Столетняя война
Шрифт:
Блуа выдержал паузу, и через некоторое время грозный Ронселет, робея, как нерадивый школьник на уроке у строгого учителя, наморщил лоб и высказал предположение:
— Мы придем на выручку вашей светлости?
Остальные сеньоры расплылись в улыбках и закивали.
— Нет! — сердито сказал Карл. — Нет! Нет! Нет!
Он подождал, удостоверившись в том, что все поняли это простое слово.
— Если вы оставите свои укрепления, — попытался объяснить им Блуа, — то этим подставите себя под стрелы английских лучников. Понимаете? Именно это им и нужно! Лучникам нужны мишени, и они наверняка попытаются выманить вас в поле, чтобы перебить там своими стрелами. Хотим мы этого? Нет! Итак, что же мы будем делать? Мы останемся за нашими стенами. Мы останемся в укрытии!
Поняли ли они
— Вы не должны покидать свои укрепления, — настойчиво внушал он, — а если кто высунется, пусть не рассчитывает на мою щедрость.
Эта угроза отрезвила слушателей.
— Если хоть один из ваших людей высунется из-под прикрытия стен, — продолжил герцог, — мы сделаем так, что и сами ослушники, и их командиры не будут участвовать в дележе добычи. Это ясно?
Конечно, ясно. Ничего мудреного тут не было.
Карл Блуа поставит против четырех городских ворот четыре крепости, и когда англичане явятся, им придется штурмовать эти укрепления. А поскольку гарнизон каждой из этих полевых крепостей окажется больше всей английской армии, да к тому же надежно укрыт от стрел, англичане будут разбиты и уничтожены, а вся Бретань станет владением дома Блуа.
Хорошо быть умным человеком. Это помогает одерживать победы, выигрывать войны и, главное, создавать репутации. Ибо когда Карл разгромит англичан здесь, в Бретани, это откроет путь к полному их изгнанию из Франции.
И, уж конечно, герцогская корона Бретани слишком легка для мудрого чела Карла Блуа. Он грезил о более весомой короне, мечтая стать императором Франции, но путь к этому венцу должен был начаться здесь, на затопленных лугах под стенами Ла-Рош-Дерьена. Его люди укажут английским лучникам, где их место.
В аду.
Все девять осадных машин представляли собой требюшеты, и самая большая из них была способна швырять на расстояние свыше трехсот шагов камни, по тяжести вдвое превышавшие вес взрослого мужчины. Все девять требюшетов были изготовлены в Регенсбурге, в Баварии, и старшие механики, сопровождавшие машины, все как один были баварцами, хорошо разбиравшимися в особенностях своего оружия. Два самых больших требюшета имели балансиры более пятидесяти футов в длину, и даже два самых маленьких, установленных на дальнем берегу реки, чтобы держать под прицелом мост и обращенную к нему навесную башню, были сработаны с противовесами в тридцать шесть футов.
Две крупнейшие машины, носившие имена «Делающая вдов» и «Отправляющая в ад», установили у подножия того самого холма, на котором высилась ветряная мельница. По существу, каждая из них представляла собой огромный рычаг с противовесом, установленный на оси, и походила на гигантские детские качели, с той лишь разницей, что один конец этих качелей был в три раза длиннее другого. Короткий конец уравновешивался огромным деревянным ящиком, наполненным свинцовыми грузами, тогда как длинный, который фактически и швырял снаряд, был прикреплен к большому вороту, или лебедке, оттягивавшей его вниз, к земле, и таким образом поднимал наверх клеть, наполненную свинцовыми чушками общим весом в десять тонн. Каменный снаряд помещался в кожаную, как у пращи, петлю длиной в пятнадцать футов, которая была прикреплена к более длинному плечу. Когда противовес резко опускался к земле, длинный конец взмывал в небо, выбрасывая из кожаной пращи камень. Он летел по дуге и с грохотом обрушивался на вражеский город. Тут все было просто. Сложнее было постоянно смазывать гигантскую конструкцию жиром, соорудить лебедку, достаточно крепкую, чтобы подтягивать длинный конец к земле, смастерить клеть, настолько прочную, чтобы снова и снова выдерживать удары о землю, не разбившись и не рассыпав при этом десять тонн свинцовых грузил, и, главное, подогнать механизм так, чтобы он мог удерживать зарядное плечо, преодолевая вес свинца, а потом высвобождать его, быстро
