Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура)
Шрифт:
В связи с активизацией милитаристских кругов еженедельник "Уорлд туморроу" провел опрос среди 19 372 служителей протестантской церкви. Он интересовался:
"Считаете ли вы, что церкви Америки должны сегодня зарегистрировать свой отказ поддержать любую войну?" 62 процента опрошенных священников сказали: "Да!"
Корреспондент еженедельника попросил начальника генерального штаба прокомментировать полученные данные. Ответ (напечатан в номере за 2 июня 1931 года) был таков:
"Теперь я в состоянии думать о принципах более высоких и священных, чем те, ради которых приносились наши национальные жертвы в прошлом. История учит нас: религия и патриотизм всегда шли вместе рука об руку в то время,
Таким образом, подобно большинству консерваторов, Д. Макартур всегда соединял политику с религией, возможно, потому, что христианство, и особенно протестантство, несет в себе американское прошлое. Он рассуждал как прагматик, который ставит перед собой задачу примирения разума с религией. Более того, прагматизм не чурается мистического опыта, если только он может обеспечить практические последствия. Если религия, скажем, заставляет хорошо трудиться или помогает осуществлению блокады СССР прекрасно. В период полного господства вещей, природы над человеком, над его сознанием религия укрепляется и приобретает огромную силу. По мере же того, как научное познание становится орудием господства человека над миром вещей, по мере того, как человек не только проникает в понимание внутренних причин и связей явлений, но и пользуется ими в своих интересах, религия отступает в своей привлекательной силе. Поэтому в данной конкретной политико-социальной обстановке Д. Макартур как начальник штаба больше проводил времени над тем, чтобы обеспечить армию оружием, чем над молитвами с просьбой осенить его, как одолеть возможного противника. В данном конкретном случае им был марш ветеранов.
"Ось реальности,- утверждал У. Джемс,- проходит исключительно через эгоистические центры". Прагматик заставляет направлять все наше внимание на земные интересы и на чисто человеческие проблемы. Он берется трактовать вещи и научно и в то же время религиозно. Религия, как и наука, низводится на уровень "выгодных" для жизни концепций. Бог необходим, так как он гарантирует нам вечный и идеальный миропорядок. "Есть бог на небе,- говорил Джемс,- значит, все в мире в порядке".
Если религиозные идеи "работают" на нас, подходят к нашей действительности, отвечают нашим требованиям, то на каком основании прагматизм будет отрицать бытие божие и требования божьих людей?
Бог служителей протестантской церкви и еженедельник "Уорлд туморроу" "не работали" на Макартура. И он встретил в штыки их требование отвергнуть любую войну, в данном случае войну против голодных и обездоленных.
Д. Макартур впоследствии утверждал, будто, переполняемый чувствами христианина и движимый памятью прошлого, хотел помочь участникам голодного марша. Он было взял в руки самописку, чтобы скрепить приказ о выдаче им палаток и направлении на "квартиры" военно-полевых кухонь (хотя бы раз в сутки кормить голодающих). Лжет Макартур. Ни о чем подобном он и не помышлял (автор "Воспоминаний" оправдывается тем, что ему-де запретил чуть ли не сам президент организовать питание "нежеланных гостей Вашингтона", аргументируя табу тем, что в данном случае в американскую столицу ринется вся голодная Америка). Он готовился к сражению.
Прежде всего начальником штаба во взаимодействии с контрразведкой, полицейскими и сыскными службами США от океана до океана была организована слежка за всеми, кто появляет мятежные настроения и недовольство, тут же, на "месте преступления", обнаруженные "настроения и недовольство" объявлялись происками коммунистов. Началась широкая травля "мыслящих не по-американски", которая позднее стала примером, источником "вдохновения" для архиреакционера Дж. Маккарти. ФБР срочно занялось снятием отпечатков пальцев у всех подозрительных. Д. Макартур отдал приказ командующим девяти военных округов "посылать ему лично сведения о каждом агитаторе, который выступает в обличье ветерана". Не лишено оснований предположение о том, что ненависть к бывшим солдатам подогревалась воспоминаниями о встрече на утренней дороге в Вест-Пойнт с сержантом из дивизии "Радуга".
Д. Макартур сразу сообразил, что выступление ветеранов, само по себе безобидное, ограничивающееся всего лишь экономическими требованиями, следует использовать как повод, предлог для расправы не только над левыми силами страны, но и над теми, кто выражал недовольство существующими порядками. Надо действовать широким, всеохватывающим фронтом. Ведь если вспомнить Питтсбург и выступление, то что получается? Студенты освистали и генерала, и его идеи. Разве с этим можно мириться? Разве позволительно останавливаться на полдороге? Да, троих студентов арестовали, да, университетское начальство, которое в отличие от студентов "прислушалось" к мыслям и рекомендациям Макартура, дало обещание требовать от всех поступающих в учебные заведения клятву верности. Это, конечно, удовлетворило Макартура. Но ведь мало! Приструнили всего лишь группу студентов - хорошо. Теперь следует приструнить всех. Поэтому в случае с ветеранами Д. Макартур с самого начала действовал масштабно. Прежде всего он объявил, что 90 процентов участников марша вовсе не ветераны.
На такое заявление не мог решиться ординарный человек. Ибо это была величайшая, невероятная ложь! 94 процента участников могли показать солдатские документы. Среди них 67 процентов имели удостоверения участников боевых действий, 20 процентам вообще можно было не иметь никаких документов - калеки. Одна подлость рождала другие. Как свидетельствовал приближенный Макартура генерал-майор Кортни Уитни, было решено представить общественному мнению версию, утверждавшую и доказывающую: в рядах ветеранов "обнаружен большой процент преступников, людей, сидевших в тюрьме за такие злодеяния, как убийство, поножовщина, изнасилование, ограбление, взлом, шантаж, нападение" (вспомнил все же Макартур незнакомца!).
Но этого оказалось мало, да и слишком мелко (против такого подхода и возражал Д. Макартур). Следовало пустить большую, то есть политическую, кровь. Тогда-то вспомнились речи о Римской империи и Карфагене, превратившихся в прах. Нужно во всем обвинить коммунистов, нужно выдать марш ветеранов за марш красных против американских устоев, американского образа жизни - вот искомый масштаб. Где доказательства? Они нашлись. К. Уитни "свидетельствует":
"Захватили секретные документы, из которых явствовало, что существовал коммунистический замысел, который предусматривал даже проведение показного судилища над высокими государственными деятелями и их казнь через повешение перед зданием Капитолия. Самым первым в этом списке значилось имя начальника генерального штаба Дугласа Макартура".
"Не было такого плана,- с возмущением разоблачает фальшивку У. Манчестер,- не существовало подобного секретного документа. Были только голодные американцы".
Но антикоммунистическую карту уже выбросили в большую игру. Д. Макартур настойчиво и упорно твердил:
"Ветераны - это коммунисты, которые собираются осуществить революционные действия".
Начальник генерального штаба выражал удовлетворение тем, что передал свою тревогу не только подчиненным, но и президенту. Хотя как раз не было необходимости в том, чтобы убеждать подчиненных, ну а уж Г. Гувера и подавно. Президент сам носился с "антикоммунистической картой" и готов был подбросить ее кому угодно.