Стоун-Парк
Шрифт:
— И что теперь? Ты меня убьешь? — лукаво заулыбался Мендвуд. — Кишка тонка.
Уолтер, все еще сражаясь с приступами гнева и дрожи, поднял пистоль вверх.
— Проверим?
— Мой отец сотрет тебя в порошок. Тебя казнят за такую дерзость. Ясно?
— Мне все равно.
— А твоя сестренка? Что с ней случиться? Не думаешь ты не о чем. В принципе, как и всегда.
И Эдвард злобно захохотал.
— Зато я думаю, — раздался неожиданно голос незваного гостя.
— Что? — в недоумении обернулся Мендвуд.
Из гущи вышел Роберт Ленс.
Вдруг парень поднял ружье и незамедлительно, все также улыбаясь, выстрелил в грудь Эдварда.
Боль. Агония. Отдышка. Соленый вкус крови во рту. Но Мендвуд все еще не верил в происходящее. Ужас и отчаяние вырвались наружу из груди, но поздно. Холод и мрак уже прокрались в его душу и начали овладевать телом. Конец.
Роберт уверенно шагнул вперед.
— Мистер, Вам пора убираться отсюда. На Мендвуда сейчас нападут разбойники. Они нечаянно застрелят молодого человека, а потом обберут до нитки и украдут лошадь. Не стоит быть свидетелем столь неприятного инцидента.
Роберт улыбнулся. Добродушно и удовлетворенно. Страх и отвращение все еще бурлили внутри, но воцарившаяся справедливость оправдывала все в его глазах и мыслях.
Уолтер, все еще сражаясь с шоком и удивлением, подчинился гостю — забрался на свою лошадь и умчал прочь.
Глава седьмая
С тех времен многое изменилось.
Оливия. Она выжила. Выжила, но стала больше задумчивей и печальней. Ее напуганность и отчаяние заметно бросались в глаза. Лишь только в обществе с Робертом она чувствовала себя беспечно и непринужденно. Их давняя дружба набирала все больше и больше оборотов. Многих в Демпсифилде удивляла разительная перемена в отношении даже Уолтера к этому человеку. Возможно, потому что он первый обнаружил пропажу, а возможно… Никто так и не узнает истинных причин. Но Оливия только радовалась этому. Она ценила своего брата, и то, что ее возможный выбор будет им одобрен, очень и очень радовало.
А Генри? Генри… Оливия постепенно забывала его. И теперь, когда узнала правду об истинном отношении Стоуна к ней, когда все же поняла чувства Эмили к этому человеку, она изменилась. Одумалась. И потом, в ее жизни появился Роберт. Оливия наконец-то разглядела в нем не просто сына управляющего, романтика, любящего звезды, поэзию и лошадей, а настоящего мужчину, доброго, чуткого, нежного, но в то же время ответственного, справедливого и сильного духом. Он любил ее. Всем сердцем и душой. И в ней просыпались непонятные чувства. Так что еще нужно?
В ней вновь появились силы жить. Силы быть счастливой.
Уолтер. Он больше стал похожим на своего отца, Томаса. Отрешенность, апатия к жизни, одиночество. Теперь он стал избегать общества, балов и приемов. Часами сидел в саду или библиотеке. Лишь когда Оливия играла на арфе или читала поэзию вслух, можно было заметить на его лице улыбку. Мрак и боль засели в его душе, казалось, навеки.
Эмили. Девушка все больше времени стала проводить в одиночестве. Сад. Единственным другом и
Мистер Уильям Хард, который приезжал часто погостить в Демпсифилде, все больше проявлял знаки внимания молодой хозяйке Стоун-парка и давал неоднозначные намеки на женитьбу. Он полюбил ее за нежность, доброту и романтичность. Его поражала ее любовь к природе, ко всему живому. Но больно ранила жажда одиночества и мрака. Ему хотелось спасти ее, уберечь от терзающих душу боли и обид, успокоить, излечить. Но не мог.
Мендвуды. Эдвард старший очень переживал утрату сына. Он клял то утро, когда парень сам уехал с Демпсифилда. Когда разбойники напали и, ограбив, застрелили. Он много раз исколесил те округи в поисках виновных. Даже угрожал нескольким парням из соседнего городка, но без доказательств ничего не мог поделать. Отыскать и наказать.
Генри. Он исчез. И вот уже больше года никто его не видел и ничего о нем не слышал. Так только, что где-то когда-то его видели во Франции, толи в Италии. А, возможно, и не видели, а слышали, что он там был. Ах, людская молва.
* * *
— Джозеф, а ты слышал, что в Стоун-парке скоро будет свадьба?
— Да, конечно! Нам бы сообщили. Лизи, лучше займись чем-нибудь полезным на кухне.
— Ой-ой. Вот увидишь, не пройдет и неделя, как нам прикажут готовиться к пиршеству, — и я соскочила с воза.
— Иди уже.
Я показала ему с наигранной злостью язык и убежала прочь.
Да уж, не прошло и два года, как мисс Эмили все же решила выйти замуж за Уильяма! Бедный молодой человек, ходит по пятам, стихи ей посвящает, цветы дарит, голубей даже привез в подарок, а она все носом крутит. Да уж. Бывают же такие зазнобы. Не уж то, так любит, что бы ее упрашивали и умоляли?
Хотя… возможно, и я бы не отказалась повертеть так своим кавалером. Но с Джозефом такое не проделаешь. Он и так почти не обращает на меня внимания. Для него я — лишь маленькая глупенькая девочка.
— Лизи, хватит уже увиливать от работы, — раздался злобный крик тетушки Эммы.
— Да иду уже.
Надоели.
— И что я говорила, Джо?
— Что?
— Сегодня вновь приехал портной.
— Ну, и что? Что тут такого?
Я только ухмыльнулась. Зря они мне не верят.
Я несла чистое постельное белье в комнату для гостей, как вдруг дверь распахнулась, и мисс Оливия весело защебетала:
— О, Лизи, иди сюда.
— Да, мисс Демпси.
Я зашла в комнату и ахнула.
— О, Боже, мисс Эмили, Вы изумительны!
Она стояла в белом свадебном платье перед зеркалом. Словно ангел. Это было божественно. Ее черные волнистые локоны небрежно спадали на приоткрытые плечики, грудь украшал венок удивительных искусственных роз, на руках были атласные белые перчатки.
Мисс Эмили покраснела и закружилась на месте.
— Изумительно.
— То, что надо, — заулыбалась ликующе мисс Оливия. — Все, спасибо, Лизи. Можешь отправляться по своим делам.
— Хорошо.