Сторож сестре моей. Книга 1
Шрифт:
На миг полковник почувствовал искушение позвонить очаровательной жене французского консула, чтобы предупредить, что он все-таки придет завтра к ужину. Она позаботилась предупредить его, что ее муж снова уезжает на неделю, но все было не так-то просто. Тауэрс вздохнул. Живое воспоминание о восхитительном суфле, которым она угощала его в прошлый раз, соблазняло его почти так же, если только не больше, чем мысль об упругих маленьких грудках совершенной формы с очень крупными темными сосками, которые она тоже непременно предложит ему попробовать прежде, чем они перейдут к более изощренным ласкам. Если бы только она не была такой ненасытной…
Он взял телефонную трубку, затем
Он сбежал вниз по лестнице в отличном настроении, несмотря на то что знал: вечером его ждал скучный, официальный прием. Однако, поскольку теперь он мог, подобно школьнику, который ждет не дождется каникул, отмечать крестиком оставшиеся до отъезда дни, Тауэрс решил напоследок насладиться каждой минутой, проведенной здесь.
Его хорошее настроение явно было заразительно, так как он заметил, что Милош улыбается до ушей, пока они ехали вдоль реки по направлению к Градчанской крепости и резиденции правительства.
— Как только начнется весна, я хочу поездить и получше познакомиться с вашей красивой страной, Милош. Мне бы хотелось побывать, например, в Пьештяне, в Карпатах. Там делают лекарства по старинным рецептам, секреты которых передавались из поколения в поколение со времен этой вашей кровожадной графини, остававшейся вечно молодой потому, что она купалась в крови юных девственниц, не так ли?
— Да, сэр. В Чахтице, в Малых Карпатах, сэр. — Милош откликнулся не сразу, и Бенедикт еще заметил, что после этой просьбы улыбки на лице молодого шофера как не бывало.
Бенедикт откинулся на спинку автомобильного сиденья, обтянутого темной кожей, спрашивая себя, почему после всех лирических описаний окрестных достопримечательностей, которыми этот юный чех изводил его, тот сейчас с такой неохотой отнесся к идее попутешествовать. Потом Тауэрс вспомнил. Конечно, он знал почему. Он как-то сказал Милошу, что весной он, возможно, подумает над тем, чтобы взять чеха с собой в Штаты, и, между прочим, до сих пор не отказался от этой мысли. Бесспорно, ему еще не доводилось встречать человека, так хорошо разбиравшегося в устройстве автомобиля; казалось, своими руками Милош способен творить чудеса. Не вызывало сомнений, что и водителем он был отменным, и Тауэрс мог полностью доверить ему безопасность Хани и детей. С другой стороны, еще одна головная боль — получать для него все необходимые бумаги, вводить в свою семью. За несколько недель ему предстоит уладить массу дел. Он примет окончательное решение в течение оставшихся двух месяцев, и неважно, с каким лицом отныне будет ездить Милош, постным или веселым.
Однако случилось так, что письмо Хани заставило его решить этот вопрос гораздо раньше.
«Сьюзен позвонила и сказала, что собирается вечером с Мэйси в «Корону» на премьеру Артура Миллера «Все мои песни», и я пообещала, что Мерсер встретит ее на машине. Представь себе, он так и не появился после спектакля, и девочкам пришлось идти домой под дождем, поскольку такси им удалось поймать только на полдороге. Ужасно неловко, потому что Мэйси такая снобка. Это происшествие совершенно испортило Сьюзен вечер. И, конечно, я бы тоже расстроилась, если бы знала, что наша дочь разгуливает поздно ночью по улицам Нью-Йорка. Мерсер, разумеется, клянется, будто Сьюзен сказала, что он ей не нужен, и она идет на премьеру с кем-то другим,
Я только надеюсь, что Сьюзен будет появляться в обществе с какими-нибудь другими молодыми людьми теперь, когда многие уже вернулись домой. Я все время твержу ей, что она не помолвлена, и, насколько мне известно, Дадли даже не намекал, будто собирается жениться на ней. Но она страшно упряма и говорит, что больше ни с кем не хочет встречаться и ждет только, когда Дадли вернется с Тихого океана или где он там сейчас находится. Война закончилась больше восемнадцати месяцев назад, так что я совершенно не понимаю, почему его корабль все не возвращается, но, полагаю, тебе это понято, хотя ты никогда и не рассказываешь мне о подобных вещах».
Теперь, когда Хани знала точно, когда он возвращается, в ее письмах засквозил знакомый, ворчливый тон. Это расстроило его, но он сказал себе, что последние пять лет она одна вела целых три дома, управляясь с прислугой, главным образом весьма преклонного возраста, так что он не мог упрекать ее. Что ж, к счастью, в данном случае было легко порадовать ее, предложив хорошую замену Мерсеру.
— Ирина, передай Милошу, чтобы он сейчас же пришел ко мне в кабинет.
Когда через десять минут появился Милош, Бенедикт смотрел в окно на унылую пустынную улицу.
— Сэр, вы звали меня? — Его голос срывался от волнения, в руках он теребил промасленную тряпку, которую, видимо, забыл положить в спешке.
Бенедикт улыбнулся.
— Успокойся, Милош. Думаю, у меня хорошие новости. Как я уже говорил тебе в прошлом году, этой весной я возвращаюсь в Штаты — точнее, в первых числах апреля. Я хотел бы, чтобы ты продолжал работать у меня и там, и если обстоятельства сложатся благоприятно, возможно, я найду место для тебя в своем доме. Ну как?
Бенедикт не сомневался, что его предложение будет принято с удовольствием и благодарностью; мысли его были заняты первой из назначенных на сегодня деловых встреч, и он уже поднялся на ноги, собираясь выпроводить Милоша, как вдруг, к своему ужасу, увидел, что Милош беззвучно плачет.
— Ради Бога, что такое, приятель? Никто не заставляет тебя ехать. Я думал…
Милош опустился на колени. Он смутно осознавал, что делает. Он ждал этой минуты с нетерпением; он знал, что Людмила каждый день молилась об этом. Не то чтобы она надоедала или хотя бы однажды спросила, но каждый раз, входя в дверь, он чувствовал ее беспокойство. Он тщательно продумал, как скажет о своем браке, и даже отрепетировал признание перед зеркалом, и вот теперь, когда полковник, наконец произнес то, что Милош жаждал услышать, он не смог вспомнить ни слова. Он чувствовал себя словно умирающий, сознавая, что наступил самый решающий момент в его жизни.
Бенедикт поспешил к нему и, попытавшись поднять, с раздражением убедился, что испачкался об одежду Милоша машинным маслом.
— Ради Бога, — повторил он, — возьми себя в руки. Что с тобой?
— Я буду работать день и ночь, сэр. Без выходных. Пожалуйста, возьмите нас с собой…
Парень что, спятил?
— Но именно это я и предлагаю… — Бенедикт запнулся, нахмурившись. — Нас?
— Я женат, сэр, на самой замечательной девушке в мире. Ее зовут Людмила. Я знаю ее почти всю свою жизнь. Она из хорошей семьи. Она умеет…