Сто удач и одно невезение (Свидание вслепую)
Шрифт:
– Там розы были самые щикарные, в самый раз для тебя, Симочка! – мечтательно улыбнулся дедушка Лева.
– Таки штраф и пятнадцать суток, «жить начала счастливая семя»! – дорисовала концовку романтической истории бабушка Сима.
– А ты носила мне пирожки с компотом и сидела на лавочке – любовалась моим умением мести улицы!
– Эй, що за вечер воспоминаний! – призвала их к порядку Ритка. – Эти про розы, эти про соблазны! У нас Зинуля в осадке! Что делать?
– Ничего не делать! Ждать, – предложил Зиночкин папа. – Если, как
– Теть Зин, а чо ты паришься?
Сидевшие за столом дружно развернулись к двери на такую «конкретную заяву» тринадцатилетней Ники. Девица зашла за чем-то в кухню, да так и осталась стоять, живо заинтересовавшись разговором взрослых.
– Возьми да сама позвони! Конечно, это отстой, самой парню звонить, зато все сразу выяснишь! Так и спроси: либо ты со мной встречаешься, либо, как сказал дядя Гена, пошел на фиг! И все дела!
– Радика-а-ально, – протянула тетя Соня.
– А что вы тут без нас обсуждаете!? – вломился в кухню, отодвинув сестру с прохода, активный мальчик Сева.
– Ты еще маленький – такое обсуждать! – назидательно пояснила старшая сестрица брату.
– Как конфеты не есть или, вон, с Адкой возиться, так большой, а как дела какие важные, так маленький! – возмутилось столь вопиющей несправедливостью дитя.
– Тетя Зина влюбилась, а мужик ей не звонит. И что ты можешь про это знать или подсказать? – голосом строгой воспитательницы наставляла Ника.
– Так чего проще? – сильно удивился взрослой глупости пацан и плечиками пожал, подчеркивая явную простоту решения проблемы. – Зашлите к нему маму, так он сразу и позвонит, и полюбит, и попросит в больнице навестить, какие проблемы!
– Еще более радикально, – еле сдерживая смех, оценил предложение Геннадий Иванович.
– Может, нам еще у Адочки совета спросить? – предложила Зина.
– Ей некогда, – серьезно отказался от этого совещательного голоса Севочка, – она раскручивает мамин фен, это гораздо интереснее, чем складывать кубики!
– И кто ей этот фен дал, Севочка? – мягко поинтересовалась Ритка.
– Я! – бил рекорды честности сын. – В рамках ознакомления с технической стороной жизни.
– Ну а теперь, в рамках предупреждения наказания, пойди, собери обратно то, что она разобрала, и отнеси назад, в ванную.
Севочка отмахнулся пренебрежительно ладошкой, как от совершенно незначительной, отвлекающей ерунды:
– Его уже не соберешь, а у нас тут у тети Зины жизнь рушится! Ну, ты что, мам!
Ритка жестом трагедийной звезды немого кино хлопнула ладонь на глаза. Зинаида отвернулась и стала смотреть в угол, сдерживая смех. Светлана Николаевна зажала ладонью рот, папы стоически сдерживали улыбки. Тетя Соня хихикала, уткнувшись лицом дедушке Леве в плечо, активно начавшего ковырять что-то в тарелке, чтобы не смотреть на правнука. Бабушка Сима беззвучно хохотала, от чего ее необъятный бюст колыхался из стороны в
В разгар веселья у Зинаиды зазвонил телефон. Никто особо и не обратил внимания на звонок, ей звонили постоянно, не давая забывать о любимой работе и в выходные. Разыскав в недрах сумки телефон, она посмотрела на определитель. Номер высветился незнакомый. Ну, мало ли кто?
– Да.
Пауза. Немного странная. Напряженная какая-то пауза.
– Здравствуйте, Зинаида…
У нее сразу почему-то заледенели пальцы, державшие трубку, она сама застыла, как заморозилась вся, только сердце забилось быстро-быстро, гулко барабаня в голову, в виски, в щеки. Она слушала этот набат и молчала.
– Зина, ты меня слышишь? – напряженно спросил он.
– Да, – прохрипела она, кашлянула и более уверенно подтвердила: – Да слышу. Здравствуйте, Захар Игнатьевич.
Можете представить, что произошло с присутствующими на кухне, расслышавшими эти ее слова.
Немая сцена! «Титаник», налетевший на айсберг, первый фильм братьев Люмьер «Прибытие поезда» – потрясение до полного онемения!
– Ты не занята сегодня вечером? – о-о-очень осторожно спросил он.
– В данный момент – занята, – холодно отрезала Зина.
И увидела бурю негодования, выраженную зрителями исключительно жестами и мимикой!
Ритка угрожающе показала ей кулак; тетя Соня старательно крутила головой, призывая немедленно сказать, что она свободна. Бабушка Сима, всплеснув ладошками, уложила их страдальчески на область сердца. Мама махала двумя руками, как семафор на флоте; папа возмущенно поднял брови; дядя Аркадий не менее возмущенно развел руки в стороны, упрекая Зину всем выражением лица. Ника аж прыгала и что-то выделывала там руками, призывая немедленно ответить на призыв. А Севочка, закрыв глаза, методично крутил головой из стороны в сторону, демонстрируя категорическое несогласие с ее словами…
И только дедушка Лева показал ей оттопыренный большой палец в знак одобрения.
– А когда ты освободишься? – на мягких лапках спросил Захар Игнатьевич.
Зинаида обвела взглядом публику, ловящую каждое ее слово, мысленно вздохнула: «Э-эх! Рви гармошку, босота, разбивай сердца, балалайка!»
– Часа через полтора, – без эмоций, ровным тоном сообщила сегодняшнее личное расписание Зинаида.
Народ внимал ей благоговейно, как в зале Чайковского струнному концерту.
– Я хотел пригласить тебя в гости…
– Закончить неудавшийся осмотр квартиры? – не меняя тона, дирижировала «струнным оркестром», а заодно и публикой, внимающей ему, Зинаида.
Сцена третья, акт восьмой или наоборот?
– Да, мне очень хотелось бы показать тебе, что у меня тут получилось, вернее, не у меня, а у дизайнера… впрочем, пока, скорее, не получилось…
Почему-то ей это приглашение сильно напомнило розы дедушки Левы, на центральной улице города Одессы, с единственной поправкой: «И шо ви имеете мне предложить?»