Стоять до последнего
Шрифт:
На улицах и площадях пустынно, тихо. Еще неделю назад, в последнюю мирную субботу, отсюда, из окна своего кабинета, Телеверов видел гуляющих ленинградцев, слышал песни и смех, а какой-то подвыпивший парень, примостившись где-то за углом, долго и назойливо пиликал на гармони мотив старой матросской песни «Раскинулось море широко». Телеверов вспомнил, что тогда этот мотив и однообразное тягучее пиликанье раздражало его и он хотел послать дежурного, чтобы тот предложил незадачливому гармонисту уйти в другое место. Сейчас же настороженная тишина города, выключенные фонари, безлюдные улицы рождали грусть. Телеверов с каким-то теплым чувством вспомнил того подвыпившего парня, и ему очень захотелось, чтобы когда-нибудь потом, после войны, гармонист снова появился бы здесь и так же, как в ту последнюю мирную субботу, выводил на своей гармони бесконечную матросскую песню…
Напротив, через улицу, в темных окнах дома непривычно белели жирные кресты. Белые бумажные линии крест-накрест приклеены к стеклу. Они и в окнах соседнего дома, и дальше, и на других улицах, и рядом, на стеклах окна его кабинета. Эти белые кресты как бы перечеркивали прошлую жизнь. Гулко и мерно постукивая подковками каблуков по асфальту, прошел военный патруль. Тускло поблескивали грани штыков. Телеверов смотрел в окно и думал о войне.
На рассвете 22 июня в полосе Северо-Западного фронта (по решению Советского правительства в тот же день Прибалтийский особый военный округ стал именоваться Северо-3ападным фронтом) фашисты бросили в бой двадцать пять укомплектованных и хорошо снаряженных дивизий группы армии «Норд», в том числе шесть танковых. Кто бы мог предполагать, что военные события станут развиваться настолько трагически и так стремительно! В первые дни казалось, что превосходство немцев временное, пока мы не подтянули главные силы, пока гитлеровцев сдерживают лишь пограничные войска и передовые заслоны, которые, естественно, не могут остановить такую лавину…
Но вот прошла первая неделя войны. Подполковник Телеверов знал более подробно обстановку на фронтах. На второй день войны немцы ворвались в Каунас, на третий – в Вильнюс, после тяжелых боев пришлось оставить Лиепаю… Утром в четверг гитлеровцы овладели Даугавпилсом, но во второй половине дня их выбили из города, однако к ночи немцы снова овладели Даугавпилсом. К этому времени прояснилось и четко определилось направление главных ударов гитлеровских армий группы «Норд», вторгшихся в Прибалтику: головные танковые соединения нацелились на Ригу и на Псков… А от Пскова прямая дорога на Ленинград!
Телеверов, проветрив кабинет, закрыл окно, опустил плотные черные шторы. Постояв немного в темноте, собираясь с мыслями, подполковник включил свет и направился к письменному столу.
Зазвонил приглушенно междугородный телефон. Николай Гаврилович снял трубку.
– Товарищ подполковник, разрешите доложить, – Телеверов по голосу узнал начальника Лужского оперативного отдела Степняка. – Задержали немецкого агента. По-русски говорит без акцента, выдает себя за красноармейца Сергея Романова из роты связи, утверждает, что он отстал и догоняет свою третью стрелковую дивизию.
И Степняк подробно описал, что у агента в вещевом мешке обнаружены портативная рация, шифр, топографические карты юга Ленинградской области, пистолет и восемь тысяч рублей. «Красноармеец» на допросе упрямо твердил, что вещевой мешок не его. «Один лейтенант на станции попросил покараулить, пока он сходит к начальству, да так и не вернулся… А тут бомбят. Вот я и таскаю вещмешок, а что в нем лежит, не знаю, потому что не привык лазить по чужим вещам»…
– Мы навели справки и выяснили, что в округе такой стрелковой дивизии нет, следовательно, она не могла направляться к фронту. Припертый фактами, агент вынужден дать другие показания, – продолжал Степняк. – Направляю вам протоколы допросов, портативную рацию, оружие, фальшивые документы и деньги.
