Страх на побережье

Вильямс Чарльз

И вот перед ними предстал свободный канал.

Гриффин отошел от штурвала, уселся на кожаное сиденье и, вытянув ноги, закурил.

— Эй! — удивленно воскликнула Патрисия.

Он ухмыльнулся:

— Теперь ты поведешь катер, дорогая. Держись правой стороны и остерегайся регулировщиков. — Он посмотрел на Рено и подмигнул.

Рено почувствовал болезненный укол ревности, но постарался ничем не выдать себя. Гриффин, конечно, неплохой парень, но в его тоне, когда он обращается к Пат, проскальзывает

излишняя фамильярность. Впрочем, кто его знает, может быть, он разговаривает в такой манере со всеми девушками.

Мили через полторы после драги они миновали паромную переправу и завод по производству креветок.

— Вон там мой дом, — кивнул Гриффин на причал, у которого были пришвартованы два небольших буксира.

Еще через некоторое время густой лес по берегам стал редеть, и они оказались на широком, с соляными отложениями болоте. Прямо по курсу Рено увидел белую башню маяка. Катер проскочил между каменными стенами башни, и маяк остался позади.

— Далеко мы собираемся плыть? — поинтересовалась Патрисия.

— До морского буя, — ответил Гриффин. — Последний буй, примерно в миле отсюда. — Он встал, прошел вперед и открыл маленькую дверцу в машинное отделение. Шум мотора стал слышен громче. — Не сбейтесь с курса, шкипер! — улыбаясь крикнул он, оглянувшись.

Вскоре он появился на палубе с удочкой и большой катушкой, закрепил катушку, насадил на крючок приманку и принялся разматывать леску.

— Готово, — провозгласил он. — Кто хочет поймать первую макрель?

— Сначала дама, — сказал Рено.

Гриффин взялся за штурвал и убавил обороты двигателя, чтобы уменьшить скорость для ловли «на дорожку». Патрисия устроилась на кормовом сиденье и взяла удочку. Через несколько минут у нее клюнуло, но рыба сорвалась. Следующую ей удалось вытащить — макрель немногим больше фута в длину.

Рено с восхищением наблюдал за ней. В другое время прогулка доставила бы ему несравненно большее удовольствие, нежели теперь, и ему было бы жаль завершать ее, но сейчас его снедало нетерпение поскорее вернуться обратно.

Вытащив сигареты, он предложил Гриффину и поинтересовался:

— Этот лоцман сейчас находится на корабле?

— Да, — ответил Гриффин, вытянув шею и напряженно всматриваясь в даль. Затем он бросил взгляд на часы. — Он должен появиться с минуты на минуту. Сказал, что подойдет к отмели около десяти.

— Разве у лоцманов нет специальной лодки? — с любопытством спросил Рено.

— Есть, но она сейчас в ремонте. Когда ее ставят в док, они просят меня. Я обычно беру один из буксиров, но сегодня я решил опробовать этот катер, благо сегодня спокойно.

Не прошло и двадцати минут, как показался корабль. Патрисия смотала леску, а Гриффин прибавил скорость и развернул катер так, чтобы одновременно с кораблем подойти

к бую. Когда оба судна оказались рядом, Рено смог прочитать название: пароход назывался «Серебряный залив».

Рено прищурился, вспоминая, не тот ли это корабль? Нет, вспомнил он, тот, на котором приплыл Консул, назывался «Серебряный колпак».

Однако это, должно быть, та же компания. Похоже, они все там называются «Серебряное что-то».

Катер мягко ткнулся в борт парохода, и вскоре по трапу загремели шаги: это лоцман перешел на носовую палубу катера. Он протиснулся мимо каюты и спустился на заднюю палубу.

Гриффин, небрежно махнув рукой, представил всех друг другу, а сам тем временем переключал скорость и поворачивал руль, чтобы не столкнуться с пароходом.

— Знакомьтесь с моим новым экипажем, кэп! — крикнул он через плечо.

Капитан Шевлин походил на небольшого задиристого петушка с веселыми глазами. Он окинул Патрисию оценивающим взглядом:

— Лучшая палубная команда из всех, какие у тебя были. Я хочу переманить ее на лоцманский катер.

Почти сразу же выяснилось, что Шевлин прирожденный болтун с неисчерпаемым запасом самых ужасных историй. Он уселся поудобнее, сдвинул на затылок потрепанную фетровую шляпу с загнутыми кверху полями и пустился в захватывающее плавание по морю воспоминаний, где нашлось место и тайфунам Индийского океана, и шумным скандалам в портовых районах Ливерпуля, и торпедным атакам во время Первой мировой войны, и романам с восточными танцовщицами… Все это излагалось в весьма пикантных выражениях и было, чувствовалось, сдобрено значительной порцией воображения.

На протяжении пятнадцати миль болтливого капитана прервали лишь дважды. Первый, когда катер проходил мимо причала Гриффина и Хатч, расхохотавшись, обернулся назад.

— Теперь вы понимаете, за что этого человека прозвали Молчаливым Шевлином? — спросил он Рено.

Второй — прервав поток воспоминаний:

— Послушай, кэп, сейчас я собираюсь прямо в город, хочу прикупить кое-что для лодок, это я присмотрел заранее. Ты хочешь остаться на катере или выйти и сесть в автобус?

— Я останусь здесь. — Капитан Шевлин махнул рукой и снова повернулся к Патрисии:

— Так на чем я остановился? А, ну да! Значит, я говорю помощнику: «Спуститесь вниз и скажите…»

Увлекшись рассказом, Рено даже начал забывать свое нетерпение поскорее вернуться. Едва они миновали драгу, навстречу им попался маленький буксир, тянувший за собой две тяжело нагруженные баржи. Одна виляла из стороны в сторону, так что Гриффину, чтобы избежать столкновения, пришлось, маневрируя, отскочить назад и укрыться за драгой.

Капитан Шевлин вскочил на ноги и, сложив руки рупором, заорал, обращаясь к капитану буксира: