Стойкий запах лосьона
Шрифт:
– Да ты что?.. Тяжелый?
– Хуже не бывает.
– Господи, как же так?
– Он что, действительно хороший пловец?
– Наша надежда, скоро чемпионат Европы. Может поднимемся, поговоришь с его матерью?
– Успокаивать нечем, - Костюкович пожал плечами, они двинулись к лифту.
Пока поднимались, Туровский успел сказать:
– Она Юру одна растила, отец бросил их давно, работает уборщицей в детской спортивной школе...
В коридоре напротив ординаторской их ждала невысокая худощавая женщина, она комкала маленький носовой платок. Костюкович заметил, что кисти у нее крупные,
– Юра в тяжелом состоянии, не буду скрывать. Делаем все возможное, произнес он сотни раз говоренную фразу.
– У него инсульт.
– А... к нему можно?
– тихо спросила она.
– Я бы подежурила, сколько надо, подала бы попить или еще чего, если захотел бы...
– Пожалуй, нужно, хотя сейчас он едва ли сможет с вами разговаривать.
– С чего же такое случилось, доктор?
– беспомощно спросила она.
– Юра был такой сильный... Господи, за что же так!..
– Случается, - сказал Костюкович, разводя руками. А что еще он мог сказать?
– Вы уж постарайтесь, доктор, - тихо попросила она, - если что нужно, я все продам...
– может там лекарства какие заграничные, - она глянула на Туровского, затем сказала Костюковичу.
– И вас не обижу... Юрочка ведь один у меня... Я сейчас съезжу домой, кое-что возьму и вернусь... я быстро.
Они спустились в холл.
– Вы идите в машину, я задержусь с Марком Григорьевичем на минутку, сказал ей Туровский.
Когда она ушла, он спросил Костюковича:
– Мне-то ты можешь сказать: какой прогноз? Может действительно требуются импортные лекарства? Мы это быстро перекинем сюда через кордон из Венгрии, из Польши, из Чехословакии, откуда хочешь.
– Сейчас ему нужно одно: выйти из комы. А дальше будет видно. Но плавать ему уже не суждено, даже если выживет.
– Надо же!.. Такой парень!.. Ты домой? Могу отвезти.
– Нет, у меня еще тут кое-какие дела, - Костюкович соврал, никаких дел у него больше не было, он устал за ночь, мечтал лечь, но ему не хотелось сейчас в ту машину, где сидела мать Зимина.
– Я буду тебе позванивать, - сказал на прощанье Туровский.
Костюкович кивнул...
3
Юрий Зимин, не приходя в сознание, умер в субботу после полудня. Мать, все время не отходившая от его постели, на этот раз отлучилась на час: поехала домой за большой пуховой подушкой, чтоб заменить тощую больничную.
Ничего неожиданного в этой смерти для Костюковича не было, и все же умер его больной. Он не сомневался в своем диагнозе, только не успел понять, откуда у этого молодого атлета такая гипертония, обследовать его, как полагается, не удалось. Вспомнив, что в кармане пиджака лежит визитная карточка, которую дал Туровский, Костюкович позвонил на спортбазу.
– Да! Кто нужен?
– отозвался хриплый бас.
– Пожалуйста, Туровского.
– Кто спрашивает?
– Скажите, доктор Костюкович.
– А в чем дело?
– Это я изложу Туровскому, - сдерживался Костюкович.
– Сейчас. Он в бассейне.
Ждать пришлось долго.
– Туровский слушает, - наконец раздался голос в трубке.
– Что это у вас за хам сидит у телефона?
Туровский хихикнул, а потом уважительно сказал:
– Это
– Да. Зимин умер.
Туровский какое-то время молчал, затем, охрипнув вдруг, спросил:
– Когда это случилось?
– Два часа назад.
– Это ужасно! Ты даже не можешь понять, как это ужасно!
– вырвалось у Туровского.
– Такой инсульт?!
– то ли усомнился, то ли в отчаянии произнес он, потом вдруг спросил: - Ты дома? Я перезвоню тебе минут через десять-пятнадцать. Нам надо посоветоваться и в коллективе, и с матерью, как быть.
– Хорошо, - сказал Костюкович.
Туровский позвонил через полчаса:
– Когда можно будет забрать тело?
– Сегодня и завтра - выходные. В понедельник я все оформлю, и после вскрытия, во второй половине дня, до пяти, можете приехать. А лучше во вторник. Я завтра опять дежурю ночь, заполню необходимые бумажки, а во вторник к десяти-одиннадцати утра все будет готово, - сказал Костюкович.
– Ладно, - как-то неуверенно произнес Туровский.
Следующее ночное дежурство было вне графика, у коллеги в Донецке сестра выходила замуж, попросил подменить. Отказывать не принято, самого подменяли не раз. Хотя дежурить в ночь с воскресенья на понедельник не любили: после субботних и воскресных лихих гуляний на пикниках, юбилеях, свадьбах, где ели и пили не в меру, не считаясь ни с возрастом, ни со здоровьем, "скорая" работала с особенной нагрузкой: инфаркты, инсульты, почечные колики, всякие перфорации, внезапные кровотечения, драки с тяжелыми травмами - вся больница стояла на ушах...
Не успел Костюкович закончить вечерний обход, как начался дурдом: в коридоре раздался крик и плач, за Костюковичем прибежала медсестра. Оказалось, умер лежавший с инсультом алкаш, хронический гипертоник, а голосила его жена, он умер при ней. Затем вызвали на срочную консультацию в травматологию; потом повторный инсульт выдала старушка - ветеран войны; через два часа инвалид-слепой, которого должны были завтра переводить в нейрохирургию по подозрению на опухоль, ковыляя в туалет, каким-то образом поскользнулся, упал и сломал руку. Еще через час, с промежутком в двадцать минут, привезли женщину - свеженький инсульт - и здоровенного мужика в гипертоническим кризом, острым нарушением мозгового кровообращения. И пошло-поехало. До пяти утра не то что прилечь, присесть, покурить не удавалось; бутерброды, которые Костюкович взял с собой, так и остались в кейсе, завернутые в фольгу...
Уже светало, когда он сел оформлять истории болезней, начав с неуспевшей обрасти бумажками анализов и исследований истории Юрия Зимина.
На пятиминутке Костюкович сидел, помаргивая слипавшимися воспаленными глазами, его покачивало, готов был тут же в ординаторской растянуться на полу, но только бы вырубиться из яви, уплыть в глубину сна. Когда все разговоры шли уже к концу, неожиданно вошел главврач. У него была страсть делать такие неожиданные налеты в отделения и устраивать профилактические разносы, поскольку повод для этого в любом отделении можно было найти всегда. Длилась говорильня час; персонально Костюковича ничто, слава Богу, не касалось, слушал он громоподобные речи главного вполуха. Наконец, в начале двенадцатого все закончилось. Но тут позвонила начмед, Костюковича поймали уже в коридоре и вернули к телефону.