Столп огненный
Шрифт:
– Ты тоже подвергаешь себя опасности, принимая эту книгу от меня.
– Знаю.
– Ладно, если так, бери и верни мне «Грамматику».
Они обменялись свертками.
– Прощай, – сказала Сильви. – И помни мою просьбу.
– Запомню, – поклялся он.
И поцеловал девушку.
Элисон Маккей торопилась к своей лучшей подруге по продуваемым сквозняками коридорам дворца Турнель. Она несла будоражащие новости.
Ее подруге предстоит исполнить обещание, которого она никогда не давала. Этого ожидали на протяжении многих лет, однако новости все равно стали потрясением. Причем новости были одновременно хорошими и скверными.
Большое средневековое здание в восточной части Парижа пребывало в плачевном состоянии; несмотря на богатую обстановку, в нем было холодно и не слишком удобно. Вроде бы важное, но во многом заброшенное, оно напоминало свою нынешнюю хозяйку, Екатерину де Медичи, королеву Франции, супругу короля, который предпочитал жене любовниц.
Элисон вошла в примыкавшую к зале комнату и нашла ту, кого искала.
Двое подростков сидели на полу у окна, играя в карты при холодном неярком свете зимнего солнца. Если судить по пышным одеяниям и драгоценностям, эти двое принадлежали к числу богатейших на свете людей, но играли они с мизерными ставками – и получали от игры несказанное удовольствие.
Мальчику было четырнадцать, хотя выглядел он моложе. Он сильно горбился и выглядел очень хрупким. В своем возрасте он понемногу превращался в юношу и потому давал порою петуха, когда говорил, а еще запинался. Таков был Франциск, старший сын короля Генриха Второго и королевы Екатерины, наследник французского трона.
Девочка, рыжеволосая красотка, отличалась высоким ростом, небывалым для ее пятнадцати лет, и уже переросла многих мужчин. Ее звали Мария Стюарт, и она была королевой Шотландии.
Когда Марии было всего пять, а Элисон, соответственно, восемь, они перебрались из Шотландии во Францию [18] – две перепуганных маленьких девочки в чужой стране, на языке которой они не понимали ни слова. Болезненный Франциск стал для них товарищем по играм, и между ними троими сложились крепкие узы дружбы, как бывает, когда вместе проходишь через испытания.
Элисон привыкла яростно и страстно бросаться на защиту Марии, которой порою требовалась опека, ибо она никак не могла избавиться от порывистости и опрометчивости. А обе девочки любили Франциска, как любят беззащитного котенка или щенка. Франциск же поклонялся Марии как богине, поистине ее боготворил.
18
Мария покинула Шотландию, на территории которой шла война между французами, англичанами и шотландцами, и уплыла во Францию как невеста дофина Франциска.
Что ж, теперь этот дружеский кружок, вполне возможно, распадется.
Мария подняла голову и улыбнулась, но потом заметила выражение лица Элисон и встревожилась.
– Что случилось? – спросила она по-французски. В ее речи не было и намека на шотландский выговор. – Что за беда?
– Вы двое поженитесь! – выпалила Элисон. – В воскресенье после Пасхи!
– Так скоро? – удивилась Мария.
Обе девочки посмотрели на Франциска.
Марию обручили с Франциском в пять лет, сразу после того, как она очутилась во Франции. Брак, разумеется, был политическим, подобно всем королевским бракам, и цель его состояла в том, чтобы укрепить союз Франции и Шотландии против Англии.
Но чем старше становились девочки, тем все больше они сомневались в том, что этот брак состоится. Отношения между тремя королевствами постоянно менялись. Власть предержащие в Лондоне, Эдинбурге и Париже раз за разом подыскивали Марии Стюарт новых мужей. Все казалось зыбким – вплоть до настоящего мгновения.
Франциска весть как будто обеспокоила.
– Я люблю тебя, – сказал он Марии. – Я хочу жениться на тебе, когда стану взрослым.
Мария протянула руку, желая успокоить мальчика, но тот отшатнулся. Потом залился слезами и поднялся.
– Франциск… – проговорила Элисон.
Мальчик замотал головой – и выбежал из комнаты.
– Бедняжка, – вздохнула Мария. – Бедный Франциск.
Элисон закрыла дверь в коридор. Девочки остались одни, никто им не мешал. Элисон подала Марии руку, помогла подняться с пола. Продолжая держаться за руки, они сели на кушетку, покрытую каштанового оттенка бархатом. Какое-то время они молчали, затем Элисон спросила:
– И что ты думаешь?
– Всю мою жизнь мне твердили, что я королева, – сказала Мария. – На самом деле я ею, конечно, не была. Я стала королевой Шотландии шести дней от роду, и все вокруг с тех пор обращаются со мною так, словно я до сих пор младенец. Но если я выйду за Франциска, а он станет королем, то я сделаюсь королевой Франции. Это будет по-настоящему. – Ее глаза блеснули от предвкушения. – Этого я и вправду хочу.
– Но Франциск…
– Знаю. Он милый, и он мне нравится, но ложиться с ним в постель и… ну, сама знаешь…
Элисон горячо закивала.
– О таком жутко даже думать.
– Быть может, нам пожениться и притвориться, что мы живем как муж с женой?
Элисон помотала головой.
– Тогда ваш брак расторгнут.
– И я перестану быть королевой.
– Вот именно.
– Почему сейчас? – спросила Мария. – Отчего вдруг такая спешка?
Элисон узнала обо всем от королевы Екатерины, самой осведомленной женщины Франции.
– Меченый предложил королю.
Герцог де Гиз приходился Марии дядей, будучи братом ее матери. После победы при Кале он сам и все семейство были в почете у короля.
– И куда торопится мой дядя Меченый?
– Подумай сама. Как возвысятся де Гизы, если одна из них станет королевой Франции!
– Меченый – воин.
– Верно. Значит, придумал кто-то другой.
– Но Франциск…
– Все вертится вокруг бедняги Франциска.
– Он такой еще маленький, – сказала Мария. – И такой больной. Интересно, он вообще способен на то, что мужчине полагается делать со своей женой?
– Не знаю, – ответила Элисон. – Выяснишь в первое воскресенье после Пасхи.
Глава 3
Январь сменился февралем, а Марджери по-прежнему не могла найти общего языка с родителями. Сэр Реджинальд и леди Джейн твердо вознамерились выдать дочь за Барта Ширинга, она же наотрез отказывалась на это соглашаться.
Ролло злился на сестру. Ей выпала возможность ввести семью в круг католической аристократии, а она вместо того желает, видите ли, породниться с Уиллардами, потакающими протестантам. Да как ей вообще пришла в голову этакая чушь, подлинная измена, ведь даже королева нынче во всем благоволит католикам?