Столетняя война
Шрифт:
Томас подошел к сэру Уильяму Скиту, но его старый друг был мертв. Раненный в шею, он истек кровью и умер на груде камней. Вид у старого воина был необычайно умиротворенный. Первый луч нового дня, пробившись из мрака, осветил яркую кровь на верхушке «Пращи» как раз в тот миг, когда Томас закрыл глаза своему наставнику.
— Кто убил Уилла Скита? — требовательно спросил Томас у людей сэра Джеффри, и молодой Дикон указал на кровавое месиво, в которое превратился Пугало.
Лучник внимательно осмотрел выбоины на своем клинке. Нужно обязательно научиться как следует драться на мечах, а то не ровен час кто-нибудь зарубит.
— Эй вы, чего уставились? — крикнул он людям сэра Джеффри. — Марш штурмовать следующий лагерь. Живо!
Ратники послушно побежали на запад.
Томас указал мечом на Ронселета.
— Отведи его в город, — сказал он Робби, — и не спускай с него глаз.
— А ты? — спросил Дуглас.
— Я должен похоронить Уилла, — ответил Томас. — Он был мне другом.
Вообще-то друга следовало оплакать, однако слез у Хуктона не было. Во всяком случае, сейчас.
— Теперь ты можешь отправляться домой, Робби.
— Почему? — удивился шотландец.
— Де Тайллебур мертв. Выкуп для лорда Аутуэйта ты получишь с Ронселета. Так что самое время тебе сейчас отправиться домой, в Эскдейл. Вернуться, чтобы убивать англичан.
Дуглас покачал головой.
— Ги Вексий еще жив.
— Он мой.
— И мой тоже, — возразил Робби. — Ты забыл, что он убил моего брата? Я останусь, пока не отомщу. Я убью Вексия.
— Если ты вообще сможешь его найти, — тихонько заметила Жанетта.
При солнечном свете было видно, как догорают лагеря герцога, отбрасывая на землю длинные тени. Остатки армии Карла, бросив свои земляные укрепления, бежали к Рену. Великая армия, недавно явившаяся в город во всей своей силе и великолепии, потерпела сокрушительное, бесславное поражение.
Среди инструментов, брошенных в бараках механиков, Томас нашел кирку, мотыгу и лопату. Он вырыл рядом с осадной машиной могилу, опустил тело Скита во влажную почву и хотел было прочесть молитву, но, как назло, все они вылетели у него из головы. Потом он вспомнил языческий обычай платить перевозчику в царство мертвых, пошел в палатку Ронселета, стянул с сундука обгоревшую парусину, взял золотую монету и вернулся к могиле.
Юноша спрыгнул вниз и, оказавшись рядом с другом, положил ему монету под язык. Обнаружив золото, лодочник обязательно сообразит, что Уилл Скит — не простой человек.
— Благослови тебя Господь, мой верный друг! — сказал Томас, а потом выбрался из могилы и засыпал ее, хотя то и дело останавливался, словно надеясь, что Уилл откроет глаза. Чего, разумеется, не произошло. Лишь когда комья земли стали падать на бледное лицо Скита, Томас наконец заплакал.
К тому времени, когда он закончил, солнце уже поднялось высоко и женщины с детьми валом валили из города на место недавнего побоища, в надежде поживиться тем, что проглядели солдаты. Высоко в небе парила пустельга. Томас сел на сундук с монетами и стал поджидать Робби.
Он решил, что отправится на юг, в Астарак. Он отправится туда, найдет книгу своего отца и раскроет его тайну. Колокола Ла-Рош-Дерьена радостным звоном восславляли победу, великую победу, а лучник Томас из Хуктона сидел рядом со свежей могилой, среди мертвецов, и понимал, что не обретет покоя, пока не найдет того, что было бременем его отца.
Calix meus inebrians. Transfer calicem istem a me. Ego enim eram pincerna regis.
По доброй ли воле, нет ли, но теперь Томас стал хранителем чаши царя, и путь его лежал на юг.
Историческая справка
Роман начинается с битвы при Невилл-Кроссе. Название это происходит от каменного креста, который лорд Невилл воздвиг в ознаменование победы, хотя, возможно, его мемориал лишь заменил другой крест, высившийся там же ранее. Битва, в которой многочисленная шотландская армия сражалась против ополчения, наспех собранного архиепископом Йоркским и лордами северных пограничных территорий, обернулась для шотландцев настоящей катастрофой. Их король, Давид Второй Брюс, был захвачен в плен, причем именно так, как это описано в романе, угодив в ловушку под мостом. Ему удалось выбить своему пленителю несколько зубов, но это едва ли могло послужить достаточным утешением. Долгое время пленный монарх провел в замке Бамбург, залечивая рану на лице, а потом его перевезли в Лондон, где поместили в Тауэр вместе с большинством остальных пленных шотландских аристократов, в числе которых был и сэр Уильям Дуглас, рыцарь из Лиддесдейла. Двое шотландских лордов, ранее принесшие вассальную присягу Эдуарду Английскому, были обезглавлены. После этого их четвертовали и возили по всему королевству, выставляя на всеобщее обозрение — в назидание и предостережение всякому, кто помыслит об измене. Позднее в том же году в лондонском Тауэре к Давиду Шотландскому присоединился еще и Карл Блуа, племянник французского короля и претендент на корону герцога Бретани. То была замечательная добыча, но уже в следующем десятилетии улов англичан пополнился еще и самим королем Франции.
