Столкновение. Книга вторая
Шрифт:
– Держи, я тут заговор сделал на мужскую силу, сошьешь в трусах кармашки, в них будешь вкладывать монеты. Трех дней хватит за глаза, чтобы все наладилось. Одна десятирублевка на один день; смотри, не переборщи, Казанова.
– Спасибо. – Загоруйко смотрел на блестящие дензнаки, как на величайшее сокровище. Да-а-а, припекло мужика: ни отпечь, ни пережарить. – До свидания.
Прошла неделя. Вадим пошел за хлебом в продуктовый магазин, возле которого встретил буквально светящихся счастьем влюбленных голубков. Судя по довольному виду Антонины, в постели у них было больше
– Степан Борисович, Антонина Сергеевна, можно вас на минутку?
– Что-то случилось? – Тень беспокойства набежала на лицо Степана.
– Можно и так сказать. Извините, что вмешиваюсь в вашу личную жизнь, но какие у вас планы?
Степан расплылся в улыбке:
– Мы заявление в загс подали, если ты про это!
– Хорошо. – Тут Вадим позволил себе расслабиться и улыбнуться в ответ. – Антонина Сергеевна, вы, – шепнул он будущей мадам Загоруйко, указав взглядом на плоский, скрытый шубкой животик, та мило покраснела и неверяще стрельнула глазами. Вадим подтвердил новость тихим голосом: – Поздравляю. И с тем и с другим.
О том, что ему не поверят, он не думал. Новость, что в поселке появилась вторая Ширшиха, точнее – Ширших, а еще точнее – что Белов оказался знахарем, давно разлетелась по дворам и была достаточно обсосана на кухонных посиделках. Бабы доказывали друг другу, что они знали: по-другому просто быть не могло. Кто, скажите, в здравом уме будет жечь покойников? Вадим чуть не выпал в аут, когда узнал, что еще его дед летал на шабаш… Какие сказки тысячи и одной ночи? Вы по российским деревням пошукайте, вам та-ако-ое порасскажут…
– О чем вы шепчетесь? – вновь проявил беспокойство Степан.
– Да так, о своем, о женском… – отмахнулся Вадим, направляясь в магазин. – Тоня как-нибудь расскажет. Еще раз поздравляю.
– А? Ну, ладно, спасибо.
– Спасибо! – крикнула Антонина, обрадованная доброй вестью.
Россия. Н-ск. Секретный научный центр
– Черт… – Несколько минут напряженной тишины, и хриплый голос вновь поминает нечистого: – ЧЕРТ!
Обладатель хриплых обертонов вскочил с удобного кожаного кресла на колесиках (от резкого движения со стола слетело несколько листков, но человек не обратил на них никакого внимания, все его мысли были заняты другим), прошелся перед своим рабочим столом, постучав костяшками пальцев по рабочей поверхности предмета интерьера.
– Черт! – в третий раз разнеслось в кабинете. Говоривший, прищурив глаза, посмотрел на интерком. Со стороны могло показаться, что аппарат офисной связи неким образом загипнотизировал человека.
Закончив буравить интерком взглядом, человек протянул к нему руку, придавив толстым пальцем одну из кнопок.
– Слушаю вас, Илья Евгеньевич! – Из динамика громкоговорителя донесся приятный женский голос.
– Настя, вызови ко мне Савушкина.
– Его
– Как нет? – удивился Илья Евгеньевич.
– Вы же сами разрешили ему выезд в город… – Секретарша выдала не меньше удивленных тонов, поражаясь забывчивости шефа, за которым ранее ни разу не замечалось склероза.
– Да-да, припоминаю. Как не вовремя… Кто-нибудь живой из его заместителей есть?
– Иону.
– Угум, Василий с физической фамилией…
– Пригласить?
– Будь добра… и, Настюш, сооруди мне кофейку.
– Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо.
Закончив разговор и собрав с полу рассыпавшиеся бумаги, Керимов застыл посреди кабинета, провалившись в тяжелые думы.
– Что это: ошибка или?.. – спросил он у самого себя, оборвав мысль на полуслове. – Если… нет, невозможно…
Тут в дверь осторожно постучали.
– Разрешите? – В кабинет опасливо заглянул Василий Иону, успевший навести справки у секретарши шефа, колдовавшей у кофеварки, что тот несколько не в настроении.
– Входите, – разрешающе махнул рукой Керимов, усаживаясь в кресло. – Присаживайтесь, Василий Николаевич, поверьте мне – в ногах правды нет. Разговор у нас будет недолгий, но тяжелый. Что вы можете сказать относительно этого?
Керимов придвинул к подчиненному папку с подборкой документов, с которыми знакомился несколько минут назад.
– Материалы готовил я, – ответил Иону, стрельнув по бумагам глазами.
– Замечательно. Это позволит нам избежать некоторых ненужных вопросов. Перейду к сути. Больше всего меня беспокоят результаты полевых измерений, изложенные во втором приложении. Вы показываете существенный рост напряженности магнитного поля в аномалиях. Средняя разница между показаниями, снятыми прошлой экспедицией, и последними данными составляет около пяти процентов. Здесь не может быть ошибки?
– Нет, – качнул головой Иону, – я потому и акцентировал пояснительную записку на результатах полевиков, что установленные в указанных точках стационарные приборы фиксируют устойчивый рост.
– Какой?
– Две сотых процента. В день.
– В день?
– Да.
– Та-ак, почему я узнаю об этом последним? – Казалось, в кабинете резко упал столбик термометра и выморозился воздух от нешуточной угрозы, прозвучавшей в ледяном голосе Керимова. Василий невольно втянул голову в плечи, стараясь не смотреть в полыхавшие яростным огнем гнева глаза нависшего над ним начальства. Во взгляде Ильи Евгеньевича читалось обещание тысячи и одной ночи адских мук. – Почему, я вас спрашиваю!?
– Мы хотели дождаться результатов средиземноморской экспедиции: так сказать, сравнить параллели.
Керимов, плюхнувшись в кресло, прошелся пятерней по короткому ежику волос на голове и постарался успокоиться. В принципе ребята Савушкина не совершили никакого криминала, и Иону следовало похвалить за своевременный доклад, а не срываться на него. Василий Николаевич правильно поступил – собрал разрозненную информацию, нашел общее зерно, подверг его всестороннему анализу и только когда убедился, что ошибки быть не может, уведомил руководящие верхи.