Столетняя война
Шрифт:
— Друг, — сказал мессир Гийом, — который принес мне вот это.
Он взял с собой лук Томаса и теперь положил его на стол и постучал по серебряной пластинке. Брат Жермен нагнулся, чтобы рассмотреть герб, и Томас услышал его удивленный возглас.
— Иейл, — сказал монах. Он отодвинул лук и сдул со стола мусор от очинённых перьев. — Этого зверя придумали герольды в прошлом веке. Тогда, конечно, в мире существовала настоящая ученость. Не то что нынче. Из Парижа ко мне приходят молодые люди, у которых головы набиты шерстью, и это не мешает им притязать на докторскую степень.
Он взял с полки обрывок пергамента, положил на стол и обмакнул перо в горшок пунцовых чернил. Потом сделал на пергаменте блестящую кляксу и с обретенной за долгую
— Говорят, это зверь мифический, — сказал брат Жермен, быстрыми штрихами набрасывая клыки. — Возможно, так оно и есть. Большинство геральдических зверей, похоже, придуманы. Кто-нибудь видел единорога? — Он сделал еще одну кляксу, немного выждал и принялся за поднятые лапы зверя. — Однако есть мнение, что в Эфиопии действительно водится такой зверь. Не могу утверждать, поскольку сам не путешествовал дальше Руана и не встречал никого, кто бывал в Эфиопии, если она вообще существует. — Он нахмурился. — Однако Плиний упоминает о единороге, а значит, этот зверь был известен римлянам, хотя, видит Бог, они были легковерным народом. Говорят, единорог обладает и рогами и клыками, что кажется странным и избыточным, и обычно его описывают серебристым в желтую крапинку. Увы, наши краски украдены англичанами, но они оставили нам пунцовую, что довольно любезно с их стороны. Мне сказали, она получается из киновари. Это растение. Отец Жак, да упокоится его душа, всегда заявлял, что она растет в Святой земле, и, возможно, так оно и есть. Мне показалось, что вы хромаете, мессир Гийом?
— Какой-то английский гаденыш прострелил мне ногу, — ответил тот, — и ночами я молюсь, чтобы его душа вечно жарилась в аду.
— Вам следовало бы вознести хвалы Господу за его неточность. А зачем вы принесли мне английский лук, украшенный изображением йейла?
— Я подумал, вас это заинтересует. И кроме того, мой молодой друг, — он коснулся плеча Томаса, — хочет узнать про Вексиев.
— Ему бы гораздо лучше забыть о них, — проворчал брат Жермен.
Он выпрямился на высоком стуле и обозрел помещение, где дюжина молодых монахов наводила порядок после пребывания в монастыре англичан. Некоторые болтали за работой, и это вызвало недовольство брата Жермена.
— Это вам не Канский рынок! — крикнул он. — Если хотите посплетничать, отправляйтесь в сортир. Жаль, что сам не могу. Вы не спросили бы Мордехая, нет ли у него средства для кишечника?
Старик сердито осмотрел зал, а потом попытался поднять прислоненный к столу лук. Мгновение он внимательно рассматривал йейла, затем поставил лук на место.
— Постоянно ходил слух, что одна ветвь семейства Вексиев переехала в Англию. И этот лук, похоже, подтверждает это.
— А кто они такие? — спросил Томас.
У брата Жермена прямой вопрос как будто вызвал раздражение, а возможно, ему было не по себе от самой темы разговора.
— Когда-то они владели Астараком, — ответил он, — графством, граничащим с Лангедоком и Аженуа. И одно это, конечно же, говорит вам все, что нужно о них знать.
— Это не говорит мне ничего, — признался Томас.
— Значит, вы получили ученую степень в Париже! — сострил старичок и захихикал. — Графы Астаракские, молодой человек, были катарами. Южную Францию заразила эта ересь, и Астарак был центром порока. — Измазанными в краске пальцами он перекрестился и процитировал: — «Тот не может иметь Бога своим отцом, кто не имеет Церковь матерью».
— Святой Киприан, — сказал Томас.
