Страна цветущего шиповника

Бачурова Мила

Хлопнул по сиденью позади себя:

— Прошу, сеньорита.

— Благодарю.

Тина неловко села. Ник, обернувшись, ухмыльнулся.

— Там можно за ручки держаться, — он кивком показал, — но лучше за меня. За меня — надежнее. Особенно, если прижмешься покрепче.

Тина горделиво фыркнула, всем своим видом показывая, что Ник — последний на земле человек, к которому она готова прижиматься, и ухватилась за ручки. Однако, после того как мотоцикл в очередной раз подпрыгнул на лежачем полицейском, передумала. Держаться за Ника и впрямь оказалось

сподручнее.

Из городка они выехали быстро. Тина думала, что направятся вдоль берега, к соседнему городу, но Ник свернул на узкую горную дорогу.

Мотоцикл, натужно фырча, поднимался вверх, справа тянулись обтянутые проволочной сеткой — от камнепада — скалы, а слева дорога заканчивалась обрывом. Тина не думала, что подъем окажется таким жутким. Она вообще не думала, что в мире благополучного до оскомины, полусонного курортного побережья существуют дороги, которых стоит бояться.

На поворотах вцеплялась в Ника так, что немели пальцы. Тине давно стало наплевать на то, что он подумает. Обтянутое курткой тело парня представлялось единственной надежной опорой. Тине стоило немалых усилий не спрашивать: «Куда мы едем?» и «Долго еще?» Она прятала лицо у Ника за спиной. Не смотреть на дорогу было не так страшно, как смотреть.

Мысленно Тина ругала Ника и себя последними словами. Его — за то, что позвал, себя — за то, что согласилась. Вот же дура! Улетит с обрыва в пропасть — хоронить нечего будет.

— Псих, — тяжело дыша, сказала Тина, когда они наконец остановились. — Это кошмар, а не дорога! Тебе говорили, что ты сумасшедший?

— Было дело, — кивнул Ник. — Кларк — тот вообще обещал в дурку упрятать.

— Очень жаль, что не упрятал!

— Ну, это кому как, — ухмыльнулся он. — Идем?

— Куда?

— Вон туда. — Ник мотнул головой. — На байке там не проехать, пешком надо.

Тина обернулась. Они с Ником стояли на небольшой площадке, перед очередным поворотом дороги. Дорожный серпантин уходил дальше, вверх, а в стороне, куда показывал Ник, темнела пещера.

На лице у Тины, должно быть, было написано все, что она думает о ночных посещениях пещер.

— Боишься? — поддел Ник.

— До смерти, — как могла небрежно, фыркнула Тина. — В дерьмо наступить, например.

— Это вряд ли. Туристы досюда не добираются. — Освещая пространство перед собой фарой, Ник покатил байк в сторону пещеры.

Тине оставалось либо ждать, либо идти за ним. Рассудив про себя, что остаться тут в одиночестве — все же страшнее, чем нырнуть в темноту, она догнала Ника.

— Аккуратней только, не споткнись. — Он прислонил байк к скале у входа в пещеру. Пристроил на лоб специальный фонарик. — Тут каменюги под ногами здоровые.

***

«Здоровые каменюги» — это был мягко сказано. С десяток метров Тина и Ник пробирались между камней, среди которых попадались экземпляры высотой по пояс.

— Здесь по весне речка течет, — объяснил Ник, — когда снег сходит. Сейчас-то пересохла, мы с тобой по руслу ползем.

Тина

не ответила. Была слишком занята тем, чтобы не поскользнуться, и слишком зла на Ника. Решила, что выскажется потом, когда они отсюда выберутся. И стесняться в выражениях не будет.

Она даже первую фразу придумала: «Ну и где тут зарыт святой Грааль?», но не сказала. Забыла.

Каменный переход закончился внезапно — они просто выбрались по камням на открытое пространство. Тина обрела наконец возможность выпрямиться, сделала шаг вперед — и замерла.

Они стояли на широком скальном уступе, а далеко внизу плескалось море.

Городок, со спускающимся к берегу коттеджами, отелями, барами и ресторанами, отсюда казался дорогой, искусно сделанной игрушкой.

Тина разглядела ярко подсвеченную старинную ратушу на центральной площади городка, ленту освещенной фонарями набережной, гуляющих вдоль берега и сидящих в кафе под платанами людей.

На пляжах грустили сложенные на ночь зонтики. Далеко в море, за линией мигающих красными огоньками бакенов, по воде скользили две яхты: будто наперегонки. И — ни ветерка, ни шевеления вокруг.

Тине показалось, что камни под ногами — вот сейчас, при ней — выдохнули в последний раз, отдавая накопленное за день тепло — и замерли. Днем они, наверное, так раскалены, что не притронуться. А сейчас — хорошо. И густой-густой аромат, в воздухе вокруг.

Тина потрогала прилепившийся к скале колючий куст. Дикий шиповник. Вот откуда аромат...

Постояв немного, она уселась прямо на теплые камни. Ник опустился на корточки рядом, привалился спиной к скале. Он молчал. Тина его и не видела — только сцепленные на коленях руки в перчатках. И это было очень хорошо — то, что он молчит.

Тина подумала, что Брайан, например — да любой ее знакомый — обязательно произнес бы вежливую банальность, вроде «Какая красота!» — если бы, конечно, Брайан нашел способ сюда добраться. Да и сама она, если бы находилась тут в обществе Брайана или любого своего знакомого, тоже непременно сказала бы «Какая красота!» — и после этого уже никому не было бы дела до красоты, а пришлось бы поддерживать дурацкий разговор.

Нику можно было ничего не говорить. И это было чудесно.

Тина тоже откинулась спиной на скалу, заложила за голову руки. Долго следила за тем, как дальняя яхта постепенно догоняет ту, что впереди. Задумчиво проговорила:

— Ты хотел бы быть там?

— Я бы где угодно хотел быть, — не сразу отозвался Ник. Он тоже смотрел на яхты. — Если бы меня в том месте в покое оставили.

— Ты поэтому в Милан сбежал?

— Не только... Но и поэтому, да.

— И часто ты сюда забираешься?

Ник качнул головой.

— Сейчас — нет. А в детстве чуть не каждый день бегал, я на это место случайно наткнулся. В свое время все скалы в округе излазил... Сидел вон там, — Ник кивком указал на край уступа, — и думал: вот сорвусь сейчас, и никто меня не найдет. Они ведь даже знать не будут, где искать! И жутко этим гордился.