Сто удач и одно невезение (Свидание вслепую)
Шрифт:
И поставил перед Зинулей большущую тарелку с ломтем горячего мяса, украшенного помидором, листьями салата, маленькими маринованными огурчиками – красота! Наполнил доверху бокалы шампанским…
А Зина неожиданно переключилась с дурашливой радостной пикировки на серьезность, сама не успев понять, почему:
– Удачной тебе поездки, Захар! – без малейшего намека на смешливость произнесла она и подняла бокал.
– Да, – согласился он, перестав улыбаться, – поездочка предстоит еще та!
Они звонко чокнулись, отпили, и Зина с удовольствием принялась за предложенные яства, а Захар…
Наверное, потому, что они постоянно находились на одной волне чувствований, переживаний, эмоциональных перемен – на одном дыхании? Загадка! Но стоило одному что-то подумать, второй тут же считывал и подхватывал! Одному Богу известно, как это можно было объяснить, но что-то происходило между ними непростое, удивительное…
И на ее серьезный тон он тут же отреагировал нелегким признанием:
– Зин, я не буду тебе звонить оттуда!
– Плохая связь? – Она перестала резать мясо и внимательно посмотрела на него.
– Связь там действительно хреновая, но не в этом дело. Ты же сама понимаешь: кто хочет – дозвонится. Я реально отдаю себе отчет, что меня ожидает тяжелая работа, непростые решения, перестановка и увольнение кадров, да много чего – пахота, одним словом! А поговорив с тобой, я буду выбиваться из рабочего настроения, растекаться и хотеть скорее все бросить к чертовой матери и приехать…
Он бы еще много чего мог говорить, убеждать, аргументированно объяснять принятое решение, но Зина остановила его, мгновенно все поняв, что не о том он, не о том, и объяснения эти его дутые!
– Стоп! Стоп! – покрутив ладошками, обращенными к нему останавливающим жестом, потребовала она. – Стоп! Мы, кажется, договорились не лгать. Ты хочешь притормозить наши отношения? Прервать на время? Ты испугался, Дубров?
Он замолчал, смотрел на нее в упор, и Зине казалось, что в этот момент он ее ненавидит – желваки заходили на скулах.
– Да! – Как гвоздь забил с одного удара. – Да! Притормозить, как ты выразилась, и прервать на время. Да! Я не хотел и не планировал так… западать… нет, влюбляться. Я не планировал никаких серьезных, долгосрочных отношений! По крайней мере, сейчас и таких! Но мне через час уезжать, а я уже по тебе скучаю! И откровений таких с женщиной уж тем более – не хотел и не искал. Даже прожив тринадцать лет с женой, я так не открывался ей, как тебе. И то, что ты по-другому не принимаешь и не соглашаешься, меня пугает и напрягает. Удивляет, восхищает, радует, как ни странно, но пугает! А разве ты, Зина, не боишься?
– Боюсь, – призналась она. – Я ничего подобного не испытывала ни с одним мужчиной. И представить себе не могла, что можно так улетать от поцелуя! И что можно пережить такой оргазм – знать не знала… Но главное, что и в самых смелых мечтах не могла предположить, что можно быть такой откровенной с мужчиной – не играя, ничего не изображая, быть самой собой, и что это такой непередаваемый кайф. Да, это страшно, и еще как! Боюсь, что ты меня обидишь и, вполне вероятно, что для тебя это не так значимо, как для меня. Ты исчезнешь, а я измучаюсь комплексами, что я какая-то неправильная и поэтому ненужная! Я боюсь самой себя и этого притяжения, которое испытываю к тебе. Мы все живем с самым большим страхом в жизни – быть отвергнутыми! Ну и что? Это и есть жизнь! Но, к великому сожалению, эта жизнь, как скоростной поезд, проносится быстро-быстро. И ты либо едешь в этом поезде, либо стоишь на перроне и смотришь ему вслед… Я предпочитаю первое. Как бы страшно ни было, до дрожи в поджилках и ожидания самого плохого варианта развития событий, я лучше нырну в любовь с головой. Пусть я потом буду страдать – но в эти мгновения я буду жить на всю катушку! И еще: как бы сильно нас ни любили и какие замечательные родные и близкие ни окружали бы и поддерживали, но со своими комплексами, муками, страхами человек может разобраться только сам! А я буду со своими. Боишься? Беги!
Устала она от этой отповеди. Ото всего устала, от качелей сегодняшнего вечера – то подъем и счастье, то ухаем вниз в страхи и отчужденность! И что она ему тут объясняет!? Ты мужик, ну так и разбирайся со всем своим нажитым багажом страхов-сомнений, оберегания свободы пустой и жизни заодно и решай!
А она, пожалуй, пойдет!
– Вызови мне такси, пожалуйста, – устало попросила Зина.
– Я тебя отвезу, – предложил мрачный Захар.
– Нет! – жестко отказалась она. – Я на такси.
И спряталась от возможного продолжения разговора в ванной, прихватив с собой вещи и сумочку. Долго умывалась, сидела на бортике ванной, не выключая воду – для конспирации. Не плакала – думала. А чего плакать? Вроде бы все ясно-понятно: всем страшно, а главное, неизвестно почему! А еще яснее, что она – не совсем адекватная дамочка, с большим подозрением на умственную убогость! Чего ее понесло со своими откровениями-то? Видите ли, она приемлет только открытость между ними! Да с какой козы?! А ты его спросила: он-то готов к такому? Хочет ли он вот так – до дна души выворачивать свою жизнь?!
– Как была идиеткой, так и помрешь ею же! – вздохнув через непролитые слезы, вынесла себе диагноз Зина. – Не умеешь ты с мужчинами, Зинаида Геннадьевна, то ли ты странная, то ли планида твоя такая!
Она услышала, как у Захара зазвонил телефон – такси наверняка! И заспешила одеваться.
Они так и не сказали больше ни слова друг другу, даже дежурно-вежливо не попрощались. Молча спустились на лифте вниз, Захар открыл ей дверцу машины, помог сесть в такси вместе с букетом, о котором они вспомнили, лишь выйдя в коридор и обнаружив лежавшие на полу позабытые розы. Он закрыл за ней дверцу, наклонился к таксисту в окно, расплатился и махнул на прощание рукой вслед…
С понедельника у Зинаиды Геннадьевны Ковальчук началась новая жизнь – без Захара Игнатьевича Дуброва. Вернее, с внутренним непониманием – есть ли он в ее жизни или уже нет. Жизнь себе катилась тем самым скоростным поездом, о котором упоминала в последнем монологе-отповеди «великая драматическая актриса» Зинаида. Странно, но впервые в жизни Зинуля не поделилась с Ритулей всеми подробностями и деталями «прощального свидания». Так, в общих чертах – о молчаливом прощании у такси, о собственных выводах, устойчиво склоняющихся к тому, что они расстались, оставив для себя все их слова, любовь бесшабашную, переживания и чувства.