Страх и отвращение предвыборной гонки – 72
Шрифт:
К сожалению, об этой истории, которую я назвал «U-13» [86] , я знал только в общих чертах, но мне удалось убедить Манкевича в том, что я могу оказаться настолько безответственным, чтобы пойти дальше и попробовать написать об этом. Все, что мне было известно — или я думал, что известно, — то, что кто-то очень близкий к верхушке штаба Хамфри тайно подготовил ночной перелет в Лас-Вегас, чтобы забрать у неустановленных лиц большую сумму денег предположительно нехорошего происхождения, и что эти деньги будут использованы сотрудниками Хамфри для финансирования еще одного 11-часового
86
U-13 — немецкая подводная лодка. — Прим. ред.
Даже тогда, за неделю до голосования, считалось, что он отстает от Макговерна на десять пунктов или даже больше, и так как среднесуточные расходы на СМИ для каждого кандидата на предварительных выборах в Калифорнии составляли примерно 30 000 долларов в день, Хамфри нужна была по меньшей мере вдвое большая сумма, чтобы заплатить за поток компромата, с помощью которого он мог бы преодолеть такое отставание. Не меньше, чем оперативно выданные полмиллиона долларов.
Люди в Вегасе, по-видимому, готовы были раскошелиться, потому что самолет был уже зафрахтован и готов к взлету, когда в штаб-квартире Макговерна узнали об этом от их высокопоставленного шпиона в штабе Хамфри. Его личность остается загадкой — в общественных изданиях по крайней мере, — но те немногие люди, которые знают о нем, говорят, что он оказывал неоценимые услуги в течение многих месяцев.
Его задачей в этой истории «U-13» было просто позвонить в штаб Макговерна и рассказать о самолете в Вегас. На тот момент мой источник, получивший эту историю из вторых или третьих рук, не был уверен в том, что же произошло дальше. Согласно сюжету, два оперативника Макговерна немедленно организовали постоянное наблюдение за самолетом в течение следующих 72 часов, а кто-то из штаб-квартиры Макговерна позвонил Хамфри и предупредил, что им известно о его намерениях.
В любом случае самолет так никогда и не взлетел, и не было никаких доказательств того, что в последний момент Хьюберт получил деньги из Лас-Вегаса или из какого-либо другого места.
В этом и заключалась история «U-13», во всяком случае, то, что я сумел выяснить без помощи кого-либо, кто был в курсе подробностей, — и Манкевич, наконец, согласился (настаивая, однако, на том, что сам он ничего не знает) познакомить меня с кем-то, кто рассказал бы мне все, если я не пущу это в печать до дня выборов и придержу до следующего выпуска.
— Позвони Майлзу Рубину, — сказал он, — и скажи ему, что я попросил тебя расспросить его об этом. Он введет тебя в курс дела.
— Прекрасно, — ответил я.
В любом случае у меня не было необходимости слишком спешно раскручивать эту историю. Так что я оставил ее на несколько дней, пропустив срок сдачи статьи для этого выпуска… А в среду начал пытаться выловить Майлза Рубина, одного из топ-менеджеров калифорнийского штаба Макговерна. Все, что я знал о Рубине, прежде чем позвонил ему, — это то, что несколько дней назад он выгнал корреспондента Washington Post Дэвида Бродера из своего офиса, потому что тот задавал слишком много вопросов. Причем меньше чем за сутки до этого инцидента Бродер появился на телеэкране у Рубина в качестве одного из трех интервьюеров на первых дебатах Хамфри / Макговерна.
Мой собственный опыт общения с Рубином оказался ненамного удачнее. В пятницу я наконец дозвонился до него и объяснил, что Манкевич велел мне связаться с ним и узнать подробности этой истории «U-13». Я начал говорить, что мы могли бы встретиться и выпить по паре пива попозже в этот день и он мог бы…
— Вы что, шутите? — прервал он меня. — Это именно та история, которую вы никогда не услышите.
— Что?
— Нет смысла даже говорить об этом, — отрезал он.
А затем разразился трехминутной речью о фантастической честности и порядочности, характеризующей кампанию Макговерна сверху донизу, и почему же так получается, что люди, подобные мне, не желают писать о правде, порядочности и честности, а окольными путями собирают какие-то жалкие сплетни, которые в любом случае не важны и не интересны!
— Господи боже! — пробормотал я.
Зачем спорить? Стараться добиться от Рубина чего-то, кроме напыщенной чуши и бреда, напоминает попытку украсть мясо у акулы-молота.
— Спасибо, — сказал я и повесил трубку.
Тем же вечером я нашел Манкевича в номере для прессы и рассказал ему, что произошло.
По его словам, он ничего не понимал. Но он будет говорить с Майлзом завтра и выправит ситуацию.
Я не был столь оптимистичен и к тому времени уже начал соглашаться с тем, что история «U-13» не стоит усилий. В конце концов, настоящей «большой историей» в Калифорнии было то, что Макговерн вот-вот застолбит за собой выдвижение в первом туре на съезде в Майами, а Хьюберта Хамфри собираются так растоптать на избирательных участках, что ему, возможно, придется покидать штат в резиновом мешке.
В следующий раз я увидел Манкевича в вечер перед выборами, и он казался очень напряженным — больше обычного похожим на ящерицу-ядозуба… Когда я начал спрашивать его о Рубине, он принялся ОЧЕНЬ ГРОМКО высмеивать эту историю, поэтому я решил, что пора забыть о ней.
Несколько дней спустя я узнал причину нервного состояния Фрэнка тем вечером. Явное превосходство Макговерна над Хамфри, больше недели колебавшееся между 14 и 20 процентными пунктами, в последние дни кампании необъяснимо сошло на нет. К вечеру выборов оно сократилось до пяти пунктов, а, возможно, стало и еще меньше.
Все это держалось руководством штаба Макговерна в строжайшем секрете. Любая утечка в прессу могла привести к катастрофическим заголовкам во вторник утром — в день выборов… МАКГОВЕРН ЗАКОЛЕБАЛСЯ; ХАМФРИ СОКРАТИЛ РАЗРЫВ ДО МИНИМУМА… Такой заголовок в Los Angeles Times или в San Francisco Chronicle мог развернуть ситуацию в пользу Хамфри, в последнюю минуту спровоцировав явку «симпатизирующих аутсайдеру», и сподвигнуть полевых работников Хьюберта утроить усилия, чтобы убедить избирателей пойти на голосование.
Но мрачные слухи никуда не просочились, и к полудню вторника по лагерю Макговерна прокатилась почти осязаемая волна облегчения. Разрыв, судя по всему, держался на уровне примерно пяти процентов.
Самым хладнокровным человеком во всем окружении Макговерна во вторник был он сам — после того как провел весь понедельник в самолетах, перемещаясь из одной критической ситуации в другую. В понедельник утром он прилетел в Сан-Диего на крупный митинг; затем отправился в Нью-Мексико на другой митинг накануне предварительных выборов (которые выиграл на следующий день вместе с Нью-Джерси и Южной Дакотой)… И наконец, в понедельник вечером прибыл в Хьюстон для краткого незапланированного появления на Национальной конференции губернаторов, на которой, по слухам, пытались состряпать движение «Остановите Макговерна!».