательных птиц.А по лесу звенит без умолкуКомариная песня синиц.В рыжей хвое лесные дороги.Листья падают, тихо шурша.И душа забывает тревоги,И обиды прощает душа.Видно, лето не кончило повесть,И запас у природы богат.Бронзовея, прямые, как совесть,Смотрят старые сосны в закат.
1955
«По щебню пулковских расщелин…»
По щебню пулковских расщелинОкоп взбирался на окоп.…Опять зениткою нацеленВ ночное небо телескоп.Там солнца плавятся в пожарах.И там, загадочна досель,Как на прицеле, в окулярахДрожит космическая цель.Астроном мыслью путь проделалВ необозримый мир планет.И, как вселенной нет предела,Мечте его предела нет.И за мечтою этой смело,Опережая чудеса,Ракеты трепетное телоС земли рванется в небеса.Она пройдет потоком света,Меж звезд сияя горячо.…Снежинка — малая планета —Ему садится на плечо.
1955
«Здесь сосны, ветер и зима…»
Здесь сосны, ветер и зима,Приди сейчас сюда сама,И будет май и юг.Засмейся громко иль заплачь,Но только все переиначь,Как ты умеешь вдруг.Здесь день и ночь трубит трубойПо мерзлым отмелям прибойВ кипенье белых пен.И льда налет, и брызг полетВесь день до ночи — напролет,Всю ночь — без перемен.И любо мне на берегуУ всех ветров стоять в кругу,Глотать морской настойИ знать, что ты идешь самаСюда, где сосны и зима,Что можно вновь сойти с ума,Сказав мгновенью — стой!
1956–1957
Сосны на берегу
А. Пунчонку
Неправда! Есть еще в пороховницахЗапас хороший пороха сухого.И есть еще на глубине душиСвятая нерастраченная совесть.Она-то и дает, наверно, правоГлядеть в глаза, и верить, и любить,И обнимать с надеждою за плечиРедеющих, как зимний лес, друзей.Я каждый день хожу сосновой рощейПо берегу янтарного залива,Где ветер, набегающий со взморья,Гудит в вершинах и несет по склонуСыпучий снег с песком сыпучих дюн,Где грозно замерзающее мореКувалдами тяжелыми колотитВ береговой белеющий припай.Давно я знаю, что покоя нету,Что счастье человека вне покоя,Что время выдувает из душиВсю накипь, неудачи и сомненья,Как ветер, набегающий со взморья,Сдувает пену с бесконечных волн.«Пройдет и это» — мудрость СоломонаНе нашему характеру сродни.Мы любим землю. Мы земные люди.Мы жили больше в помыслах грядущимИ очень мало для себя самих.Гремел Октябрь над нашей колыбельюРаскатами «Авроры». Резал ушиВ два пальца свист метели продувной.Походные костры и бивуаки,Забытые могильные курганыИ серый пепел страсти и раздумийНа рано поседевших волосах.Мы не сдались. Мы, словно эти сосныПо берегу, все в ссадинах и шрамах,Корявые, высокие, прямые,Ломаемся, но не умеем гнуться.Мы глубоко в земле сплелись корнями,Мы в небесах вершинами сплелисьИ бурю, налетающую с моря,Встречаем грудью, как всегда, в упор.Редеем мы. Но выстоять нам надо.Уже встает, уже шумит подлесок,Поддерживая нас и подпирая,Вершинами вытягиваясь к солнцу,По-своему шумит…
1956–1957
Иван-чай
Он розов, он лилов, он фиолетов,Метельчатый, высокий иван-чай.…Не спрашивай, не жди моих ответов,Моей глухой тоски не примечай.Он пахнет медом, сенокосным зноем.Войди в него, слегка пошевели —И зашумят над иван-чаем роемВстревоженные пчелы и шмели.Кукушка закукует на опушке,Надеждой вечной сердце веселя.Здесь в капонирах били наши пушки,Горели камни, плавилась земля.Душа моя, в тоске не будь немою.У памяти прощенья не моли!Окопы зарастают над Невою —Здесь полегли товарищи мои.Давно истлели звезды из фанеры,Осыпались могильные холмы.Живые — мертвым, верные без меры,Своею жизнью присягаем мы.А жизнь летит? И ветерок, качая,Сдувает вниз, к сплетенью корневищ,Лиловые метели иван-чая,Печального растенья пепелищ.
