Страхи мудреца. Книга 2
Шрифт:
По пути мы с Темпи обсуждали летани, а по вечерам занимались кетаном. Это давалось мне все легче, и иногда я успевал дойти даже до «хватания дождя», прежде чем Темпи ловил меня на какой-нибудь мизерной ошибке и заставлял начать все сначала.
Мы с ним отыскали довольно уединенное местечко возле трактира, где остановились на ночлег. Дедан, Геспе и Мартен сидели внутри и пили. Я старательно повторял кетан, а Темпи тем временем сидел, прислонившись спиной к дереву, и упорно повторял базовые упражнения
Я как раз закончил «вращение рук», когда уловил краем глаза какое-то движение. Я не стал останавливаться: Темпи приучил меня ни на что не отвлекаться, когда я выполняю кетан. Если бы я обернулся посмотреть, пришлось бы начинать все сначала.
Двигаясь мучительно медленно, я начал «обратный танец». Однако, как только я поставил ногу на землю, я тут же почувствовал, что у меня что-то не так с равновесием. Я ждал, что Темпи меня окликнет, но Темпи молчал.
Я прервал кетан, обернулся и увидел, что в нашу сторону грациозной и хищной походкой направляется группа из четырех адемских наемников. Темпи уже поднялся и шел им навстречу. Моя лютня была убрана в футляр и стояла прислоненной к дереву.
Вскоре все пятеро уже собрались тесной группой, почти соприкасаясь плечами. Они сошлись так тесно, что я не слышал ни слова из того, о чем они говорили, и даже рук их не видел. Но по развороту плеч Темпи я догадывался, что он чувствует себя неловко и виновато.
Я понимал, что окликнуть сейчас Темпи было бы невежливо, и потому подошел поближе сам. Однако не успел я подойти достаточно близко, чтобы услышать разговор, как один из незнакомых наемников вытянул руку и оттолкнул меня. Его распрямленные пальцы крепко уперлись в центр моей груди.
Я, не раздумывая, выполнил «укрощение льва»: ухватил его за большой палец и выкрутил кисть прочь от себя. Он высвободился без каких-либо видимых усилий и попытался опрокинуть меня «брошенным камнем». Я сделал «обратный танец» — с равновесием на этот раз у меня все было в порядке, — однако другая его рука тут же ударила меня в висок, ровно настолько, чтобы оглушить на мгновение, — мне даже больно не было.
Однако моя гордость была задета. Точно так же бил меня Темпи, в знак молчаливого упрека за неправильное исполнение кетана.
— Ловкий, — негромко сказала наемница по-атурански. Только услышав ее голос, я сообразил, что это женщина. Не то чтобы она выглядела особенно мужиковато, просто она слишком походила на Темпи: те же светлые волосы с легкой рыжиной, светло-серые глаза, безмятежное выражение лица, кроваво-красные одежды. Она была на несколько дюймов выше Темпи, и плечи у нее были шире, чем у него. Но, хотя она была худа как хлыст, под облегающими одеждами наемника были заметны изгибы бедер и груди.
Приглядевшись
Она сказала «ловкий». На первый взгляд это была похвала, однако надо мной достаточно часто насмехались в жизни, чтобы я мог узнать насмешку, независимо от языка, на котором она звучит.
Хуже того: ее правая рука скользнула прочь и легла на поясницу, ладонью наружу. Даже я, со своими зачаточными познаниями в жестовом языке адемов, понял, что это значит. Ее рука оказалась как можно дальше от рукояти меча. Одновременно с этим она повернулась ко мне боком и отвела взгляд. Я не просто был объявлен безопасным — это было унизительное пренебрежение.
Я постарался сохранить спокойное лицо, подозревая, что любая гримаса только еще сильнее ухудшит ее представление обо мне.
Темпи указал назад, туда, откуда я пришел.
— Ступай, — сказал он. Серьезно. Официально.
Я нехотя повиновался, не желая устраивать сцен.
Адемы стояли тесной группой четверть часа, пока я занимался кетаном. До меня не долетало ни единого звука, но было очевидно, что идет спор. Они делали резкие, сердитые жесты, и ноги стояли в агрессивной стойке.
Наконец четверо незнакомых адемов удалились в сторону дороги. А Темпи вернулся туда, где я боролся с «волнующейся пшеницей».
— Слишком размашисто.
Раздражение. Он стукнул меня по задней ноге и толкнул в плечо, чтобы показать, что стойка у меня неустойчивая.
Я подвинул ногу и попробовал еще раз.
— Кто это был, Темпи?
— Адемы, — коротко ответил он и уселся обратно под дерево.
— Ты их знаешь?
— Да.
Темпи огляделся по сторонам и достал из футляра мою лютню. Когда руки у него, были заняты, он делался нем вдвойне. Я снова вернулся к упражнениям, понимая, что пытаться вытягивать из него ответы — все равно что зубы рвать.
Миновало два часа, солнце начало опускаться за деревья на западе.
— Завтра я уйду, — сказал он. Поскольку обе руки у него по-прежнему были заняты лютней, о том, в каком он настроении, я мог только догадываться.
— Куда?
— Хаэрт. Шехин.
— Это города?
— Хаэрт — город. Шехин — мой учитель.
Я задумался над тем, в чем может быть дело.
— У тебя неприятности из-за того, что ты меня учишь?
Он положил лютню обратно в футляр, закрыл крышку.