Шотландцы вторглись в Англию по просьбе своих союзников французов, и вполне вероятно, что Давид Второй действительно верил, что вся английская армия находилась тогда на севере Франции. Однако Эдуард Английский предвидел возможность такого поворота событий, и некоторым лордам, чьи владения лежали у северной границы, было приказано остаться дома, чтобы быть готовыми защитить страну в случае шотландского вторжения. Костяк их армии, разумеется, составляли лучники, а XIV век вообще был веком величайшего рассвета английского (и, пусть и в несколько меньшей степени, валлийского) искусства стрельбы из лука. Типичным английским оружием был длинный лук (хотя военные историки ввели это название в обиход гораздо позднее), то есть тисовый лук длиной самое меньшее в шесть футов и с силой натяжения более ста фунтов. Стоит отметить, что это вдвое превосходит силу натяжения современных спортивных луков, используемых на соревнованиях. Каким образом не столь уж многонаселенная Англия могла выставлять целые отряды смертоносных лучников, ставших истинными королями на полях сражений тогдашней Европы, остается загадкой. Однако автор романа полагает, что это можно объяснить тем, что стрельба из длинного лука являлась подлинно народным увлечением, которому с воодушевлением предавались во всех английских деревеньках. Правда, в конце концов были приняты законы, превращающие забаву в обязанность, ибо энтузиазм потихоньку угасал. Что и понятно, ибо боевой лук представлял собой оружие, невероятно трудное в обращении и требующее недюжинной силы. Французы, пытавшиеся перенять это оружие у англичан, так и не добились сколь бы то ни было заметного успеха. Их ближайшие соседи шотландцы были хорошо знакомы с возможностями английских лучников и усвоили привычку никогда не атаковать пеший строй англичан верхом. Так или иначе, но длинный тисовый лук оставался вне конкуренции до тех пор, пока не появилось огнестрельное оружие.
Особую важность в ту пору имел захват пленных. Влиятельный феодал вроде сэра Уильяма Дугласа мог быть освобожден только при условии выплаты огромного выкупа, хотя как раз сэра Уильяма отпустили под честное слово, чтобы он собрал у себя на родине выкуп для шотландского короля. Его миссия не увенчалась успехом, но верный своему слову рыцарь вернулся в лондонский Тауэр. За королей и принцев, таких как Давид Шотландский или Карл Блуа, требовали огромные суммы, но сбор которых могли уйти годы. В случае с Давидом выкуп составил 66 000 фунтов, сумма, которую нужно умножить как минимум на сто, чтобы получить приблизительную оценку его современной стоимости. Шотландцам позволили расплачиваться в десять приемов, однако двадцать шотландских аристократов все это время держали в заложниках. Давид Брюс получил свободу лишь в 1357 году. К тому времени он, по иронии судьбы, полностью разочаровался во французах, и все его симпатии были на стороне англичан.
Сэр Томас Дэгворт был официальным пленителем Карла Блуа и впоследствии продал его Эдуарду Третьему за гораздо меньшую сумму, всего 3500 фунтов. Однако он не прогадал: гораздо лучше сразу получить эти деньги на руки, чем ждать, пока во Франции и Бретани соберут больший выкуп. Шотландского короля взял в плен англичанин по имени Джон Купленд, который также продал своего пленника Эдуарду Английскому, но не за деньги, а рыцарство и землю.
Поражение герцога Блуа у Ла-Рош-Дерьена было одной из величайших, но так и не воспетых побед англичан того периода. Карлу доводилось сталкиваться с лучниками и прежде, и он пришел к выводу, в общем-то совершенно справедливому, что нанести англичанам поражение можно, только заставив их атаковать хорошо защищенные позиции. Лучник не может убить того, кого он не видит. Эта тактика вполне оправдала себя в битве против армии сэра Томаса Дэгворта, но потом последовала яростная вылазка из города Ричарда Тотсгема, а поскольку накануне Карл категорически настоял на том, чтобы все четыре части его армии оставались за своими защитными сооружениями, англичане разгромили поначалу личный отряд герцога, а потом по отдельности и три остальных подразделения. Поражение и пленение столь знатной особы стало настоящим потрясением для его союзников французов, которым так и не удалось снять осаду с Кале.