Столетняя война
Шрифт:
Неистовый напор левого крыла шотландской армии принудил англичан отступить настолько, что между английским центром, оборонявшимся за каменной оградой, и теснимым флангом образовался разрыв. Теперь шотландцы получили возможность обойти центральную, находившуюся под началом самого архиепископа Йоркского баталию англичан справа. И тут на выручку своим явились английские лучники.
Подоспевшие стрелки, чтобы защитить фланг архиепископа, выстроились в линию и принялись осыпать стремительно наступавший шелтрон лорда Роберта Стюарта стрелами. Промахов не было, ибо эти лучники, набившие руку на стрельбе по соломенным мишеням с двухсот шагов, ныне стреляли с двадцати. На этом расстоянии стрелы летели с такой силой, что, попав человеку в грудь и пробив кольчугу, стрела пронзала его насквозь и наконечник выходил наружу, прорвав кольчугу и на спине тоже. По правому крылу атакующего шелтрона шотландцев внезапно хлестнул смертоносный ветер, и оно съежилось в комок крови и боли. Каждый шотландец, убитый или раненый, падая, делал мишенью того, кого до сего момента закрывал своим телом, а близкая дистанция позволяла лучникам стрелять не целясь с той скоростью, с какой они успевали накладывать стрелы на тетивы. Шотландцы гибли десятками, они умирали с пронзительными криками. Некоторые в отчаянии устремлялись на лучников, но тут же оказывались отброшенными обратно. Никакая армия не смогла бы устоять против этого шквала оперенной стали, и шотландцы после нескольких попыток прорыва дрогнули и, спотыкаясь о тела своих павших товарищей, побежали назад, туда, откуда начиналось их наступление. Стрелы летели им вдогонку, пока властный голос английского командира не приказал лучникам прекратить стрельбу.
— Но оставайтесь здесь! — добавил он, желая, чтобы стрелки, перешедшие сюда с левого крыла, остались на правом, поскольку враг, оправившись, мог ударить снова.
Томас, находившийся среди этих лучников, сосчитал свои стрелы, выяснил, что их у него осталось всего семь штук, и принялся шарить в траве, ища использованные. Пусть слегка поврежденные, но еще годные в дело. И тут кто-то подтолкнул его локтем и указал на катившуюся через поле повозку, нагруженную дополнительными связками стрел. Томас изумился.
— Во Франции у нас вечно кончались стрелы.
— Здесь тебе не Франция. — У незнакомого бойца была заячья губа, отчего речь его было трудно понимать. — В Дареме стрел сколько угодно. Их держат в замке. Свозят туда с трех графств.
Стрелы действительно изготавливались по всей Англии и Уэльсу. Одни умельцы вырезали и обтачивали древки, другие ковали наконечники, дети собирали перья, женщины сучили веревки, а мужчины вываривали из шкур, копыт и ярь-медянки клей. Потом заготовки свозили в города, насаживали на древки наконечники, прилаживали оперения, собирали в охапки, увязывали и отправляли в крепости Лондона, Йорка, Честера или Дарема, где стрелы лежали в арсеналах, дожидаясь своего часа.
Разорвав бечеву на двух связках, Томас переложил стрелы в целый мешок, который забрал у погибшего лучника. На тело этого человека молодой стрелок наткнулся позади баталии архиепископа. Затем Томас размял пальцы правой руки. Они болели, что свидетельствовало о том, что после сражения в Пикардии ему доводилось стрелять не так уж часто. Ныла и спина, но это после двадцати с лишним выстрелов было неизбежно, ведь, чтобы натянуть лук до уха, требовалось такое же усилие, как чтобы поднять одной рукой человека. Сейчас каждое движение отдавалось болью в хребте, но это была не такая уж высокая плата. Главное, они отбросили левое крыло шотландцев назад, туда, откуда те и начали наступление. Местность между двумя армиями была усеяна израсходованными стрелами, погибшими и ранеными, иные из которых еще шевелились, а то и пытались отползти назад, к своим товарищам. Две собаки унюхали труп, но убежали, когда монах запустил в них камнем.
Томас ослабил тетиву, дав луку выпрямиться. Некоторые лучники предпочитали вообще никогда не снимать тетивы, так что их луки в результате приобретали постоянный изгиб. Это говорило о том, что владелец лука все время им пользуется, а значит, является настоящим воякой, но Томас знал, что согнувшийся от непрерывного напряжения лук теряет часть своей упругости и убойной силы, а потому при любой возможности давал ему распрямиться, отцепив тетиву с одного конца. Это помогало также подольше сохранить тетиву, ведь как бы точно ни была она подобрана по длине, но со временем обязательно растягивалась. Однако хорошая тетива из пропитанной клеем конопляной пеньки могла прослужить около года, особенно если держать ее сухой и не подвергать постоянному напряжению. Как и многие лучники, Томас любил усилить свою тетиву женскими волосами, потому что это повышало ее упругость и не позволяло ей со щелчком лопнуть в самый разгар боя. Это и еще молитвы, обращенные к святому Себастьяну. Томас отцепил один конец тетивы, присел на траву и принялся, доставая из мешка стрелы, вертеть их в пальцах, что позволяло обнаружить малейшее искривление древка.
