Страх и отвращение в Лас-Вегасе. Дикое путешествие в Сердце Американской Мечты
Шрифт:
– Да, твою мать. Тысячу раз да. Я уже начал думать, что придется отсюда вылезти и притащить одну из этих чертовых горничных, чтобы она это сделала.
– Не беспокойся. Ты готов?
Я нажал «пуск», и «Белый Кролик» зазвучал снова. Почти сразу же адвокат начал выть и мычать… Очередное быстрое восхождение на ту же самую гору, причем на этот раз он полагал, что наконец-то доберется до вершины. Его глаза были зажмурены, и только голова да колени торчали из маслянистой зеленой воды.
Пока играла песня, я отобрал из кучки толстых спелых грейпфрутов, лежавших рядом в тарелке, самый большой, весивший почти два фунта. Размахнулся словно заправский бейсболист и, как
Мой адвокат безумно взвизгнул, заметавшись в ванне, как сожравшая мясо акула, расплескивая воду по всему полу и отчаянно пытаясь от чего-то отмахнуться.
Я рванул из розетки шнур и поспешно выскочил вон… аппарат продолжал играть, только уже на своих безвредных вшивых батарейках… Пока я шел по комнате к своему саквояжу, слышал, как постепенно стихал бит. Едва я успел вытащить газовый баллончик «Мэйс»… как мой адвокат распахнул дверь ванной и застыл в дверном проеме. Его глаза продолжали бесцельно блуждать, но он размахивал своим ножом так, как будто твердо вознамерился что-то порезать.
– «Мэйс»! – закричал я, наставив баллончик прямо на его слезящиеся глаза. – Хочешь попробовать?
Адвокат остановился как вкопанный.
– Негодяй! – прошипел он. – Ты ведь сделаешь это… Что, не так?
Я заржал, по-прежнему направляя на него баллончик.
– Чего дрейфишь? Тебе понравится. Блядь, да ничто не сравнится с кайфом от «Мэйса» – сорок пять минут на коленях с пересохшей дыхалкой, глотая воздух, как обессилевшая рыба, выброшенная прибоем на берег. Это как пить дать тебя утихомирит.
Он уставился в мою сторону пытаясь сфокусировать свой взгляд, и пробормотал:
– Ах ты, дешевка, белое отродье. Ты ведь сделаешь это, правда?
– А почему нет? – спросил я. – Твою мать, да ведь еще минуту назад ты умолял себя угробить! А сейчас ты хочешь убить меня! И вот что я сделаю, черт возьми… Я вызову полицию!
Он обмяк.
– Легавых?
Я кивнул.
– Да, выбора нет. Я не могу рискнуть отправиться спать, зная, что по моей комнате расхаживает человек в таком состоянии – обожравшись кислоты и намереваясь своим поганым ножом нарезать меня ломтями.
Мгновение адвокат грозно сверкал глазами, но потом попытался улыбнуться.
– Да кто говорит, чтобы нарезать тебя ломтями? – заныл он. – Я просто хотел вырезать у тебя на лбу маленькую букву «Зет», ничего серьезного. – Он пожал плечами и отправился за сигаретами, которые лежали на телевизоре.
Я снова погрозил ему газовым баллончиком.
– Убирайся в ванну. Съешь немного красных и попытайся успокоиться. Покури травы, вмажь геры – да, блин, делай все, что должен делать, только дай мне немного отдохнуть.
Адвокат развел руками и смущенно ухмыльнулся, как будто все мною сказанное четко отложилось в его голове.
– Ну да, черт тебя дери, – заявил он очень искренним тоном. – Тебе действительно надо немного поспать. Тебе же завтра работать. Он печально покачал головой и побрел к ванной.
– Твою мать! Какой облом… – И, махнув мне рукой, сказал на прощание: – Постарайся отдохнуть. Не позволяй мне себя будить.
Я кивнул, наблюдая, как он шаркает обратно в ванную, все еще сжимая нож; но сейчас, видимо, он держал его по инерции. Кислота сбавила в нем обороты; следующей фазой, вероятно, будет один из тех жутко напряженных кошмаров кислотного самоанализа. Около четырех часов в кататоническом отчаянии, но ничего физического, ничего опасного. Увидев,
8 «Гении по всему миру держатся друг друга, и как только добивается признания один, за ним уже подтягивается вся орава»
Я живу в очень тихом месте, где любой звук ночью означает, что происходит нечто из ряда вон: ты быстро просыпаешься и начинаешь думать, что же это может быть такое?
Обычно ничего. Но иногда… трудно приспособиться к дыханию большого города, где ночь полна всевозможных звуков, и все они – достаточно привычные. Машины, гудки, шаги… невозможно расслабиться, так что глуши всю эту лажу успокаивающим шипением пустой картинки одуревшего телевизора. Заблокируй переключатель каналов и дремли себе в удовольствие…
Игнорируй этот кошмар в ванной. Просто еще один урод, сбежавший из Поколения Любви, преследуемый неумолимым роком калека, не выдержавший давления. Мой адвокат никогда не был способен разделить точку зрения, – часто пропагандируемую завязавшими наркоманами и особенно популярную среди тех, кто условно освобожден, – что ты можешь улететь гораздо дальше без наркотиков, нежели с ними.
По правде говоря, я, даже в большей степени, не был на такое способен. Но вот однажды, – я жил неподалеку, если спуститься с холма, от Доктора-на-Дороге [12] , бывшего кислотного гуру, позже заявившего, что он оставил химический беспредел и прыгнул гораздо дальше, к сверхъестественному сознанию. В один прекрасный день того первого поднимающегося вихря, который вскоре станет великой кислотной волной Сан-Франциско, я остановился у дома добряка Доктора, собираясь спросить его (уже в те времена он был известным наркоавторитетом), не сможет ли он удовлетворить здоровое любопытство своего соседа насчет ЛСД.
Я припарковался на дороге и неуклюже двинулся по подъездной аллее, усыпанной гравием. На полпути остановился и любезно поприветствовал его жену, работавшую в саду в соломенной шляпе с немыслимыми полями… «Хорошая сцена, – думал я, – старик внутри варит свою фантастическую наркотушенку, а в саду его женщина выращивает морковь или что она там выращивает…», напевая себе под нос во время работы какую-то мелодию, которую я не смог узнать.
Ну да. Мурлыкая песенку… Но прошло почти десять лет, прежде чем я понял, что именно нес в себе этот звук: как и Гинзберг, наглухо отъехавший в своем ОМ, он пытался замурлыкать мне мозги. В том саду оказалась не пожилая дама, а сам добрый Доктор собственной персоной — и эти напевы были возмутительной попыткой помешать мне вкусить плоды его чересчур расширенного сознания.
Я сделал несколько попыток очиститься от нахлынувшего подозрения: просто сосед зашел на огонек, спросить совета Доктора относительно закидывания на кишку ЛСД в своей лачуге, у подножия холма. Да, у меня, помимо прочего, имеется оружие и взрывчатка. И мне нравится стрелять – особенно по ночам, – когда прекрасное голубое пламя вырывается из ствола со всем этим шумом… и, да, не стоит забывать о пулях. Как же без них. Здоровые толстые дуры из свинцового сплава неслись по долине со скоростью 3700 футов в секунду…