— А вы, оказывается, не из Парижа, — проговорил брат Жермен. — Катары отвергали Церковь, ища спасения в своей собственной темной душе. Что бы стало с Церковью, если бы все мы поступали так же, если бы следовали своим капризам? Если Бог в нас, значит, нам не нужна никакая Церковь и Святой престол, чтобы обрести Его милость? Это учение — самая пагубная ересь, и к чему же она
Он снова перекрестился.
— Значит, Вексии были катарами, — напомнил старику мессир Гийом.
— Подозреваю, они были поклонниками дьявола, — возразил брат Жермен. — Но графы Астаракские определенно покровительствовали катарам, они и десятки других знатных господ. Их называли «темными владыками», и очень немногие из них были «совершенными». «Совершенные» были вождями еретиков, они воздерживались от вина, половых сношений и мяса, а из Вексиев никто не мог отказать себе в этих трех удовольствиях. Но катары допустили таких грешников в свои ряды и пообещали им райское блаженство, если перед смертью они покаются. Темным владыкам понравились такие обещания, и, когда Церковь напала на ересь, они яростно сражались. — Он покачал головой. — Это было сто лет назад! Его святейшество и король Франции разбили катаров, и Астарак пал среди последних их оплотов. Была смертельная битва, погибло бессчетное число бойцов, но ересиархи и темные господа были наконец уничтожены.
— Но некоторые спаслись, — мягко подсказал мессир Гийом.
Брат Жермен помолчал, глядя на высыхающие пунцовые чернила, после чего проговорил:
— Рассказывали, что несколько катарских предводителей действительно спаслись и сохранили свои богатства по всей Европе. Ходит даже слух, что и сама ересь еще живет, прячась в краях, где сходятся Бургундия и Италия. — Он сотворил крестное знамение. — Думаю, часть семейства Вексиев отправилась в Англию и укрылась там, поскольку именно в Англии, мессир Гийом, вы нашли копье святого Георгия. Вексий... — задумчиво произнес он. — Это слово, несомненно, происходит от латинского vexillaire — «знаменосец», и говорят, что первые Вексии нашли это копье во время крестовых походов, а потом носили его как знамя. В стародавние дни оно, несомненно, было символом власти. А я... я скептически отношусь к таким реликвиям. Настоятель уверяет меня, что видел три крайних плоти младенца Иисуса, и даже я, считающий Его благословенным выше всякой меры, сомневаюсь, что Он был одарен настолько щедро. Но я задал настоятелю несколько вопросов об этом копье. С ним связана одна легенда. Говорят, что человека, идущего в битву с этим копьем, нельзя победить. Конечно, это всего лишь легенда, но вера в такие нелепицы воодушевляет невежд, а мало кто сыщется невежественнее солдат. Впрочем, больше всего меня беспокоит их цель.
— Чья цель? — спросил Томас.
— Рассказывают, — продолжил брат Жермен, пропустив вопрос мимо ушей, — что перед падением последней крепости еретиков оставшиеся в живых темные владыки дали клятву. Они понимали, что война проиграна, что их оплот неминуемо падет, а инквизиция и сила Божья уничтожат их, и потому поклялись вечно мстить своим врагам. Они поклялись, что когда-нибудь уничтожат французский трон и святую Мать-Церковь и, чтобы сделать это, воспользуются могуществом святейших реликвий.
— Копьем святого Георгия? — спросил Томас.
— И им тоже, — кивнул брат Жермен.
— Тоже? — озадаченно повторил мессир Гийом.
Брат Жермен макнул перо в чернила, сделал на пергаменте еще одну блестящую кляксу и искусно закончил копию значка на луке Томаса.
— Йейла я видел и раньше, — сказал он, — но на принесенном вами значке он не совсем такой. Зверь держит чашу. Не простую чашу, мессир Гийом. Вы правы, лук заинтересовал меня, даже напугал, поскольку зверь держит чашу Грааля. В Генуэзском соборе есть кусок зеленого стекла, который якобы был чашей Грааля, но сомневаюсь, что наш любимый Господь пил из такой штуковины. Нет, настоящая чаша Грааля существует, и владеющий ею обладает могуществом, какого нет ни у кого на земле. — Он положил перо. — Боюсь, мессир Гийом, темные владыки хотят свершить месть. Они собирают силы. Но по-прежнему прячутся, а Церковь еще не замечает их. И не заметит, пока опасность не станет явной.