Страна аистов
Шрифт:
Сага о Вероне
Некогда, кажется, во времена правления Великого курфюрста Фридриха Вильгельма, в одной из мансард центра Инстербурга в семье шорника родилась девочка. Назвали ее Верона.
Отец ее был хорошим мастером — тачая упряжь для лошадей, он неплохо зарабатывал, и семья не бедствовала. Верона ходила в школу, постепенно вырастая в девушку, которая ничем особо не отличалась от своих подружек. Разве что лицо у нее было чуть светлее, чем у иных, да волосы чуть ярче сверкали на солнце золотинками. Но в Пруссии всегда было много светлых девушек, так что Верона не сильно выделялась среди сверстниц. Жизнь ее текла самым обычным для девушки
В Инстербург приехала семья англичан по фамилии Симпсон. Что их толкнуло на смену места жительства, неизвестно. Известно только что, не отличаясь особой родовитостью и благородством, Симпсоны тем не менее были людьми состоятельными. Даже очень состоятельными. Они купили большую ферму и занялись выведением особой породы лошадей для продажи. У Симпсонов был единственный сын — наследник — по имени Чарльз. В Инстербурге его, правда, сразу переименовали в Карла, но сути это не меняло. А суть заключалась в том, что этот самый Карл был как-то сильно озабочен поисками любви. Сам по себе этот факт не очень тревожил родителей парня. Гораздо больше им не нравилось, что он, вместо того, чтобы помогать семье в делах разведения лошадей, с утра до вечера носился по Инстербургу за местными девушками.
И вот как-то однажды нелегкая принесла Карла на берег Инстера. И надо же такому случиться! — как раз к тому месту, где купалась ничего не подозревавшая Верона. Молодой Симпсон увидел выходившую из воды обнаженную Верону и чуть не лишился ума от нахлынувших чувств и желаний. Девушка же, так и не заметив его в кустах, оделась и, напевая, отправилась домой. В полуобморочном состоянии Карл крался за ней по Инстербургу до самого ее дома. Там он разузнал, кто она такая и как ее зовут, вернулся к себе на ферму и заболел. Да так, что его день и ночь колотило в лихорадке, а он только шептал в бреду: «У Вероны в низу живота золотые волосы!»
Симпсоны приводили к нему лекарей и знахарей, ничего не помогало — Карл метался в горячке, и сквозь его стоны можно было расслышать лишь одно: «У Вероны в низу живота золотые волосы!» Мать юноши, конечно, разузнала, что за Верона свела с ума ее бедного Чарльза, но она и мысли не могла допустить о знакомстве сына с дочкой какого-то шорника. Зато она ясно понимала — в их благополучную английскую семью пришла беда, и как с ней справиться, не знала. Не знала до тех пор, пока чей-то змеиный язык не шепнул ей, что южнее Инстербурга, на хуторе, живет старая ведьма-литовка, которая, дескать, знает толк в таких делах. Она, мол, за деньги не только порчу может снять, но и вовсе человека в могилу свести.
Съездила мама Карла к этой ведьме, поговорила. Литовка внимательно выслушала и взялась помочь. И ведь помогла. Причем для этого ей вовсе не понадобилось колдовать. Она просто распустила по Инстербургу слух, что у Вероны в низу живота растут волосы из чистого золота, а тот мужчина, что сможет соблазнить ее, всю оставшуюся жизнь проведет в счастье и необыкновенном достатке.
С этого момента в Инстербурге началось массовое умопомешательство. Мужчины всего города бросали работу и начинали охоту на Верону. Их жены, мучимые ревностью, оставляли домашние дела и пытались остановить своих мужей, выслеживавших несчастную девушку. Верона, вздрагивая от каждого шороха, пряталась на чердаке своего дома и проклинала тот день, когда Господь создал это тупое отродье — мужчину. Ее отец-шорник всех уверял, что она уехала к родственникам в Гумбинен, но этому никто не верил. Мужчины продолжали поиски Вероны, а их жены постепенно зверели от ревности. Их брошенные, голодные и оборванные дети, чтобы прокормиться, стали сбиваться в шайки и совершать набеги на поля и фермы крестьян в окрестностях Инстербурга.
Так продолжалось несколько месяцев. В Пруссию пришла зима. И тут женщины прознали, что Верона все это время пряталась на чердаке. Толпа разъяренных матрон ворвалась в убежище Вероны. Они сорвали с нее одежду, убедились, что волосы на девушке самые обычные, хоть и очень светлые, а потом поволокли ее к Инстеру и утопили в проруби.
Вот тут, казалось бы, в городе должен был воцариться мир, а в семьи вернуться согласие и былое благосостояние. С виду оно так и случилось. Все успокоились, взялись за свои дела и постепенно забыли бы о Вероне. Но через какое-то время она сама о себе напомнила. В городе резко выросла смертность среди мужчин.
