Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура)
Шрифт:
"В 80-х годах "доктрина Трумэна" была, по существу, гальванизирована, подновлена и представлена в виде рейгановской доктрины "неоглобализма".
Последняя возникла в условиях, когда накопилось гигантское количество ядерного оружия, когда милитаризм США поставил перед собой задачу с помощью программы "звездных войн" перенести гонку вооружений в космос.
"Доктрина Трумэна", развитая Д. Макартуром, стала первым официальным изложением стратегии "сдерживания" коммунизма, в том числе при помощи военной интервенции. Вместе с тем, как отмечал Р. Стил в книге "Паке Американа", эта и последующая доктрины не соответствовали реальной действительности и возможности американского империализма.
Сенатор Уильям Фулбрайт, размышляя над выступлениями Д. Макартура, называл его "современным идеологическим крестоносцем против коммунизма", отвергающим любой компромисс, любую "встречу на половине пути". Он, отмечал У. Манчестер, "запомнился миллионам как человек, который хотел решить проблему коммунизма на поле боя". Именно такая позиция импонировала большинству американских законодателей. Именно поэтому речь Д. Макартура в конгрессе, которая заняла всего 34 минуты, 30 раз прерывалась аплодисментами.
Но это было только начало взлета популярности Макартура на родной американской земле. После столицы "Наполеон Лусона" едет в Чикаго, чтобы выступить на Солдатском поле. Затаив дыхание его слушали 125 000 человек! Затем Милуоки. Та же картина.
Нефтяные короли арендовали для генерала авиалайнеры, чтобы доставить его в Техас. Когда же он ехал в Массачусетс, владельцы железных дорог перевозили его с президентскими почестями - прямо к гостинице подавался специальный состав, который шел по особому расписанию. Причем перед поездом двигался локомотив на случай, если рельсы окажутся не в порядке. "Копли Плаза", бостонская гостиница, Селила Макартура в самых шикарных своих номерах 531, 533, 535. В одном городе Джин подарили бриллиантовую брошь, а юному Артуру - серебряные коньки. На Макартура сбросили пять тысяч долларов в виде орхидей. Хьюстон преподнес Макартуру "кадиллак", а Мерфрисборо, родной город Джин, где она прожила 34 года в особняке с колоннами, подарил серебряный поднос, брошь, серьги и кокарду с шестью золотыми звездами. Сына одарили постоянными местами в ложе на двух самых популярных стадионах и т. д.
География поездок расширялась. Организаторы взрыва шовинизма, нацеленного на то, чтобы взбодрить американцев, стряхнуть с себя жирок послевоенной самоуспокоенности, избавить от беспечного, слишком терпимого отношения к коммунистам, пришли к выводу: следует больше внимания обратить на маленькие города, где чувства патриотизма также нуждаются в дополнительной инъекции. Последовали Литтл-Рок, Норфолк. Вспоминая приезд Д. Макартура, помощник мэра города Лексингтона говорил мне: "Жаль, ушел в иной мир автор заметки о рождении Дугласа Макартура. Если бы он встречал в те восторженные дни 1951 года своего героя, он написал бы: "Сегодня в отсутствие Вашингтона и Нью-Йорка в Норфолке родился самый любимый и самый популярный герой самой большой "маленькой Америки", "одноэтажной Америки", "главного пояса страны" (его еще называют "кукурузным поясом Америки".- Л. К.).
Чтобы точнее установить степень популярности того или иного артиста, проповедника, политического деятеля, в Соединенных Штатах, кроме детектора лжи, приборов для проведения всякого рода опросов, анкет, был сконструирован аппарат по улавливанию и анализу аплодисментов, измерению их продолжительности, силы, искренности. Так вот, у Макартура прибор показывал на "бурно, продолжительно, искренне". Сам о себе в "Воспоминаниях" Д. Макартур написал:
"Я стал символом свободного мира, бастионом против распространения коммунизма".
Американские специалисты, регистрировавшие показания "приборов на аплодисменты", комментируют их весьма любопытно. Оказывается, корни популярности могут быть разными, неожиданными. Людей приводят к моральному подчинению, смирению, покорности не только силой, террором или обманом. Но и успехами сильных личностей, лидеров. Сознание того, что ты не можешь взять вес на штанге, что с легкостью делает другой, сконструировать сложный механизм, написать интересную книгу, превратиться из чистильщика сапог в миллионера, вызывает ощущение бессилия, комплекс неполноценности, заставляет отказаться от собственной мечты, а в итоге доверить свою судьбу более удачливым, более способным, а значит, надежным, сильным личностям. Тебе остается подчиняться их воле. А что же в утешение?