– Хорошо, – ответил Телеверов и, подумав, спросил: – А откуда он?
– Школа Гроссмишель, так сказать, свежеиспеченный выпускник.
– Добро.
Телеверов потер ладонями виски. Опять разведывательная школа Гроссмишель… Эта школа, расположенная под Кенигсбергом, стала известна ленинградским чекистам еще в прошлом году. По всему видать, что там идет деятельная подготовка агентуры…
Николай Гаврилович смотрел на карту, на темный кружок и думал. На второй день войны пришла депеша из Москвы, в которой предупреждали чекистов Ленинграда о том, что гитлеровская разведывательная служба начала массовую заброску агентов в прифронтовые тылы наших войск. Шла и открытая война – между армиями на поле боя, и борьба тайная – поединок разведок и контрразведок.
Телеверов задумчиво хмурил брови. А тут еще и сообщения с фронта были далеко не утешительными – остановить волну железа и огня пока не удается… Красный шнур, которым на карте отмечалась линия фронта, снова передвинут на восток. Враг лез, враг напирал. Обстановка осложнялась с каждым днем. В пятницу 27 июня бюро горкома партии приняло решение создавать народное ополчение. На следующий же день в райкомы партии и райвоенкоматы начали поступать тысячи заявлений. Заявления были не только индивидуальные, но и коллективные, от целых предприятий, цехов, смен. В дивизии народного ополчения шли целые партийные и комсомольские организации.
Война приближалась к границам области. Нужно было срочно создавать оборонительный пояс на подступах к городу Ленина. Военный совет фронта утвердил принципиальную схему инженерных сооружений по реке Луге. На заседании горкома партии Жданов, оценивая обстановку, определил конкретные задачи партийных и советских органов в создании оборонительного пояса на ближних подступах к Ленинграду.
– Три четверти наших усилий должны быть обращены именно на это, – нервно подчеркнул Андрей Александрович, показывая красным карандашом на карте линию от Кингисеппа на Лугу и далее к озеру Ильмень. – Сделаем неприступной лужскую позицию!
Многие работники горкома и обкома партии, горсовета пошли на строительные участки как уполномоченные Советской власти.
Телеверов знал, что саперных частей для создания Лужского рубежа имелось крайне мало. Военный совет разрешил направить туда курсантов военно-инженерного училища. Но этих сил было явно недостаточно. Основную массу земляных и строительных работ должны выполнить горожане. Десятки тысяч ленинградцев – рабочие, студенты, домохозяйки, служащие – двинулись по первому призыву. Каждый день все новые и новые коллективы и трудовые отряды из различных предприятий, организаций города и районов области приступали к работе на оборонительных рубежах. Люди шли пешком с лопатами на плечах, ехали на машинах и пригородных поездах. Военный совет фронта также решил приостановить строительство Верхне-Свирской ГЭС и гидроэлектростанции Энсо, линии электропередачи Энсо – Ленинград и создание долгожданного Ленинградского метрополитена. Весь инженерно-технический персонал, рабочие бригады и вся техника – машины, экскаваторы – и строительный материал передавались войскам для создания оборонительного укрепленного района.
В тот же день утром Телеверову позвонила племянница Лариса, студентка первого курса Ленинградского университета, она жила у Телеверовых с прошлого года, приехав на учебу из Новгорода.
– Дядя Коля, до свидания! Мы всем курсом уезжаем на работы.
– Куда? – поинтересовался Николай Гаврилович.
– Вы сами знаете куда.
– Постой, Лариса. Один вопрос. – Телеверов старался говорить спокойно. – А что ты взяла с собой на дорогу?
– Дядя Коля, а что, собственно, нам надо? Ну, взяла мыло, полотенце…