Причем погибали они все как-то нелепо и почему-то ночью. Один задохнулся под собственной подушкой, другой удавился своим брючным ремнем, третий утонул в сточной канаве, которую и кошка вброд перейдет, четвертый хотел отрезать кусок хлеба, да сам себе воткнул нож в грудь… И всегда находился кто-нибудь, кто видел возле убиенного в ночном сумраке призрачно-бледную обнаженную девушку с очень светлыми волосами.
А что же с Карлом Симпсоном, спросите вы. Он выздоровел еще до того, как погибла Верона. Любовные болезни, если они не заразные, очень быстро, знаете ли, проходят. Правда, найти себе новое увлечение он не успел — как-то ночью вышел из дома по нужде, а с крыши сорвалась черепица и раскроила ему голову надвое. Вот с него-то и началась в Инстербурге череда странных несчастных случаев с мужчинами, которая продолжается и поныне.
Ныне — Черняховск, второй по величине город Калининградской области. На гербе города изображен медведь и над ним две буквы G и F — инициалы регента Георга Фридриха, с благословения которого 10 октября 1583 года город получил городские права и конституцию.
Замок Инстербург и поселение при нем были известны уже с 1336 года, когда по приказу Великого Магистра Тевтонского ордена Дитриха фон Альтенбурга и были заложены в месте впадения реки Инстер в Прегель. Через 50 лет после закладки деревянной крепости замок Инстербург выстроили в камне. 19 июля 1590 года, пожар, охвативший город, уничтожил 140 домов. Сохранились только школа, церковь и дом священника. Через сто лет, почти день в день — 24 июля 1690 года — случился другой пожар, после которого в городе уцелели лишь 24 дома и те же церковь и школа.
В 1790 году в городе насчитывалось 4274 жителя. В 1809 году состоялось первое заседание тридцати депутатов городского совета Инстербурга. Отделить историю города от судьбы замка невозможно — так плотно переплелись их судьбы. Вместе они сдерживали набеги литовцев, вместе скорбели по горожанам, уведенным в рабство татарами — польскими наемниками, которых возглавлял шляхтич Гандзевский. Инстербургу — и городу, и замку — приходилось кормить и солдат Наполеона в XIX веке, и русских в Первую мировую войну.
В 1839 году в городе состоялись первые лошадиные бега. Событие это только на первый взгляд кажется незначительным, на самом деле эти бега оказали далекоидущие последствия не только на город, но и на всю Пруссию — ведь тогда впервые были выставлены знаменитые ныне тракененские лошади. Рассказывая об Инстербурге, мы просто обязаны рассказать об этих лошадях, а заодно и о древнем спутнике Инстербурга — замке Георгенбург.
Построенный вначале Орденом для нужд церкви, он всегда оставался в тени своего мощного соседа. Но только до 1812 года, пока замок не купил некий маклер по фамилии Хейно, который тут же перепродал его иностранным инвесторам — семье англичан Симпсонов. Наслышанные о выносливости и неприхотливости местной прусской лошадки, ведущей свою родословную от свирепых боевых лошадей пруссов, Симпсоны скрестили ее с чистопородными английскими рысаками и получили ту самую тракенку, о которой сегодня мечтает каждый уважающий себя конезаводчик. Кстати, в XIX веке Георгенбург продавал коней только государственным предприятиям Европы. Купить тракенку обычному человеку было очень непросто. До сих пор среди коневодов рассказывают о жеребце по кличке Бахус, которого в 1872 году заводчики продали за 32 тысячи марок. А это были совсем не те марки, что нынче…
К 1939 году в Инстербурге было 48 711 жителей.
Черные паруса в Пиллкоппене
Это было весной 1709 года.
Пастор рыбацкой деревушки Пиллкоппен, что на Куршской косе, ночью лежал без сна и слушал, как гремят льдины на заливе.
— Ну, вот и весна, — думал он. — Скоро рыбаки выйдут на промысел. Появится заработок, поселок оживет после зимней спячки, и во дворах засмеются дети.
Ураганный ветер выл в печной трубе и рвался в окна, но на душе у пастора было радостно. Все-таки весна идет.
Ему показалось, что хлопнула входная дверь. Пастор удивился, потому что помнил, как закрывал ее. Он встал и отправился посмотреть, что происходит в сенях. Вдруг дверь спальни распахнулась. Чьи-то руки подхватили его и бросили на кровать. Мужской голос потребовал, чтобы он немедленно оделся и пошел в кирху. Пастор даже не испугался, потому что не понял, что происходит.
— Как же я оденусь в темноте? — поинтересовался он.
Ему разрешили зажечь лампу. И когда он увидел тех, кто пришел, ему стало не по себе: в комнате стояли двое мужчин, одетых во все черное. Лица их были скрыты темными платками так, что видны были только глаза.