Страхи мудреца. Книга 2
Шрифт:
Я кивнул в третий раз, испытывая нарастающее возбуждение.
Шехин заговорила чрезвычайно торжественно:
— Было некогда великое царство, населенное великим народом. То было не Адемре. Они были тем, чем было Адемре до того, как мы стали самими собой.
В те же времена они были самими собой, прекрасными и могучими женами и мужами. Они пели песни силы и сражались не хуже Адемре.
Было у них великое государство. Имя того государства ныне забыто. Оно и не имеет значения, ибо государство то пало, и с тех пор земля раскололась
В государстве том было семь городов и один. Имена семи городов забыты, ибо их постигло предательство и время уничтожило их. И один город тоже был уничтожен, но имя его сохранилось. Он звался Тариниэль.
У государства был враг — у любой силы есть враги. Однако враг был не настолько могуч, чтобы его повергнуть. И сколько враг ни дергал, ни тянул, государство стояло прочно. Имя врага известно, но оно подождет.
Поскольку враг не мог одолеть государство силой, он копошился, точно червь в яблоке. Враг противоречил летани. Он отравил еще семерых, настроил их против государства, и они забыли летани. Шестеро из них предали города, что им доверились. Шесть городов пали, и имена их забыты.
Один же вспомнил летани и не предал города. Тот город не пал. Один из них вспомнил летани, и у государства осталась надежда. На один непадший город. Но даже самое имя того города забыто, погребено во времени.
Семь же имен известны. Имя одного и шестерых, что следуют за ним. Семь имен пережили падение государства, и расколовшуюся землю, и изменившиеся небеса. Семь имен сохранились в долгих странствиях Адемре. Семь имен известны, имена семерых предателей. Помни их и знай по их семи знакам:
Цифус синим пламя творит, Стеркус в рабстве у железа. Ферул хладен и глазом черен, Уснеа всюду несет разложение. Даценти в сером вечно молчит. Бледная Алента порчу приносит. И последний, семи владыка: Жуткий. Мрачный. Бессонный. Трезвый. Алаксель носит иго тьмы.ГЛАВА 129
ИНТЕРЛЮДИЯ
РАСКАТЫ ШЕПОТА
— Реши! Нет! — вскрикнул Баст. Лицо у него было ошеломленным. — Прекрати!
Он вскинул руки, словно желая зажать трактирщику рот.
— Не говори таких вещей!
Квоут безрадостно улыбнулся.
— Скажи, Баст, кто вообще научил тебя науке об именах?
Баст покачал головой.
— Не ты, Реши. Есть вещи, которые в Фейе знает любое дитя. И о них не стоит говорить вслух. Никогда.
— И почему же? — осведомился Квоут самым что ни на есть менторским тоном.
— Потому что есть в мире такое, что знает, когда его называют по имени! — Баст сглотнул. — И может определить, где именно о нем говорят.
Квоут тяжело вздохнул.
—
Он откинулся на спинку стула.
— Как ты думаешь, откуда у адемов взялись традиции, связанные именно с этой историей? Рассказать только раз и не задавать никаких вопросов?
Баст задумчиво опустил глаза. Квоут улыбнулся натянутой улыбкой.
— Именно! Пытаться отыскать того, кто один раз назвал твое имя, — все равно что выследить человека в лесу по одному-единственному отпечатку ноги.
Хронист спросил осторожно, словно не хотел перебивать:
— А что, неужели такое действительно возможно? На самом деле?
Квоут угрюмо кивнул.
— Думаю, именно так они и отыскали мою труппу, когда я был мальчишкой.
Хронист нервно огляделся по сторонам, потом нахмурился и явно сделал над собой усилие, чтобы перестать озираться. В результате он замер на стуле, выглядя ничуть не менее нервозным, чем прежде.
— Это что же, значит, они и сюда явиться могут? Ты уж точно немало о них говорил…
Квоут только рукой махнул.
— Да нет. Тут главное — имена. Истинные имена. Сокровенные. А их я избегал именно по этой причине. Мой отец очень заботился о подробностях. Он годами расспрашивал и раскапывал старые истории про чандриан. Подозреваю, он наткнулся на некоторые из их древних имен и вплел их в свою песню…
Хронист, казалось, понял разницу.
— И репетировал ее снова и снова.
Трактирщик задумчиво улыбнулся.
— Не переставая, если я хоть чуть-чуть его знал. Не сомневаюсь, что они с моей матерью делали все, чтобы в песне не осталось ни единой занозы, прежде чем они споют ее на публике. Они были перфекционисты.
Он устало вздохнул.
— Должно быть, для чандриан это было все равно как если бы кто-то то и дело мигал им маячком. Думаю, единственное, что спасало моих родителей так долго, — это то, что мы постоянно находились в пути.
Баст вмешался снова:
— Вот почему не следует говорить таких вещей, Реши!
Квоут нахмурился.
— Баст, я с тех пор уже проспал тысячу ночей и отмерил не одну тысячу километров. Один раз произнести их можно. В наши дни, когда сам ад вырвался на волю, люди куда чаще вспоминают древние предания, уж поверь мне. И если чандрианы прислушиваются к своим именам, не сомневаюсь, они слышат раскаты шепота от Аруэха до Окружного моря.
Судя по лицу Баста, его это не особо успокоило.
— А кроме того, — сказал Квоут, устало вздохнув, — хорошо, если они будут записаны. Может, кому-нибудь со временем и пригодится.
— И все-таки, Реши, ты бы поосторожней…
— Я все последние годы только и делал, что осторожничал, Баст! — воскликнул Квоут. Его раздражение наконец прорвалось наружу. — И что, сильно мне это помогло? К тому же если то, что ты говорил про Ктаэха, правда, значит, все кончится слезами, что бы я ни делал. Так это или нет?