С утра на полдень едет он, Дорога далека. Свет белый с четырех сторон И сверху — облака. Тоскуя о родном тепле, Цепочкою вдали Летят, — а что тут на земле, Не знают журавли... У перевоза стук колес, Сбой, гомон, топот ног. Идет народ, ползет обоз, Старик паромщик взмок. Паром скрипит, канат трещит, Народ стоит бочком. Уполномоченный спешит, И баба с сундучком. Паром идет, как карусель, Кружась от быстрины. Гармошку плотничья артель Везет на край страны... Гудят над полем провода, Столбы вперед бегут. Гремят по рельсам поезда,И воды вдаль текут. И шапки пены снеговой Белеют у кустов, И пахнет смолкой молодой Березовый листок. И в мире — тысячи путей И тысячи дорог. И едет, едет по своей Никита Моргунок. Бредет в оглоблях серый конь Под расписной дугой, И крепко стянута супонь[1]Хозяйскою рукой. Дегтярку[2] сзади привязал, Засунул кнут у ног, Как будто в город, на базар, Собрался Моргунок. Умытый в бане, наряжен В пиджак и сапоги, Как будто в гости едет он, К родне на пироги. И двор — далеко за спиной, Бегут вперед столбы. Ни хаты не видать родной, Ни крыши, ни трубы... По ветру тянется дымок С ольхового куста. — Прощайте, — машет Моргунок, Отцовские места!..
1
Ремень, коим стягивают хомутные клешни, под шеей лошади.
2
Мазница, посудина с дегтем в дорогу, для смазки осей.
Глава 2.
Из-за горы навстречу шло Золотоглавое село. Здесь проходил, как говорят, В Москву Наполеон. Здесь тридцать восемь лет назад Никита был крещен. Здесь бухали колокола На двадцать деревень, Престол и ярмарка была В зеленый Духов день. И первым был из всех дворов Двор — к большаку лицом, И вывеска "Илья Бугров" Синела над крыльцом... Никита ехал прямиком. И вдруг — среди села Не то базар, не то погром, Веселые дела! Народ гуляет под гармонь, Оглобель[3] — лес густой, Коней завидя, сбился конь... Выходят люди: — Стой!.. — Стой, нет пощады никому, И честь для всех одна: Гуляй на свадьбе, потому Последняя она... Кто за рукав, Кто за полу, Ведут Никиту В дом, к столу. И лез хозяин через стол: — Моя хата — Мой простор. Становись, сынок, на лавку, Пей, гуляй, Справляй престол!.. Веселитесь, пейте, люди, Все одно: Что в бутылке, Что на блюде Чье оно? Чья скотинка? Чей амбар? Чей на полке Самовар?.. За
столом, как в бане, тесно, Моргунок стирает пот, Где жених тут, где невеста, Где тут свадьба? — Не поймет. А хозяин без заминки Наливает по другой. — Тут и свадьба, и поминки Все на свете, дорогой. С неохотой, еле-еле, Выпил чарку Моргунок. Гости ели, пили, пели, Говорили, кто что мог... — Что за помин? — Помин общий. — Кто гуляет? — Кулаки! Поминаем душ усопших, Что пошли на Соловки.— Их не били, не вязали, Не пытали пытками, Их везли, везли возами С детьми и пожитками. А кто сам не шел из хаты, Кто кидался в обмороки, Милицейские ребята Выводили под руки... — Будет нам пить, Будет дурить... — Иисус Христос Чудеса творил... — А кто платил, Когда я да не платил?..— Отчего ты, божья птичка, Хлебных зерен не клюешь? Отчего ты, невеличка, Звонких песен не поешь? Отвечает эта птичка: — Жить я в клетке не хочу. Отворите мне темницу, Я на волю полечу...— Будет нам пить, Будет дурить. Пора бы нам одуматься, Пойти домой, задуматься: Что завтра пропить?— Иисус Христос По воде ходил... — А кто платил, Когда я не платил? За каждый стог, Что в поле метал, За каждый рог, Что в хлеву держал, За каждый воз, Что с поля привез, За собачий хвост, За кошачий хвост, За тень от избы, За дым от трубы, За свет и за мрак, И за просто, и за так... — Знаем! Сам ты не дурак, Хлеб-то в воду ночью свез: Мол, ни мне, ни псу под хвост. —Знаем! Сами не глупей. Пей да ешь, ешь да пей! Сорок лет тому назад Жил да был один солдат. Тут как раз холера шла, В день скатала пол-села. Изо всех один солдат Жив остался, говорят. Пил да ел, как богатырь, И по всем читал псалтырь, Водку в миску наливал, Делал тюрьку[4] и хлебал, Все погибли, а солдат Тем и спасся, говорят. — Трулля-трулля-трулля-ши!.. Пропил батька лемеши[5] . А сынок Топорок, А дочушка Гребенек, А матушка, Того роду, Пропила Сковороду. Па-алезла под печь: "Сынок, блинов нечем печь..." — Все кричат, а я молчу: Все одно — безделье. А Илье-то Кузьмичу Слезки, не веселье... — Подноси, вытаскивай. Угощенье ставь! — До чего он ласковый, Добродушный стал. Дескать, мы ж друзья-дружки, Старые соседи. Мол, со мной на Соловки Все село поедет... — Слышь, хозяин, не жалей Божью птичку в клетке. Заливай, пои гостей, Дыхай напоследки!.. Загудели гости смутно, Встал, шатаясь, Моргунок, Будто пьян, на воздух будто, Потихоньку — за порог. Над дорогой пыль висела, Не стихал собачий лай. Ругань, песни... — Трогай, Серый. Где-нибудь да будет край...