Компенсация за подчинение видится в приобщении к силе, отваге, уму, эрудиции кумира. Как Д. Макартур обретал дополнительные силы, вживаясь в судьбу великих людей прошлого и настоящего, так и любой простой американец ощущал прилив энергии, выражая восхищение им, Макартуром. Такая трансформация "маленького американца" происходила не только в мечтах, сладких видениях. Но и наяву. Он может входить на коленях в мир сильных, унижаться, пресмыкаться перед ними у себя в Соединенных Штатах. Но вот этот "маленький американец" ставит себя рядом с гражданином другого государства и здесь происходит трансформация в настроении, самоощущении. Ведь Соединенные Штаты играют в мире одну из ведущих ролей. И в данном случае американец (да еще если он окажется за границей, да еще в военной форме) вдруг неожиданно получает дополнительную силу. Уважение к державе или даже ненависть к ней (со стороны, скажем, азиатов, африканцев) автоматически поднимает дух самого забитого, самого смирного американца: если и не заставляет чувствовать себя сверхчеловеком, то, во всяком случае, порождает нечто вроде самомнения и даже высокомерия.
Собственно, этим можно объяснить, почему обычный американец, природе которого, казалось бы, противно насилие, надругательство над личностью, часто поддерживает политику правящих кругов, почему он, в частности, с таким восторгом встречал Дугласа Макартура - имперские амбиции вселяют чувство превосходства. Люди, воплощающие эти амбиции в жизнь, рискующие своей жизнью, проявляющие чудеса храбрости, ум, смекалку, практицизм,- это Макартур! Это восторг.
Деяния Макартура, выпукло, красочно преподнесенные радио, газетами, книгами, излучая очарование подвига, героизма, скрашивают серое, безликое существование даже самого заурядного человека. Макартур - американец. Смит тоже американец. Никогда иностранец не может стать на одну (американскую) доску с Макартуром. А Смит в силу своего гражданства может. И он окажется выше такого же обыкновенного иностранца или, во всяком случае, наравне с ним. Если, конечно, у иностранца найдется такой же кумир. ("Как у русского Жуков",- сказал мне пресс-секретарь при штабе 7-го флота США.)
Вот секрет любви к "Американскому кесарю".
Благодаря Макартуру одновременно достигалось некое единение в "высшей сверхидее". Оказывалось: позиция Макартура - истина, ведь она одинаково служит верную службу как "кесарю", так и тому, кто восторгается им. Значит, она полезная позиция. И значит, она верная позиция. Как же не принимать ее?
Да, аплодисменты гремели. Дуглас Макартур был, пожалуй, действительно самым популярным человеком. Вот тогда-то, к своему удовольствию, он часто слышал: "Если бы сейчас, в 1951 году, проходили президентские выборы, то, несомненно, победителем стал бы "Американский кесарь". Д. Макартур даже жалел, что, прибыв в Сан-Франциско, он заявил:
"Меня спросили, собираюсь ли я заняться политикой. Мой ответ: "Нет". У меня нет политических намерений. Я не собираюсь открывать политическую контору, и я надеюсь, мое имя не будет использовано в политике ни в каком виде. Единственная политика, которой я займусь, определяется единственной фразой, хорошо известной всем вам: "Да благословит господь Америку".
А выборы были не за горами. В следующем году. Казалось, очарование, восторг Сан-Франциско, Нью-Йорка, Чикаго, Вашингтона, пересаженные к тому же в провинцию, расцветают для генерала в пышные и никогда не увядающие цветы. Поэтому Д. Макартур легко преступил клятву, данную под впечатлением вести об увольнении. Когда в республиканской партии в очередной раз настала пора решать, кого выдвинуть кандидатом на пост главы государства, возникли разногласия. Одни назвали сенатора Роберта Тафта. Другие - Д. Эйзенхауэра. Тафт, в свою очередь, решил заручиться поддержкой кумира правых, то есть Макартура. Он предложил включить генерала вторым номером в свой список на случай, если сам Тафт в результате трудно контролируемой и трудно предсказуемой предвыборной игры не пройдет в кандидаты на первичных выборах. Если же пройдет, да к тому же станет президентом, то Макартуру в компенсацию был обещан пост заместителя главнокомандующего вооруженными силами США (то есть президента) с правом решающего голоса при определении внешней политики страны.