Стоящие свыше. Часть VII. Полутысячелетняя дань
Шрифт:
И Йелен купился на уловку.
– Он сказал лишь, что еще не разгадал смысла этого пророчества. Но его разгадал я сам.
– Вот как? – Инда не поднял взгляд, но изобразил на лице скептическую усмешку. И снова не прогадал.
– Да. Благодаря младшему Горену. Это девушка-призрак, дочь сказочника. И живет в Исподнем мире, существование которого ты так упорно отрицаешь.
Если это стало очевидным судье Йелену, которого Инда не считал чрезмерно умным, значит судья располагал какой-то еще информацией, кроме дневников Югры Горена.
– И как
– Он нарисовал ее портрет.
– Вот как? Мне бы хотелось на него взглянуть. И поговорить с Гореном-младшим.
– Ради твоей прихоти я не открою чудотворам места, где прячется Града Горен. – Йера снова надулся гордостью и развернул плечи.
– Если бы чудотворы хотели найти Граду Горена, они бы это сделали за один день. Ты, может, еще не понял, Йера? Девочка может обрушить свод, толкнуть Обитаемый мир к катастрофе, о которой ты твердишь в своих статьях и которой так боишься. Не злые чудотворы, Йера, а эта девочка.
Инда подумал, что чудотворы по крайней мере сделают это планомерно, но осекся – планы чудотворов он только что увидел на контурных картах. И девочка этим планам не мешала.
– Исподний мир имеет на это право, – высокопарно ответил судья. – Мы можем лишь смиренно умолять его о пощаде…
– В субботу мы поедем к Йоке, где непременно встретимся со сказочником. Можешь заранее подготовить пылкое обращение к Исподнему миру – сказочник его передаст. То есть я хотел сказать «смиренную просьбу», конечно, а не пылкое обращение. Не уверен, правда, что Исподнему миру есть до нас какое-то дело.
– Нам тоже не было никакого дела до Исподнего мира, – вспыхнул судья.
Бесполезно. Сумасшедший он или нет – все равно. Если человек дурак, это надолго.
– Я советую тебе передать выводы Пущена, а главное – эти контурные карты профессору Важану, – проворчал Инда, не уверенный, что Йелен до этого догадается сам.
– Я не понимаю… – Йера сжимал виски, облокотившись на хлипкий стол посреди террасы. – Ну почему, почему никто не понял, что нам грозит?
– Все очень просто, судья, – грустно улыбнулся Изветен. – Люди не верят в то, во что верить не хотят. Более того, попытка заставить их в это поверить вызывает известное раздражение и даже злость. А вы думали, все бросятся пахать землю сохой и одеваться в домотканые рубахи?
– Да, думал! Думал!
– Бросьте, вы в это не верили. Вы хотели заставить их бояться. Гнева Исподнего мира. Вы хотели доказать, что его гнев оправдан. Только никакого гнева Исподнего мира нет – есть собранная за сводом отработанная энергия, полутысячелетняя дань. И не Исподний мир грозит Обитаемому, а именно эта энергия.
– Нет, не бояться! Я хотел, чтобы люди ощутили свою вину…
– Еще лучше –
– Но эти фонды – ерунда, мелочь! Они никому не помогут!
– Помогут, еще как, – хмыкнул Изветен. – Я же говорю, их цель помочь не Исподнему миру, а тем, кто испытывает чувство вины перед ним. И работает это безотказно.
– Откупиться от Исподнего мира этими подачками нельзя… – буркнул Йера, понимая, что неправ.
Свои аргументы магнетизер повторял не раз, этот спор шел по кругу не меньше месяца.
– От него и не надо откупаться. Но глупцов, которые надеются откупиться от Внерубежья, нет. Ему игрушек никто не посылает… Страх перед падением свода вызвало появление чудовища над Буйным полем, а не факт существования материального Исподнего мира. Но оптимисты и до ваших разъяснений, и после них продолжают надеяться на чудотворов и чудеса, а пессимисты – рыть подвалы и собирать консервы и крупу.
– Вы хотите сказать, что людям все равно, кто виноват в скором падении свода?
– Нет. Не все равно. Им очень важно сознавать, что в этом нет их вины. А если и была – они эту вину искупили старыми куклами с чердаков. Им даже не все равно, чудотворы или Исподний мир довели нас до катастрофы, им гораздо больше нравится обвинять в этом Исподний мир. Потому что тогда их вины в этом точно нет и можно дальше полагаться на чудеса чудотворов. Впрочем, некоторым больше нравится вина чудотворов. Но, судья, я еще раз повторяю: люди будут верить в то, что им нравится, на ваши аргументы им плевать.
Звонка, мурлыча песенку, бабочкой влетела на террасу с подносом в руках – все утро она старалась испечь пирог на примусе.
– Как она прелестна, судья, – вздохнул Изветен. – Вы не находите?
Похоже, комплименты магнетизера (неизменно в третьем лице) очень помогали Звонке от навязчивого желания бороться за свои избирательные права. И иногда Йера думал, что Горен ревнует не напрасно, – Звонка пребывала в восхищении Изветеном. Но, тем не менее, ночевала в комнате Грады.
Отведав приготовленное кушанье, магнетизер сказал, что лучшего пирога на примусе приготовить нельзя. И был недалек от истины – приготовить пирог на примусе казалось Йере делом невозможным. Однако ирония Изветена тоже восхищала Звонку, а вовсе не задевала.
– А мне нравится, – проворчал Града, потянувшись за вторым куском.
Она взглянула на него так, что у Йеры отпали сомнения в ее верности Горену: как мало, оказывается, девушке надо для счастья! Не с благодарностью она смотрела и не с любовью – он сделал ее счастливой на несколько долгих минут.
Вот после этого чаепития и случилось невероятное: в домик прибыл Инда Хладан. Доказывая Йере, что чудотворам на поиски Горена достаточно всего нескольких часов.
Града, побледневший, но решительный, поднялся и шагнул навстречу чудотвору, будто хотел прикрыть собой присутствующих и принять вину за побег из клиники на себя.