Страх открывает двери
Шрифт:
Повернув еще раз за угол, я чуть было не столкнулся с двумя людьми, которые, как мне показалось, с жаром о чем-то спорили: Вайланд и генерал! В ту минуту говорил Вайланд, но он прервал свою речь, чтобы бросить на меня злобный взгляд, когда я извинился, что нечаянно его толкнул. Я пошел дальше. Я был уверен, что он меня не узнал: моя клетчатая шапка была надвинута на лоб, воротник куртки поднят почти до носа, а главное: я отбросил свою хромоту. И тем не менее я почувствовал неприятное ощущение между лопаток. Наконец, я снова завернул за угол, где Вайланд уже не мог меня видеть. Я не знал, хорошо это или плохо, что генерал и Вайланд спорили. Если генералу удалось глубоко заинтересовать его каким-то спорным вопросом,
Наверху, за закрытой дверью, ждала Мэри, плотно завернувшись в пластиковый плащ с капюшоном. Она тихо вскрикнула и отступила назад, когда я неожиданно вырос перед ней и на мгновение отвернул воротник, чтобы она узнала меня.
— Вы? — Она уставилась на меня. — Но… ваша нога? Вы не хромаете?
— Я никогда не хромал. Местяый колорит! Верный способ обмануть самых подозрительных. Кеннеди сказал, зачем вы мне нужны?
— Быть… сторожевым псом. Стоять на страже.
— Правильно! Я не хочу, чтобы мне всадили пулю или нож в спину, пока я буду в радиорубке. Жаль, что выбор пал на вас, но больше практически некому. Как туда пройти?
— Вон в ту дверь! — она показала. — Около 50 футов в ту сторону.
— Пошли! — Я схватился за ручку двери и открыл ее. Если бы я не держался крепко за эту ручку, то полетел бы вверх тормашками к подножию лестницы. Но теперь порыв ветра прижал и дверь, и меня обратно к стене с такой силой, что весь воздух вырвался из моих легких, и, возможно, я бы лишился сознания, если бы шапка не смягчила удар. На какое-то мгновение меня словно парализовало, в голове замелькал калейдоскоп разноцветных пятен и линий, а грудь сотряслась в судорожном кашле. Потом я выпрямился и проник за дверь, увлекая за собой Мэри. Дважды я пытался плотно закрыть эту дверь, но ветер был сильнее меня, и я сдался. Возможно, и даже наверняка, придет целая бригада, чтобы запереть эту дверь, а меня ждут более важные и срочные дела.
Это был не вечер, а кошмар. Темный воющий кошмар.
Зажмурив глаза от ревущего холодного дождя, я посмотрел в черное небо. На высоте двухсот футов над моей головой мерцал, то вспыхивая, то исчезая, средний сигнальный огонь на буровой вышке, совершенно не нужный в такую ночь — ведь только сумасшедший мог поднять самолет с земли в такую погоду — и совершенно бесполезный для Икс-13, ибо он ничего не освещал. Отсутствие света создавало неудобства, но в целом было все-таки благом. Конечно, можно наскочить на какое-нибудь досадное и опасное препятствие, ибо не видишь, куда идешь, но с другой стороны, и тебя никто не видит в этой кромешной тьме. Спотыкаясь и держась друг за друга, как пара пьяниц, мы с трудом пробирались к узкой полоске света, падающего на площадку из замаскированного окна. Мы добрались до какой-то двери на южной стороне, защищенной от ветра, и я уже готов был нагнуться и посмотреть в замочную скважину, как вдруг Мэри быстро открыла дверь и вошла в тесный неосвещенный коридорчик. Чувствуя себя довольно глупо, я послушно нырнул за ней. Она неслышно притворила за собой дверь.
— Вход на другом конце справа, — прошептала она. Для этого она обхватила меня руками за шею и шептала прямо на ухо, так как голоса ее не было слышно даже на расстоянии фута. — Мне кажется, там кто-то есть!
