Страна цветущего шиповника

Бачурова Мила

— Прямо, девочка-припевочка, — разглядывая ее простое домашнее платье, заметил Ник. — Будущая свекровь рыдала бы от счастья... Во сколько твой геймер-то нарисуется?

Тина вздрогнула. Начала:

— Откуда ты... — и осеклась.

— Знаю, что геймер? — Ник спокойно смотрел на нее. — Тоже мне, секрет. Городок маленький. На одном конце чихнут, на другом — «будьте здоровы». Тут все про всех знают. А сегодня — финал игры, я в сети проверил. Два и два сложить нетрудно.

— И Эндрю... мистер Кларк знает?

— Наверное.

Да подумаешь, чего такого-то? Ну, играет парень. Не ширяется же.

Тина хотела ответить злобно-ехидно. Она даже рот открыла. Но вместо того, чтобы заговорить, почему-то расплакалась.

— Ы-ы-ы... — Сама услышала, насколько по-детски это прозвучало, и разревелась еще горше. — Ы-ы-ы!

— Вот тебе здрасьте, — обескураженно пробормотал Ник. Такого эффекта явно не ожидал.

Тина с упоением ревела. Ник растерянно топтался рядом. А Тине стало плевать уже на все. На то, что он рядом, и на то, как она выглядит.

— Козлы! — отрывая от ладоней зареванное лицо, объявила она. — Все — козлы!

— Есть такое, — подумав, серьезно согласился Ник.

Выдернул из ящика новую бутылку шампанского. Открыл — у него, в отличие от Тины, получилось это сделать, не разлив ни капли. Достал из шкафчика над мини-баром бокал, наполнил шампанским. Протянул Тине:

— На.

Она, подумав, взяла. Отпила — без удовольствия, как лекарство.

— Э, не. — Ник покачал головой. — Так шампанское не пьют. Подожди.

Он достал еще один стакан. Налил. Поднес к Тининому:

— За вашу красоту, сеньорита.

Тина шмыгнула носом.

— Опять издеваешься?

— Нет. — Ник серьезно смотрел на нее. — Ты правда красивая. Почти как леди Маргарита. Я в нее в детстве по уши был влюблен.

Тина улыбнулась сквозь слезы:

— Правда?

— Ага. Лет, этак, в шесть. Они с матерью — ровесницы, да только леди Маргариту возраст не брал, она с годами только краше становилась. Это ведь леди Маргарита мамку в прислуги взяла, когда еще старые хозяева были живы.

— Надо же, — удивилась Тина. Мария казалась ей неотделимой от «Шиповника». — А где же они познакомились?

— В Стамбуле, мать на рынке приправами торговала. Только-только тогда из России уехала, специально замуж вышла за турка. Мне два года было. А оставить не с кем, так мамка с собой таскала, на рынок. А леди Маргарита поглядела — хороший, говорит, у тебя малыш — про меня. Мне, говорит, тоже скоро рожать — это, как раз ты должна была родиться. Ну, и привезла нас обоих в «Шиповник». Сэр Роджер поначалу — ух, ругался! Это, потом уже мать полюбил, когда она готовить начала.

Тина улыбнулась.

— Я помню, Маргарита рассказывала. Как Мария пекла пироги, и от нее прятала. Потому что, говорила, нельзя беременной столько есть, а то в дверь не пролезет. — Она шмыгнула носом. Вытерла остатки слез.

— Леди Маргарита была хорошая, — твердо сказал Ник. — Добрая.

— Дура она была.

— И никакая не дура. — Ник разглядывал Тину. — Слушай. А почему «Тина»? Как твое полное имя?

— Роуз Вэлентайн. Вэ-лен-ти, — по слогам произнесла Тина. — Маргарита говорила: «Ти».

— А моя про тебя говорит «Valya», — улыбнулся Ник. — Это ведь она тебе имя придумала — знаешь?

— Первый раз слышу. Правда?

— Ага. Деда моего звали Valentin, мать — Maria Valentinovna. Это по-русски так. И вот, когда леди Маргарита книжку листала — про имена, специально купила — мать и брякнула, мол, назовите Валентиной. Когда имя — и мужское и женское одновременно, дети счастливыми получаются.

Тина грустно улыбнулась.

— Что-то не похоже, что это работает.

— Да ладно. Чем тебе плохо-то? Миллионера, вон, привели знакомится. Замуж выйдешь — горя знать не будешь.

Тина прищурилась:

— А тебе завидно, что ли?

— Еще как, — серьезно, без тени насмешки отозвался Ник. — Что такая красота мудаку достанется — которому ничего, кроме игрушек, на хрен не сдалось. Он тебя приласкать-то не сумеет как следует.

Ник поднялся.

Тина застыла в кресле. Не шевельнулась, когда он подошел и встал рядом — глядя на нее сверху вниз.

Ник провел ладонью по распущенным волосам Тины. По затылку, шее. Наклонился и поцеловал ее в губы. Не требовательно, как вчера — нежно, бережно, едва касаясь. Взял Тину за руку, поднимая с кресла. Обнял ее и снова поцеловал. И снова это было удивительно приятно — чувствовать его объятия, тепло его тела. Губы на своих губах. Тину все это почему-то совсем не возмущало. Все было как-то... правильно. Так, будто по-другому и быть не могло.

— Ты ведь раньше ни с кем по-настоящему не целовалась, — чуть отодвигаясь от Тины, сказал Ник. Он не спрашивал — утверждал.

— Сто раз. С чего ты взял, — смущенно отворачиваясь, пробормотала Тина.

— Врешь. Я еще вчера понял. Сперва-то тоже решил, что у тебя куча парней была — уж больно лихо хвостом вертишь, — а потом сообразил. Для жениха бережешься? Или просто дразнить нравится?

— Отстань. — Тина попыталась вырваться. — Тебе-то какое дело?

— Да так. Природная любознательность... Ч-черт. — Это у Ника зазвонил телефон. Чтобы выудить его из кармана, пришлось отпустить Тину. — Алло.

На том конце говорили громко, девичий голос долетал даже до Тины.

— Нет, малыш, — изображая сожаление, отбрехивался Ник, — пока никак не могу. Молодой Боровски нашу барышню подхватил и свалил куда-то, а старики сидят. Теперь уж, ясное дело, до упора будут сидеть — пока те не нарисуются. Не знаю, во сколько освобожусь. Разве что совсем ночью, если раньше не срубит... Ага, и я тебя.

Он положил трубку и как ни в чем не бывало снова потянулся к Тине.

— Офигеть — ты нахал, — отпрыгивая, возмутилась она. — Одной наобещал, что придешь — и тут же к другой лезешь! Ничего не треснет?