Страна моего детства
Шрифт:
Потом мы долго смотрели на звёздное небо. Сначала молча, благоговейно рассматривая его как святыню, которая каждую ночь расстилается над нашими головами.
До этого я и не знал, что на звёздное небо можно смотреть практически бесконечно, особенно если тебе известны его тайны. Моему отцу они были известны: он читал созвездия как раскрытую книгу.
Первой буквой, прочтённой на звездном небе, была буква «М», которая также обращалась в неведомую «W» неисчезающего с небосклона созвездия Кассиопеи. И было невероятно осознавать, что кроме видимых пяти ярчайших звёзд в созвездии роятся ещё сто пятьдесят. Что жившие много тысяч лет назад древние греки считали эту звездную букву привязанной к небу царицей, обреченной из-за своего непослушания богам каждые полгода переворачиваться вниз головой. Что и другие народы считали эту таинственную, вечно оборачивающуюся букву то указующим перстом, то выпорхнувшей в безбрежный простор душой-бабочкой.
Захватывало дух и перехватывало дыхание, когда узнавал, что ночное небо населено неведомыми животными и легендарными существами, мифологическими персонажами и невероятными героями. Что по небу запросто гуляют Большие и Малые Медведицы, проносится колесница Возничего и взмывает Пегас, развиваются Волосы Вероники и запорошивает путь звёздная Туманность Андромеды. Что небесные меры взвешиваются на звёздных Весах и бесконечную сияющую воду льёт беспечный Водолей. Что цари и герои, чудища и химеры продолжают свою вековечную борьбу, которую им не под силу окончить; что влюблённые блаженствуют на небе, а расставшиеся никак не могут соединиться…
С замиранием сердца слушал и не мог представить, что существуют созвездия, которые мы никогда не увидим на своей части Земли, и никогда под северным небом не пролетит звёздная Райская Птица, и не воссияет во всей своей небесной славе Южный Крест.
Самым невероятным оказалось, что сам наш календарный год разбит на месяцы, которые таинственным образом соотносятся с двенадцатью знаками Зодиака, в который незримо вклинивается тринадцатое созвездие. От такого знания не просто захватывало дух, но и казалось тогда, что сами небо и звёзды становятся не просто ближе, и даже не опускаются на землю, а становятся частью нашей жизни, отмеряя ее время подобно часам.
И вот, ночное небо представляется как безграничный циферблат, по которому летят секундные стрелки — спутники, бегут минутные стрелки — планеты и медленно ползут основательные часовые — звезды.
Цифры созвездий и цифры часов сплетались воедино, неспешно отсчитывая на Земле историю твоей жизни и складывая на Небе тайну предназначения твоей Судьбы…
От этих мыслей собственная жизнь становилась значимой и наполненной смыслом. Особенно после слов, сказанных мне отцом: «Всё, что ты видишь, создано Богом и для тебя».
Потом восторженный, потрясённый, с перевернувшимся восприятием мира, я возвращался с отцом домой и ложился спать, чтобы во сне продолжить считать на небе звезды, которым нет и не может быть числа; повторять услышанные о них истории и придумывать новые, а может быть, вспоминать истории давно забытые.
Каждый последующий год не только прибавлялся к моему возрасту, но и открывал новые «звёздные горизонты» из прочитанных книг, увиденных фильмов, услышанных песен. И вслед за Маленьким Принцем я повторял про себя снова и снова:
«Самое главное — то, чего не увидишь глазами… Ночью ты посмотришь на звезды… И ты полюбишь смотреть на звезды… Все они станут тебе друзьями… У каждого человека свои звезды. Одним — тем, кто странствует, — они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для ученых они — как задача, которую надо решить. Для дельца они — золото. Но для всех этих людей звезды — немые. А у тебя будут совсем особенные звезды… Ты посмотришь ночью на небо, — и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться! И когда ты утешишься (в конце концов всегда утешаешься), ты будешь рад, что знал меня когда-то… Иной раз ты вот так распахнешь окно, и тебе будет приятно… И твои друзья станут удивляться, что ты смеешься, глядя на небо…»
Спустя много лет после детства я всё так же могу долго смотреть на рассыпанные по ночному небу вечные светила, сквозь пространство и время ведя нескончаемый диалог с поэтами и богословами, воспевавшими бесконечную гармонию Природы и рассуждавшими о величии Божьем.
Отчего всю ночь созвездья Смотрят пристально на нас, Будто чуют день возмездья И угадывают час? Звезды помнят Божье слово, Ждут карающего дня, Что сойдет на землю снова В бурном пламени огня. Каждая звезда — обитель. В той обители твой дом, Царства будущего житель, Раб, оправданный Судом. Наступает срок возмездья, День огня, конец борьбы, И ревнивые созвездья С нетерпеньем ждут Трубы.Когда не стало моего отца, на память от него у меня осталось звёздное небо над моей головой, которое никуда не исчезнет и которого никому не отнять. И когда я читаю молитву «Отче наш», я всегда вспоминаю своего земного отца, который сейчас тоже живет на небесах, среди звёзд. Среди дивных сияющих оконцев Царствия Небесного, которые он показал мне в далёком-предалёком детстве.
Мне легко и радостно смотреть бессонными ночами в звёздное небо, потому что с тех самых времён я точно знаю, что в своё время, в назначенный для меня день и час ко мне также спустится прекрасная Звездоглазая птица, чтобы унести и мою душу в бесконечно прекрасный, безмерный и беспредельный звёздный край.
Осени тающий взгляд…
Отчего золотой осенью листья опадают поутру? Не ясным днем, не теплым вечером, не студёной ночью? Листья осыпаются утром, принимая судьбу с ясной покорностью, покидая мир с тихим смирением. Кто знает, может они, перед своим концом, всеми силами дожидались рассвета, чтобы своим присутствием в последний раз почтить восходящее над миром Солнце…
В детстве я любил играть с опавшими листьями, собирать их в букеты, утешать, обещая, что новой весной они родятся на свет заново. Листья молчали, безропотно крошась в неловких пальцах, не желая меня обманывать: ничто не повторится, ничто не будет по прежнему… Потому что всё в жизни проходит, истаивает, истлевает. Навсегда… Но дети не знают и не понимают такого слова: «Навсегда…»
Каждый год листва казалась прежней, она всё так же появлялась на свет, набиралась сил, желтела, жухла и осыпалась…
Каждую золотую осень я встречал как праздник: погожими днями носился во дворах, загребая листву в охапку, обнимался с ней, то ли здороваясь, то ли прощаясь, пока одним погожим днем вдруг не осознал: эти листья уже не те, что были раньше… Что и они покидают этот мир навсегда и никогда не вернутся… Так осенние листья открыли и объяснили мимолётную хрупкость жизни, скоротечность некончающегося времени…