Стон земли
Шрифт:
Кто творит таковая, якоже яз? Якоже бо свиния лежит в калу, тако и аз греху служу. Но ты, Господи, исторгни мя от гнуса сего и даждь ми сердце творити заповеди Твоя».
В дверь постучали так громко, что задумавшийся священник вздрогнул, возвращаясь мыслями к текущему дню, и, отложив молитвослов, сказал:
– Войдите.
В дверь боком втиснулся младший сержант-контрактник, служивший еще в ту пору, когда рядовой Юрий Коровин отбывал срочную службу.
– Можно в гости?
– А ты что, и не на задании, и не на занятиях?
– Дневальный свободной смены. Отдыхаю. Тебя, Юрок, как теперь называть прикажешь – на «ты» или на «вы»? А то я слегка в растерянности.
– Я еще когда сюда просился, меня предупреждали, что нет пророка в своем отечестве. Вот ты и подтвердил. Короче говоря, так… Поскольку я только помощник командира бригады по работе с верующими, а это должность не офицерская, можешь по старой памяти и дружбе на «ты». Я не обижусь. Но это обращение
Отец Георгий встал и протянул младшему сержанту руку. Он никак не мог вспомнить его имя. Они в разных взводах служили и общались мало, просто хорошо знали друг друга в лицо. А если уж в бой вместе ходили, когда вся рота была задействована, то такое знакомство можно считать и дружбой, потому что в бою поддерживаешь своих, не разбирая, кто из твоего взвода, кто из другого. Но сейчас спрашивать имя старого знакомого показалось отцу Георгию не совсем удобным.
– Ладно. Привыкну, батюшка… – согласился младший сержант. – Мы ко всему привыкать обучены. Если уж даже к тухлым консервам привыкли, то… А что, церковь у нас строить будут? Я так слышал.
– Уже слышал? Быстро в разведке новости расходятся. Храм в память святого Георгия Победоносца, покровителя имени моего, будем строить в бригадном городке. Только еще не решено окончательно, что это будет храм Георгия Победоносца, хотя, скорее всего, так. Но есть еще предложение строить храм Во имя всех святых, покровителей воинства русского.
– А их много?
– Вот у тебя на шапке кокарда, что ты про нее знаешь?
– Ничего не знаю.
– А зря. Эта кокарда сохранена еще со времен царской армии и имеет тридцать два луча. Каждый луч в честь одного из святых, покровителей воинства русского. Значит, тридцать два святых заботятся о солдатах и офицерах и постоянно молят Господа за них. После революции и Гражданской войны кокарды были отменены, их вновь ввели только в пятьдесят седьмом году прошлого века. Просто тогда до ЦК партии не дошла весть, что значат эти тридцать два луча, иначе не было бы этой кокарды.
– А что за святые? Ну, Георгий, это понятно. А еще кто?
– Тебе всех перечислить? Тогда я лучше книгу найду и прочитаю.
– Ну, хотя бы несколько.
– Ну, скажем, святой благоверный великий князь Игорь Черниговский, Великомученик Дмитрий Солунский, архангел Михаил, равноапостольный великий князь Владимир, благоверный князь Александр Невский, благоверный князь Дмитрий Донской и другие…
В дверь опять постучали, теперь достаточно тихо, и, не дожидаясь разрешения, в комнату заглянул комбат.
– Соломин, что ты батюшке отдохнуть с дороги не даешь?
– Извините, товарищ подполковник. Мы тут выясняем, что означают тридцать два луча на наших кокардах. Я вот раньше и не знал.
Отец Георгий сразу вспомнил, что Соломина зовут Сережей.
– А что они означают? Я вот всю жизнь ношу и всегда думал, что это просто лучи, как у солнца. А что-то другое есть?
– Есть, товарищ подполковник, – ваша кокарда сделана по образцу кокарды царской армии, а тридцать два луча означают тридцать два святых угодника Божьих, покровителя воинства российского.
– А что, в советское время другая кокарда была?
– Кокарда чуть другая, но лучи были и тогда. Когда кокарду вводили, при Хрущеве, все документы от ЦК попрятали, а многие просто уничтожили, поэтому в ЦК, конечно, о святых не знали.
– Хорошенькое дельце, когда комбат военной разведки такие сведения узнает уже на склоне лет, – хмыкнул «подполковник Шумахер». – А я к тебе по делу, батюшка. Соломин, ты свободен…Глава одиннадцатая
Старший лейтенант Супротивников напряженно посмотрел на майора Лохматого, тот в ответ так же напряженно посмотрел на него, и они поняли друг друга без слов.
– Занимайся, – распорядился майор. – А я пока допрос продолжу. Если я займусь, вы мне своим гвалтом мешать будете.
У Василия Ивановича Супротивникова была одна особенность то ли характера, то ли организма, которой он и его сослуживцы при необходимости охотно пользовались. Если он что-то делал, то умел полностью отключаться от окружающего мира, никого не видя и не слыша, ему не мешали чужие разговоры, и никакие слова не могли сбить его с толку.
