Стоящий в тени Бога
Шрифт:
И поднялся, и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам, и свои глаза к его глазам, и свои ладони к его ладоням, простерся на нем, и согрелось тело ребенка.
И встал и прошел по горнице взад и вперед; потом опять поднялся и простерся на нем. И чихнул ребенок раз семь, и открыл ребенок глаза свои» (4 Цар. 4:32—35).
Лекарю-ремесленнику пришел на смену великий целитель-маг Иуда Ишкариот. Волшебник вдруг стал как бы выше ростом, очи его прояснились, стан выпрямился, голос приобрел властность.
– Доблестный Серторий! Твой сын получил удар по голове, его дух ослаб, и в тело вошел демон, вызывающий тошноту. Ему надо было поститься несколько дней, пить только воду, в жару лежать
Волхв прервал свой монолог, закрыл глаза и на миг задумался.
Демоны угнездились в рвотной массе и заблокировали вход воздуха в легкие Лонгина. Это очень похоже на то, что происходит с утопленником, только там бесы прячутся в воде. Гавлониту уже приходилось откачивать утонувших рыбаков на Геннисаретском озере. Правда, сначала из них вытряхивали воду...
Блевотина не такая уж плотная, это густая жидкость с кусочками плохо пережеванной пищи. Значит, надо сперва освободить дыхательное горло мертвеца от разжиженной смеси. А уж потом оживлять...
Он повернулся к Серторию, стоявшему рядом неподвижно, как соляной столб, в который некогда превратилась жена патриарха Лота.
– Помоги мне, сотник!
Вдвоем они подняли бесчувственное тело, перевернули на живот, согнули пополам в пояснице и уложили Иуде через плечо.
– Демон Бано, покинь легкие отрока сего! Приказываю тебе мощью Адонаи, который позволяет тебе ходить по свету! – произнес заклинание маг и начал с трудом подпрыгивать, немилосердно тряся Лонгина, пока изо рта покойника не вылилась грязная, с кровяными сгустками, слизью, размокшими кусочками пшеничного хлеба, какими-то ошметками жижа. Вокруг воцарился хаос: кого-то рвало, кто-то упал в обморок. Серторий шатался, словно кедр под порывами самума.
Удостоверившись, что легкие и трахея Лонгина больше ничем не заполнены, Иуда уложил его на спину, лег на него сверху, положил ладони на бездыханную грудь.
– Открой ему рот пальцами и не давай сомкнуться! – скомандовал он центуриону. Тот повиновался без возражений.
Иуда помолился Яхве – очень быстро, всего несколько мгновений, и выкрикнул череду заклинаний:
– Демон Латойменисефей [45] , не сдерживай более дыхание больного сего! Демон всей телесной плоти, Энтолей, верни жизнь его плоти! Демон вен, Ипуснобода, демон артерий, Бинеборин, не препятствуйте току крови! Повелеваю вам властью Вседержителя!
45
Древние иудеи верили, что есть общая дыхательная система внутри всех органов человеческого тела; ее болезни вызывал упомянутый демон. Его имя, как и всех остальных бесов, взяты из «Тайного евангелия Иоанна».
И, набрав полную грудь воздуха, стал вдувать свою жизненную силу в открытое горло мертвеца, превозмогая брезгливость, борясь со рвотой, ибо пахло оттуда, как из выгребной ямы.
Семь раз заклял демонов волшебник, семь вдохов сделал покойнику – и все же не почувствовал оживления в лежащем под ним теле. Надежда на спасение от рабства начала уплывать, недостижимая, как облако в небе...
На грани отчаяния Иуда взмолился:
– Господи, если уготовил Ты мне иную жатву, угодную Тебе, убери Ангела Смерти, верного слугу Твоего, отсюда!
Затем прохрипел последнее оставшееся у него в запасе заклятие:
– Демон Агромаума, отпусти сердце юноши сего, позволь ему биться!
Привстав на трупе, сложенными вместе кулаками ударил Лонгина в область сердца. Послышался хруст ребер – и два стона.
Первым застонал Лонгин – и пришел в себя.
Вслед за ним застонал Серторий – и лишился чувств.
Легионеры вокруг попадали на колени.
Иуда встал с молодого человека, посмотрел, как тот заходится в кашле. Отошел, шатаясь, на два шага – и согнулся в приступе неудержимой рвоты. Римляне шарахались от него, как от чумного, но смотрели благоговейно, как на чудотворца...
Когда Иуда пришел в себя и выпрямился, то обнаружил, что стал центром широкого круга, образованного чуть ли не целой когортой легионеров. На лицах у всех явственно читались изумление и священный страх.
У его ног лежал воскресший сын Сертория: все еще окрашенный в цвета крови, но уже не в багровый оттенок заката, а в алый – зари. Он дышал так, как дышит ныряльщик. Нет! Он пил воздух, как пьют воду гонцы, пробежавшие под солнцем тысячи стадий, с жадностью и неверием, что дожил до такого счастья, и никак не мог утолить свою жажду...
Перед вождем Ревностных выстроился треугольник, «углами» которого стали сам примипул, Неарх и Крикс.
– Доблестный Серторий, у тебя не хватит денег, чтобы выкупить такого целителя. Поэтому мы, Крикс и я, просто дарим его тебе, – поклонился центуриону грек. Самнит открыл было рот, явно собираясь возразить, потом передумал и замкнул уста.
– Ты принял поистине мудрое решение, о эллин, подобный хитроумному Улиссу, – разулыбался сразу обретший былую силу и властность примипул. – Полученные от меня динарии вы бы быстро пропили, проели, проиграли в кости! И не сохранили бы милости Фортуны надолго! Сделав мне бесценный дар, вы обрели в моем лице друга и патрона на всю жизнь! Серторий умеет быть благодарным, в чем вы не раз убедитесь! Вы станете клиентами Плутоса и навсегда избавитесь от цепких лап Пении [46] ! И первое доказательство я предоставлю вам сейчас – на примере спасителя моего сына. Иудей, я тысячи раз видел, как Танатос побеждает людей, и только один раз – как человек одолел Смерть. Как сумел ты вызвать его обратно из Элисия [47] ? И как теперь я и мой сын будем зависеть от тебя?
46
Плутос – римский бог богатства, Пения – богиня бедности.
47
Элисий – Острова блаженных, часть царства мертвых.
– Я изгнал демонов болезней именем моего Бога и вдохнул Лонгину часть своей собственной жизненной силы. Я стал твоему сыну братом, а тебе сыном, хотя я и старше тебя, – громко и торжественно произнес Иуда.
Говорил он чистую правду, при этом ни радости, ни гордости не испытывал. Невелика честь породниться с необрезанными, лишенными бород язычниками, пусть даже такими красивыми и доблестными, как в этом семействе.
– Да будет так! Как зовут тебя?
– Иуда бар Симон Ишкариот, что означает: сын Симона, родом из города Кариот, – назвал Иуда свое второе имя. И опять не покривил душой: тайное имя его отца Иезекии – Симон. Ишкариот для непосвященных переводится с иврита «Муж из Кариота», только Избранные распознают в нем секретный титул: Сын Божий – Ушгуриуд.