Стоящий у Солнца
Шрифт:
Эта неприятность испортила все планы Ивана Сергеевича. Он думал расспросить хозяина пасеки о Мамонте и теперь не знал, как подступиться. Старик требовал, чтобы они летели за дельтапланом немедленно, однако, когда увидел невменяемого пилота, махнул рукой — люди, посчитал он, приехали дурные, непутевые, бесполезные. Пилота перенесли в вертолет и больше не отходили от него. Старик позволил Августе находиться пока среди своих и оставил у себя лишь ее сумочку. Референт сел за вертолетную радиостанцию, но поскольку не знал ни позывных, ни частот, бесполезно вращал ручку
Спустя пару часов, когда старик вроде бы успокоился, Иван Сергеевич отправился на пасеку.
— Ты уж нас прости, дед, — простецки начал он. — Оплошали...
— Дед... — Он зыркнул из-под мохнатых бровей. — Сам ты дед!
— Простите, — исправился Иван Сергеевич — старик не терпел панибратства. — Как вас хоть зовут-то?
— Петр Григорьевич Солдатов, — отчеканил старик.
— Ну а меня — Иван Сергеевич Афанасьев, — он выждал паузу — старик перебирал в пустом улье рамки — готовился посадить рой. — Я ведь по делу к тебе, Петр Григорьевич.
Тот не удостоил его даже взглядом.
— Друга своего ищу, Александра Алексеевича Русинова... Не заезжал к вам? Высокий, с бородой, на «уазике»?
Старик принес дымарь, зажег берестинки, бросил на дно и стал подкладывать щепочки.
— Не знаю... Летом тут вашего брата много и ходит и ездит. Не знаю. Каждого не запомнишь.
— Да он не каждый, — заметил Иван Сергеевич. — Интересный мужик, образованный, рыбалку любит. Его раз увидишь — надолго запомнишь.
— Рыбаков вон на каждой речке, пьют да гуляют...
— Это точно! — засмеялся Иван Сергеевич. — Наш пилот часа на два отошел и спиннинг потерял...
— Сталина на вас нет, вот что! — отрезал старик. — Избаловался народ. Одни водку жрут, другие панствуют, летают — хозяева, мать вашу! На чужую полосу сели — довольные!..
— Тут я с тобой согласен, — подыграл Иван Сергеевич и поправился: — С вами, простите... Так не появлялся тут мой дружок?
— Говорю же — не знаю! — стал сердиться старик. — Может, и заезжал... Я без внимания... А что, потерялся он, что ли?
— Потерялся, — соврал Иван Сергеевич. — Уехал — ни слуху ни духу.
— У нас много народу теряется, — раздувая дымарь, проговорил старик. — Теряется, гибнет... А сейчас моду взяли — с ума сходят.
— Как это — с ума сходят?
— Да так и сходят... Дураками делаются! Один в прошлом году сначала потерялся, потом сдурел, — спокойно рассказывал он. — Говорят, недавно поймали, в Москву отправили. Шерстью оброс — зверь зверем. Всю милицию искусал, когда ловили. А нынче, слыхать, еще один трехнулся, так тоже поймали.
Старик понес улей в леваду — Иван Сергеевич поплелся за ним. Установив на колышек новую колодку, он спустился в темный зев омшаника и вынес роевню. Иван Сергеевич решил зайти с другой стороны:
— Петр Григорьевич, а где тут у вас Кошгара?
— Кошгара?.. — Он подумал и развязал марлю на роевне. — Это где-то там, за Уралом.
— А я слыхал, в вашем районе есть. То ли гора так называется, то ли место.
Мамонт должен был разыскать ее. И если она существует в природе обязательно побывать там. Но, спрашивая
— Значит, за Уралом. Спасибо, слетаем за Урал. Нам на вертолете-то недолго махнуть.
Старик достал из роевни ветвь с большим клубком окоченевших и едва шевелящихся пчел, стряхнул их в улей и накрыл положком.
— Так ты друга своего ищешь или Кошгару? — вдруг поймал его старик.
— То и другое, — нашелся Иван Сергеевич. — Думаю, вдруг пойдет ее искать?
Видимо, чтобы отвязаться от него, старик сдернул крышку с улья и стал сгонять пчел дымарем. Иван Сергеевич, прикрывая лысую голову руками, отступил.
К заходу солнца пилот еще был не в состоянии управлять, хотя уже приходил в себя и, изредка поднимая голову, обводил всех диковатым, удивленным взглядом. В сумерках к вертолету пришел старик.
— Вы как хотите, мне спать пора. Женщину вашу я в дом забираю!
Августа вцепилась в Ивана Сергеевича:
— Ваня, спаси меня!
— Нужно идти, — сказал ой, — Да тебе там и удобнее будет, чем в вертолете.
— Не хочу! — зашептала она в ухо. — Хочу остаться с тобой.
— Не бойся, не трону, — заверил старик. — Но по-другому не могу. Вы ночью взлетите, и я с носом останусь. Вас ведь, иностранцев, хрен найдешь! Вы все на одно лицо.
Иван Сергеевич проводил Августу в избу старика, поцеловал на прощание и подался к вертолету. Он предчувствовал, что эта ночь просто так не пройдет. Кому-то было выгодно оставить вертолет на пасеке до утра, и самые разные соображения путались у Ивана Сергеевича в голове, потому что невозможно было установить логику поведения злоумышленников. То ли это резвятся не предупрежденные шефом люди Савельева, то ли кто-то готовится захватить вертолет, то ли уж, в самом деле, попался такой пилот, который помнит дисциплину до первой рюмки.
Теряясь в догадках, Иван Сергеевич чувствовал двойственность своего положения. С одной стороны, ему хотелось, чтобы ночью произошло такое, от чего шведы вообще побоятся соваться в горы даже на вертолетах, и одновременно он опасался всевозможных приключений. Следовало срочно искать Мамонта. Иначе невозможно выработать концепцию существования фирмы «Валькирия» и ее действий в летний сезон. А вдвоем бы они придумали, как руководить и как искать сокровища...
Спать с референтом они решили по очереди, чтобы на всякий случай охранять вертолет. По старшинству Иван Сергеевич взял себе время до двух ночи — все равно сразу не уснешь, а шведу оставил сладкие предутренние часы. В вертолете так пахло перегаром, что референт открыл дверь и форточку, но не уснул, потому что в кабину набилась прорва комарья. Иван же Сергеевич с пистолетом в кармане бродил по взлетной полосе и слушал аплодисменты шведа, шлепающего насекомых. К двенадцати он задраил все отверстия в вертолете и, кажется, уснул: в конце концов, перегар был для него более естественным явлением.