— Эти ублюдки еще вернутся! — выкрикивал шагавший вдоль строя человек с вышитым на груди серебряным полумесяцем, который сейчас был наполовину залит кровью. — Вы хорошо поработали, но они вернутся!
Один лучник сплюнул, другой непроизвольно погладил свой лук. Томас подумал, что если он сейчас приляжет, то наверняка уснет. Юноша был не прочь вздремнуть, но его преследовал нелепый страх. А ну как шотландцы пойдут в атаку? Вдруг лучники отступят, оставив его спящим, а враги найдут да так, спящим, и прикончат!
Правда, шотландцы пока в атаку не рвались: как и англичане, они устроили себе передышку. Кто стоял, пытаясь отдышаться, кто валялся на траве, многие толпились вокруг бочонков с водой или элем. Большие барабаны молчали, но Томас слышал скрежет стали о камень: люди точили затупившиеся в стычке клинки. Ни с той, ни с другой стороны больше не звучало никаких оскорблений, и шотландцы, и англичане поглядывали на противников со злобной настороженностью. Священники, преклонив колени рядом с умирающими, отпускали тем грехи и молились за упокоение их душ. Голосили женщины, потерявшие своих мужей или сыновей. Правое английское крыло, поредевшее после яростной атаки шотландцев, вернулось к позиции, с которой его оттеснили, и теперь десятки убитых и умирающих оказались позади него. Павших и брошенных при поспешном отступлении шотландцев раздевали и обыскивали: двое англичан повздорили из-за горстки потускневших монет. Два монаха носили воду раненым. Маленький ребенок играл сломанными кольцами кольчуги, в то время как его мать пыталась снять сломанное забрало с алебарды, прикинув, что, если укоротить древко, из этой штуковины получится хороший топор. Шотландец, сочтенный мертвым, неожиданно застонал, перевернулся, и ратник, подскочив к нему, заколол его мечом.
Враг дернулся, застыл и больше уже не шевелился.
— День воскрешения еще не наступил, ты, ублюдок! — проворчал ратник, выпростав меч и вытерев его о порванный сюрко мертвеца. — Надо же, очухался. Аж напугал меня!
Он не обращался ни к кому в частности, просто присел рядом с человеком, которого убил, и принялся обшаривать его одежду.
Башни собора и стены замка были облеплены зрителями. Цапля пролетела над крепостными валами, следуя изгибам реки, беззаботно журчавшей под лучами осеннего солнышка. Ниже по склону слышались голоса коростелей, над мокрой от крови травой порхали, несомненно, последние в этом году бабочки. Шотландцы вставали, потягивались, надевали шлемы, вдевали руки в лямки щитов и поднимали заново заточенные мечи, пики и копья. Некоторые бросали взгляды на город, представляя себе сокровища, хранившиеся в крипте собора и подвалах замка. Они грезили о сундуках, наполненных золотом, и о бочках, битком набитых монетами, о полных серебра комнатах и о тавернах, где рекой льется эль. Они мечтали об улицах, наполненных доступными им женщинами.
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! — вещал священник. — Святой Андрей да пребудет с вами. Вы сражаетесь за нашего короля. Ваш враг — это безбожное отродье Сатаны! С нами Бог!
— Подъем, ребята! — крикнул лучник на английской стороне.
Люди поднимались, натягивали тетивы на луки, доставали из мешков первые стрелы. Многие крестились: то, что шотландцы делают то же самое, никого не смущало.
Лорд Роберт Стюарт на свежем сером коне гарцевал перед левым крылом шотландцев.
— Стрел у них почти не осталось, — крикнул он своим людям, — а как стрелы кончатся, мы с ними мигом разделаемся!
Он действительно верил в это, ведь его люди совсем недавно почти сломили проклятых англичан. До полной победы им не хватило совсем немного, и уж на сей раз шотландцы своего не упустят. Надо лишь ударить как следует, и маленькая армия этих чертовых упрямцев, вставших между ними и несметными богатствами юга, будет разбита в пух и прах.
— За святого Андрея! — воскликнул лорд Роберт, и снова грянули барабаны. — За нашего короля! За Шотландию!