Страдание
Шрифт:
Он развел мои ноги шире, контролируя тело руками, удерживая меня неподвижно, что бы ему было удобнее скользить по тому местечку во мне снова и снова долгими, медленными, размашистыми движениями. Ощущения от этого были просто запредельными.
— Жан-Клод, Жан-Клод, Жан-Клод, — повторяла я его имя вслед ритму его тела. Дыхание сбилось, и я почувствовала нарастающее, такое близкое наслаждение: — О, Боже, скоро, уже скоро.
Его ритм на секунду запнулся, а потом он вернулся к тому долгому, сложному движению его тела в моем. Теперь я могла слышать его дыхание, и он пытался
Между каждым очередным движением на меня накатывало удовольствие, простреливая насквозь, от чего мое тело пульсировало и билось в одном ритме с ним. Я выкрикивала наслаждение в пол и оно эхом возвращалось ко мне, оглушая. Он держал свой ритм, хотя я чувствовала, как напряжены его пальцы на моих ягодицах, пока он пытался удержать меня неподвижно. И с каждым новым толчком, он доводил до оргазма снова и снова, или, может, это был один затянувшийся, раз за разом усиливающий наслаждение оргазм.
Его голос был напряженным:
— Ma petite, кормись, кормись, а то долго я так не продержусь, отпусти ardeur и кормись.
Он был здесь, скрывался на поверхности, в ожидании. Понадобился лишь отголосок мысли, чтобы он с ревом воспрял в жизни, разливаясь по мне дополнительным уровнем наслаждения, оседлав оргазм, и перебросившись на мужчину внутри меня, заставляя его вскрикнуть. Я почувствовала, как его тело содрогнулось еще раз, и следующий толчок вышел глубоким и резким, и он снова подвел меня к кульминации. Я закричала, царапая ногтями мокрую плитку, пытаясь за что-нибудь ухватиться, вцепиться, чтобы удержать себя посреди всего этого удовольствия.
Я кормилась от его ликования быть во мне, от безрассудности нашей любви, от воспоминаний его лица, когда он смотрел на меня, и даже от пролитых мною слез. Это было основательное, полноценное кормление, потому что я кормилась не только от обоюдного вожделения, но и от нашей любви.
Рухнув на плитку все еще с ним во мне, я пыталась не прижиматься лицом к плитке, в то время, как он старался не придавливать меня к полу и воде под нами. Наши руки дрожали, эхом отзываясь напряжению и наслаждению.
— Я люблю тебя, ma petite, — проговорил он дрожащим голосом.
— Je t’aime, Жан-Клод, — ответила я не менее дрожащим голосом, и, не смотря на умопомрачительный секс, я как никогда в жизни была уверена в сказанных мною словах.
Глава 39
Как только мы отмылись, я рассказала Жан-Клоду о гниющих вампирах, плотоядных зомби и загадочном Мастере вампиров, который создавал и овладевал вампирами. Где-то посреди рассказа у меня возникла идея.
— Мы не использовали шанс лечить Арэса как Ашер и Дамиан вылечили Натаниэля в Теннесси, только потому, что у нас для этого не было вампира, но теперь ты здесь. Ты можешь вылечить отца Мики!
Мы оделись, и Жан-Клод возился с моими волосами, колдуя своими длинными, изящными пальцами,
— Почему нет? — спросила я.
— Если бы рана была свежая, я мог бы еще попытаться, но ей уже несколько дней, ma petite. Докторам пришлось удалить изначальную рану, и заражение распространилось по другим частям тела, где ран нет.
— Откуда ты знаешь?
— Никки доложил мне, пока я летел к тебе в самолете. Он весьма внимательный и беспристрастный наблюдатель, когда ты без сознания и не воздействуешь на него своими эмоциями.
— Так ты уже в курсе всего, что я только что тебе рассказала об этих вампирах.
Он подвинулся ближе, подхватив локон моих волос и накручивая его себе на палец:
— В курсе, но ты рассказала подробности, о которых не рассказал Никки. Он не обладает способностью к зачарованию или другой экстрасенсорикой, за исключением того, что он верлев. А значит, его доклад велся относительно физической стороны аспекта. Ты добавила метафизическую сторону, которая мне также важна. Я могу задать тебе вопросы, на которые он не смог бы ответить.
— Например?
— Любовник Смерти считается мертвым, павшим от чужих рук, но и про Мать Всея Тьмы думали так же, что оказалось ошибочно. Это был он? Любовник Смерти, так сказать, восставший из мертвых?
Я хотела сказать нет, но остановилась и заставила себя по-настоящему задуматься над этим вопросом.
Жан-Клод сосредоточился, наматывая мои волосы на свои пальцы с детской серьезностью. Я не стала ему мешать, потому что мои волосы будут выглядеть шикарно, а такие привычные манипуляции его успокоят. Так суетливо возился с моими волосами как и со своими он только тогда когда нервничал, или когда мы собирались на какое-то публичное мероприятие.
— Я чувствовала энергию Любовника Смерти, когда он объединился с «Мамочкой Тьмой». Эта ощущалась иначе. Этот вампир не прибегал к тем изощренным трюкам, к которым прибегал совет, вроде проецирования образов над нашими головами или прямо в наших головах. Этот использовал другую вампиршу, чтобы разговаривать с нами, сделав ее своей марионеткой.
— Но ты почувствовала его энергию, ma petite; она была такой же?
— Я не чувствовала его присутствия и не думала «О, это же Любовник Смерти», если ты об этом.
— Да, об этом. Выходит это не он.
— Нет, — сказала я и тут же задумалась. Что-то меня тревожило, будто я забыла о чем-то важном.
— Что такое, ma petite? Ты выглядишь озадаченной.
— У Любовника Смерти была способность овладевать вампирами?
— Нет, никогда.
— Он мог контролировать зомби?
— Нет.
— Так как же, черт побери, мы сможем разделаться с этим Мастером, который способен перепрыгивать из тела в тело как Странник, который создает гниющих вампиров как Любовник Смерти, контролирует зомби как некромант и подчиняет оборотней через укус как своих вампиров-марионеток?