Майор встал из-за компьютера, уступив место младшему коллеге. Но, прежде чем сесть за компьютер, Супротивников залез в сейф, стоящий справа от него у стены, вытащил пластиковый мешок с вещественными доказательствами, сорвал пломбу и нашел там среди других документов паспорт убитого Джогирга Музарбекова. Раскрыв его, долго рассматривал сначала просто сквозь очки, которые норовили сползти на кончик носа, и потому их постоянно приходилось подправлять, а потом достал из стола майора Лохматого сильную лупу и стал смотреть через нее. Лупа, кажется, помогла больше, чем очки, по крайней мере, старший лейтенант заволновался, резко встал и вышел из-за стола вместе с паспортом, забыв закрыть сейф.
– Василий Иванович… – показывая пальцем, с укоризной в голосе напомнил майор.
Супротивников вернулся, закрыл сейф и поспешил к двери. Допрос продолжался, но он уже мало интересовал старшего лейтенанта. Василий Иванович стремительно преодолел длинный коридор, поднялся по лестнице на верхний этаж здания, нашел нужный кабинет с бронированной дверью и нажал кнопку звонка. Дверь открыли только через минуту. Но это ожидание, видимо, было привычным, и Супротивников даже не возмутился.
За дверью стоял пожилой лысый коренастый человек, облаченный в белый халат поверх мундира.
– У меня к вам вопрос, товарищ подполковник, причем срочный. Дело касается тройного убийства и похищения восьмидесяти килограммов золотого песка. Кажется, зацепка появилась, но следует осторожно к ней подойти. Что можете об этом паспорте сказать? – Старший лейтенант протянул паспорт Музарбекова. – Простая визуальная экспертиза…
– Прямо здесь смотреть? Заходи, посмотрим, – пригласил эксперт.
Кабинет состоял из короткого коридора и нескольких комнат. Подполковник провел Супротивникова в свою, где горела только мощная настольная лампа над письменным столом и светился монитор компьютера. Он сразу развернул его изображением к стене, но старший лейтенант успел увидеть, что подполковник играл в какую-то компьютерную игру. Фанат компьютерных игр – об этом все управление знало. А фанаты не любят, когда их играм мешают.
Света настольной лампы хватало для тщательного осмотра, но подполковник надел еще и часовую лупу с сильным увеличением и стал внимательно рассматривать документ, причем каждую страницу, одну за другой. Потом вернул документ Василию Ивановичу.
– Что? – спросил старший лейтенант, глядя на бесстрастное лицо эксперта.
– Могу только одно сказать – фотография переклеена. Если есть еще какие-то исправления или подчистки, возьму на экспертизу только завтра. Сейчас, извини уж, друг сердешный, занят.
– Хорошо, завтра принесу, товарищ подполковник, – согласился Супротивников и направился к двери. – Но меня как раз вариант с вклеенной фотографией и устраивает. Может быть, большего и не понадобится…
Следующий запрос с пометкой «срочно» был отправлен в управление ФСБ по Ингушской Республике. Майор Лохматый в это время заканчивал допрос, но Василий Иванович не слышал ни самих вопросов, ни ответов на них. Он, что называется, «включился» в новый вариант дела. Запрос касался паспорта Джогирга Артагановича Музарбекова. И по тому же адресу была отправлена фотография убитого Музарбекова, только уже без упоминания личностных данных. Просто фотография – не говорит ли что-нибудь это лицо правоохранительным органам Ингушетии. На всякий случай старший лейтенант сбегал еще и в компьютерный отдел, отсканировал фотографию, вклеенную в паспорт, увеличил ее и перенес на флешку, чтобы перебросить в свой компьютер. Вдруг ингуши проявят желание уточнить что-то по этой фотографии? Все-таки лицо убитого человека не всегда соответствует лицу живого, те же глаза закрыты. Тогда придется фотографию живого отослать.
Ответ на запрос по фотографии пришел очень быстро. За то время, пока Василий Иванович бегал к компьютерщикам, опера из ингушского управления успели переслать его запрос в антитеррористический Комитет, и оттуда ответили, что человек на фотографии – скорее всего, находящийся в федеральном розыске Насухан Сардалович Таштемиров, амир уничтоженной банды террористов, которому удалось скрыться от правосудия. Комитет Ингушетии заинтересовался причиной запроса и некоторой странностью фотографии. Странность заключалась в том, что это фотография трупа, и снимок был сделан через несколько часов после убийства, и тело убитого, как и лицо, успело прихватить морозом. О чем старший лейтенант Супротивников тотчас и написал с подробностями.
Вскоре пришел ответ и на второй запрос, и опять не из управления ФСБ, а из МВД республики, куда запрос просто переслали из ФСБ. Сообщалось, что Джогирг Артаганович Музарбеков обращался в паспортный стол своего районного управления полиции с просьбой о получении паспорта взамен утерянного при неизвестных обстоятельствах. Ингушские полицейские даже постарались и прислали электронную копию учетной карточки нового паспорта, где была вклеена фотография. Старший лейтенант Супротивников увеличил эту фотографию во весь монитор и повернул монитор к подписывающему протокол допроса Байшункару Бикбулатову.
– Кто это? Знаешь такого?
– Джо… – сразу без нотки сомнения ответил Бикбулатов.
Супротивников переглянулся с Лохматым. Дело пошло, и теперь следовало только расставить все факты по своим местам, и потом уже можно будет не тормозить и катить по хорошей дороге на высокой скорости. Хотя вопрос о том, какое отношение Джогирг Музарбеков имел к похищенному золоту, оставался открытым.
На всякий случай старший лейтенант вывел на принтере фотографии того и другого Джогирга. Конечно, лица были совершенно разные…