1956–1957
Стихи о необходимости
На тихих клумбах Трептов-паркаМогил в торжественном покоеДавно горят светло и яркоПионы, астры и левкои.И за судьбу земли спокоен,Ее простор обозревая,Стоит под солнцем русский воин,Ребенка к сердцу прижимая.Он родом из Орла иль Вятки,А вся земля его тревожит.Его в России ждут солдатки,А он с поста сойти не может.
1958
Ода буксирам
На сыром ветру линяют флаги,Низкие темнеют корпуса.Я люблю вас, моря работяги,Различаю ваши голоса,Хриплую, скупую перекличку.Наблюдаю деловую стать,Старую рабочую привычку —Никогда на месте не стоять.Отдыхать вам некогда! ДовольноДела в шторм и в голубиный штиль,Это знают пристани Стокгольма,Копенгаген, Генуя и Киль.День и ночь бессменны ваши вахты.И в портах стоящие вокругБелоручки лайнеры и яхтыБез усилий ваших — как без рук.Вы мне однокашники и други,Спутники поэзии моей,Грубые от соли и натуги,Добрые работники морей.
1958
«Я жизнь свою в деревне встретил…»
Д. Хренкову
Я жизнь свою в деревне встретил,Среди ее простых людей.Но больше всех на белом светеЛюбил мальчишкой лошадей.Все дело в том, что в мире голомСлепых страстей, обидных слезЯ не за мамкиным подолом,А без семьи на свете рос.Я не погиб в людской остуде,Что зимней лютости лютей.Меня в тепле согрели людиДобрей крестьянских лошадей.Я им до гроба благодаренВсей жизнью на своем пути.Я рос. Настало время, парень,Солдатом в армию идти.Как на коне рожденный вроде,Крещен присягой боевой,Я начал службу в конном взводеСвязным в разведке полковой.И конь — огонь! Стоит — ни с места.Или галопом — без удил.Я Дульцинею, как невесту,В полку на выводку водил.Я отдавал ей хлеб и сахар,Я был ей верного верней.Сам командир стоял и ахалИ удивлялся перед ней.Но трубы подняли тревогу,Полночный обрывая сон.На север, в дальнюю дорогу,Ушел армейский эшелон.А там, в сугробах цепенея,Мороз скрипел, как паровоз,И что поделать! ДульцинеяОжеребилась в тот мороз.Заржала скорбно, тонко-тонкоПод грохот пушек и мортир.И мне: «Не мучай жеребенка…» —Сказал, не глядя, командир.Я жеребенка свел за поймуЧерез бревенчатый настил.И прямо полную обойму,Как в свою душу, запустил.Стучали зубы костью о кость.Была в испарине спина.Был первый бой. Была жестокость.Тупая ночь души. Война.Но в четкой памяти запали:Мороз, заснеженный лесокИ жеребенок, что за палецТянул меня, как за сосок.
1959
«Дебаркадер да базар…»
Дебаркадер да базар,Яблоки моченые,Деревянный тротуар,Каблуки точеные.Все черемухи в дымуНад речными плесами.Пароход на Кострому,Чайки за колесами.Много весен утеклоПолноводной Волгою.Было грустно и светлоТой дорогой долгою.Вечер мой который разОдиноко тянется.Почему-то вспомнил вас,И глаза туманятся.Будто снова от реки,Новые, с колодочки,Простучали каблуки,Лаковые лодочки.