Стоять до последнего
Шрифт:
– Теперь ори сколько хочешь! – выдохнул Миклашевский и добавил по-немецки: – Кругом смерть!.. Вода и грязь!
Оставив в болоте перепуганного насмерть гитлеровца, Миклашевский зашуршал камышом, продираясь к товарищам. Те уходили в заросли ивняка, отстреливаясь короткими очередями. На берегу, заглушая яростный лай овчарок, торопливо стучали автоматы, что-то кричали немцы, однако лезть в болото они не решались. Темная трясина и заросли камыша пугали фашистов неизвестностью.
Миклашевский
На берегу болота происходило что-то невероятное. Кто-то напал на немцев. Миклашевский рванулся вперед, разгребая камыши.
– Наши!.. Там наши!..
Когда Игорь выбрался из болота на вязкий, дышащий под ногами берег, стрельба уже прекратилась. Около куста можжевельника он увидел Бердыбека Тагисбаева. Тот сидел на корточках, весь в тине, мокрый, а незнакомый красноармеец перевязывал ему левую руку выше локтя.
– Царапнули, товарищ лейтенант, – Тагисбаев силился встать, но красноармеец удержал его.
– Кость не задело, – добавил со знанием дела боец, продолжая бинтовать руку. – Заживет до свадьбы!
Появился какой-то летчик. Комбинезон на летчике был весь в болотной грязи, прилип к телу, обрисовывая плечистую фигуру. Немецкий автомат свисает на груди. Рядом с ним шагал парнишка, тоже с автоматом. У летчика возле левого глава темнел продолговатый шрам. «Знакомое лицо, – подумал Миклашевский. – Но где мы могли встречаться?»
– Ты? – радостно выкрикнул летчик, хлопая боксера по плечу. – Привет чемпиону!..
– А я вот не узнал… Где же мы встречались?..
– Последний раз в кузове машины, когда из Луги ехали… Помнишь, на второй день войны?
– Ну как же! – Миклашевский сразу все вспомнил и тут же спросил: – Ты один?
– Ага… Еще вот паренек со мной…
К ним подошел щуплый старшина. Дратунь что-то тихо сказал ему, показывая на Игоря. Тот понимающе кивнул, разглядывая Миклашевского с уважением и открытым любопытством.
– Он и заварил всю кашу, – громко произнес летчик, похлопывая по плечу Миклашевского. – Немцев взбаламутил.
– Разведгруппа? – спросил Игорь, снимая с живота набитый портфель. – Когда от наших вышли?
– Разведгруппа, это точно! Но мы еще до наших не дошли. Пробиваемся только! – старшина кивнул на кожаный портфель. – А хозяин где?
– С полчаса назад принимал грязевые ванны, – вставил Дратунь, опережая Миклашевского. – Слыхал, наверное, поросячий визг, когда шли к нам на выручку?
– Надо бы поискать его в камышах, может, еще жив, – сказал Игорь. – Мы его связали для верности.
– Кабы был живой, подавал бы голос. Немцы на расплату народ хлипкий, – произнес со знанием дела старшина и, заложив два пальца в рот, оглушительно свистнул.
– Сигнал к сбору, возвращаться надо, – пояснил старшина. – У вас все тут?
– Нас двое, – сказал Дратунь, кивая на парнишку, который помогал красноармейцам собирать оружие.
Петька сиял. Он навесил на себя два автомата и нацепил три фляги.
– А нас три штыка, – ответил Миклашевский. – Все в сборе.
– Тогда пошли.
Бойцы шли, нагруженные трофейным оружием, патронами. Настроение у всех было приподнятое. Сыпались шутки, колкости, звенел смех.
– Заржали, как жеребцы! Боевой дух появился! – покровительственно произнес старшина, оглядывая своих орлов. – А четыре дня назад ходили темными тучами. До смертных часов, наверное, каждый помнить будет десятое июля. Не день, а светопреставление сплошное. Как живыми остались, до сих пор ума не приложу!..
– Десятого, говоришь?.. Постой, так не ваша ли тогда дивизия должна была из Пскова отходить на рубеж к Лудони? – допытывался Миклашевский, вспоминая солнечный день и яростный бой на шоссе. – Нашу зенитную батарею поставили прикрывать дорогу с воздуха… А бить пришлось по танкам…
– Не знаю, что там зенитчики твои прикрывали, но нас накрыли по-настоящему! Мы двигались походным строем. И вдруг как налетят «юнкерсы» и «мессеры» – и давай нас чихвостить! Не успели очухаться, как шарахнули танки!..
Старшина Семен Шапиков, рассказывая о пережитом, с восхищением коротко поведал о начальнике особого отдела батальонном комиссаре Григории Федоровиче Васитине, человеке необыкновенного мужества и спокойствия. Он сумел собрать в отряд разбежавшихся от танков бойцов, выручил обоз, увел по проселкам пятьдесят грузовиков с боеприпасами.
– Железной воли человек! А на вид совсем обыкновенный. Орден Красного Знамени у него еще за гражданскую.
Старшина, расписывая перипетии того тяжелого дня, вспомнил и о танке Т-34, который пробился к ним из немецкого тыла.
– И один танк, понимаешь, сила!.. Кабы не они, танкисты, погорели бы наши грузовички с боеприпасами. Командиром у них старшина Кульга…
– Кульга, говоришь? – оживился Миклашевский. – Да я ж его, черта, как облупленного знаю. В нашу сборную входил. Жив, говоришь, Кульга?
– Воюет! – Старшина поправил на груди автомат и, прибавляя шагу, подал команду: – Подтянись!..
Глава четырнадцатая