Разумеется, многие считали, что опыт и умение немецких мастеров обходятся слишком дорого. Пушки были намного меньше, легче в перевозке и метали снаряды с гораздо большей силой, но герцог Карл по своему обыкновению, подошел к этому вопросу с умом, остановив выбор на старых, проверенных орудиях. Пушки стреляли медленно и часто взрывались, что влекло за собой потерю дорого обходившихся нанимателю пушкарей. Дело в том, что для успешного выстрела, дабы использовать всю силу пороховых газов, было необходимо замазывать зазор между ядром и пушечным стволом сырой глиной, а потом ждать, когда она высохнет, чтобы порох мог воспламениться. В результате даже самые умелые и опытные пушкари из Италии производили не более трех-четырех выстрелов в день. Кроме того, самая мощная пушка выплевывала ядро весом всего в несколько фунтов. Конечно, оно летело со страшной силой и скоростью, так что на лету его даже невозможно было увидеть, но зато старые требюшеты швыряли камни, превосходившие пушечные снаряды весом в двадцать, а то и тридцать раз, по три-четыре раза в час, а не в день. Герцог решил, что для осады Ла-Рош-Дерьена старомодный способ подходит лучше, и потому установил вокруг маленького городка девять метательных устройств. Помимо упомянутых ранее «Делающей вдов» и «Посылающей в ад», здесь были машины, которые звались «Рогатка», «Сокрушающая», «Гробокопательница», «Праща», «Злюка», «Разрушительница» и «Божья десница».
Требюшеты устанавливали на платформах из деревянных брусьев и окружали частоколами, достаточно высокими и прочными, чтобы остановить любую стрелу. Некоторых из присоединившихся к армии крестьян обучали тушить зажигательные стрелы, которые англичане вполне могли пустить в ход, чтобы сжечь ограждения, а потом перестрелять механиков камнеметных машин, когда те окажутся на виду. Другие крестьяне рыли траншеи и воздвигали земляные валы, которые образовывали четыре осадные крепости герцога. Там, где возможно, в защитную линию включались уже имевшиеся канавы и густые терновые изгороди. В землю вбивали под углом заостренные колья и рыли волчьи ямы, чтобы переломать ноги вражеским лошадям. Четыре подразделения герцогской армии окружали себя защитными сооружениями, и день за днем, по мере того как росли валы и частоколы, а требюшеты, собиравшиеся из привезенных на подводах разрозненных деталей, приобретали очертания грозных боевых машин, герцог проводил со своими людьми учения, выстраивая их за защитным рубежом. Генуэзские арбалетчики заняли позиции на недостроенных стенах, тогда как позади них проводили пешие маневры рыцари и латники. Некоторые ворчали, считая все это пустой тратой времени, но воины, понимавшие замысел герцога, относились к нему с одобрением. Английские лучники наткнутся на валы, траншеи и частоколы, из-за которых их одного за другим станут выбивать арбалетчики. В конце концов англичанам не останется ничего другого, как пойти на штурм через земляные насыпи и затопленные траншеи, где они будут встречены и перебиты дожидавшимися этой атаки закованными в сталь ратниками.
Через неделю непрерывной изнурительной работы требюшеты были собраны, а клети противовесов наполнены свинцовыми чушками. Теперь механикам предстояло продемонстрировать еще более тонкое искусство — кидать друг за другом большие камни в одно и то же место стены, так, чтобы рано или поздно разрушить ее на этом участке и открыть французам путь в город. Сразу после разгрома армии, пришедшей на выручку, люди герцога начнут штурм Ла-Рош-Дерьена, и горе тогда изменникам, понадеявшимся на свои стены и на английские луки!
Баварские механики тщательно отобрали первые камни и привели в порядок кожаные петли, ведь от этого зависела дальнобойность их машин. Стояло погожее весеннее утро. В небе парили пустельги, поля усеивали лютики, форель выпрыгивала из воды за майскими мухами, распускались белые цветочки дикого чеснока, а среди свежей зеленой листвы лесов порхали дикие голуби. Это было самое прекрасное время года, и герцог Карл, лазутчики которого сообщили, что английская армия сэра Томаса Дэгворта еще не вышла из западной Бретани, предвкушал победу.