Я замер, прислушиваясь и не снимая ее рук с шеи. При более благоприятных условиях я мог бы так простоять и всю ночь, но в данный момент условия были неблагоприятными. Я спросил:
— А они не могли оставить свет просто для того, чтобы радисту было легче добраться до рубки, если бы он услышал позывной сигнал?
— Но мне послышался какой-то шорох, — прошептала она.
— Теперь уже не до осторожности, — буркнул я. — Оставайтесь здесь. Все будет хорошо! — Я ободряюще пожал ей руки, освободился тем самым от вынужденного объятия и, с горечью подумав, что на долю Тэлбота остаются лишь внешние атрибуты удачи, ощупью открыл дверь и добрался до радиорубки.
На мгновение я остановился, зажмурившись от яркого света, однако не настолько, чтобы не увидеть крупного мужчину, сидевшего у аппарата. Он повернулся на своем стуле, как только открылась дверь, и, даже если бы я его не увидел, я бы его услышал, потому что не прошло и доли секунды, как он вскочил, оттолкнув при этом стул, и повернулся ко мне лицом С неожиданной для такого огромного человека быстротой. Именно огромного. Он был выше меня ростом, шире в плечах, тяжелее и моложе. У него было крепкое смуглое лицо и черные глаза — такие лица часто можно заметить у людей итало-американского происхождения. И он был так же похож на радиста, как я на царицу Савскую!
— Чего ты вскочил? — кратко спросил я с моим лучшим и потому ужасным, поистине американским акцентом. — Я с поручением от босса!
— Какого босса? — вкрадчиво спросил он, атлетическое сложение чемпиона-тяжеловеса не всегда означает слабоумие, и этот парень не был идиотом. — Покажи-ка лучше свое лицо, дорогой!
— Какого черта тебе еще надо? — огрызнулся я и опустил воротник куртки. — Ну что, доволен?
— А теперь — шапку, — спокойно сказал он.
Я снял шапку и швырнул прямо ему в лицо, как раз в тот момент, когда услышал короткое восклицание: «Тэлбот!» Одновременно я бросился на него и вонзился левым плечом ему прямо в живот. Ощущение было такое, будто я ударился в ствол дерева, но он не стоял на земле так же твердо, как дерево, и мой удар сбил его с ног.
Головой и плечами он грохнулся о стену, и вся радиорубка задрожала до самого ее металлического основания. Любой другой на его месте тут же отдал бы концы, но он — другое дело. Могу поклясться, что он даже не моргнул глазом. Он двинул коленом, и попади он туда, куда метил, то это было бы для меня прости-прощай. К счастью, он попал мне в грудь и предплечье, но даже этого было достаточно, чтобы свалить меня, и через мгновение мы уже катались на полу, награждая друг друга ударами, лягаясь и царапаясь. Ревнителю этикета такой бой отнюдь бы не понравился.
Против меня было два обстоятельства: толстая прорезиненная спецодежда стесняла мои действия, правда, до известной степени нейтрализуя силу его ударов, но и лишая должной силы мои удары, а, с другой стороны, он готов был разнести в щепки всю радиорубку со всем ее оборудованием, в то время как в мои планы это совершенно не входило. Все, буквально все зависело теперь от того, удастся ли мне спасти радиорубку от разрушения. А мы, как нарочно, как раз налетели на стол с радиоустановкой, и из-под моего противника я увидел, как треснула одна из ножек стола, согнувшись под двойной тяжестью нашего веса.
К этому моменту я чувствовал себя уже довольно скверно. Правда, я успел убедиться, что мой противник не имеет никакого оружия кроме собственных кулаков, но последние не уступали двум мощным кувалдам. Поэтому, когда при особо сильном ударе я вскрикнул от боли и бессильно откинулся на пол, это выглядело вполне естественно. Он воспользовался секундной передышкой, чтобы перевести дух, а потом окончательно избить меня своими кувалдами, но я совсем не расположен был дать ему перевести дух и, мгновенно выставив колено, ударил его по шее ребром ладони с такой силой, какую только позволяла моя неуклюжая одежда.