3
ОГЛОБЛЯ ж. оглобень м. пск. твер. одна из двух жердей, надетых одним концом на ось повозки, служащих для запряжки лошади в корень.
4
ТЮРЯ, тюра, тюрька ж.— самая простая еда: хлеб или сухари, корки, покрошенные в воде с солью; хлебная окрошка на квасу, иногда с луком.
5
ЛЕМЕХ, лемеш м., костр. лемех, сошник у плуга, нога плуга.
Глава 3
Далеко стихнуло село, И кнут остыл в руке, И синевой заволокло, Замглилось[6] вдалеке. И раскидало конский хвост Внезапным ветерком, И глухо, как огромный мост, Простукал где-то гром. И дождь поспешный, молодой Закапал невпопад. Запахло летнею водой, Землей, как год назад... И по-ребячьи Моргунок Вдруг протянул ладонь. И, голову склонивши вбок, Был строг и грустен конь. То конь был — нет таких коней! Не конь, а человек. Бывало, свадьбу за пять дней Почует, роет снег. Земля, семья, изба и печь, И каждый гвоздь в стене, Портянки с ног, рубаха с плеч Держались на коне. Как руку правую, коня, Как глаз во лбу, берег От вора, мора и огня Никита Моргунок. И в ночь, как съехать со двора, С конем был разговор, Что все равно не ждать добра, Что без коня — не двор; Что вместе жили столько лет, Что восемь бед — один ответ. А конь дорогою одной Везет себе вперед. Над потемневшею спиной Белесый пар идет. Дождь перешел[7] . Следы копыт Наполнены водой. Кривая радуга висит Над самою дугой... День на исходе. Моргунку Заехать нужно к свояку: Остановиться на ночлег, Проститься как-никак. Душевной жизни человек Был Моргунков свояк. Дружили смолоду, с тех пор, Как взяли замуж двух сестер. Дружили двадцать лет они, До первых до седин, И песни нравились одни, И разговор один... Хозяин грустный гостю рад, Встречает у ворот: — Спасибо, брат. Уважил, брат. И на крыльцо ведет. — Перед тобой душой открыт, Друг первый и свояк: Весна идет, земля горит, Решаться или как?.. А Моргунок ему в ответ: — Друг первый и свояк! Не весь в окошке белый свет, Я полагаю так... Но тот Никите говорит: — А как же быть, свояк? Весна идет, земля горит, Бросать нельзя никак. Сидят, как прежде, за столом. И смолкли. Каждый о своем. Забились дети по углам. Хозяйка подает С пчелиным "хлебом" пополам В помятых сотах мед. По чарке выпили. Сидят, Как год, и два, и три назад. Сидят невесело вдвоем, Не поднимают глаз. — Ну что ж, споем?.. — Давай споем В последний, может, раз... Дружили двадцать лет они, До первых до седин, И песни нравились одни, И разговор один. Посоловелые слегка, На стол облокотясь, Сидят, поют два мужика В последний, значит, раз... О чем поют? — рука к щеке, Забылись глубоко. О Волге ль матушке-реке, Что где-то далеко?.. О той ли доле бедняка, Что в рудники вела?.. О той ли жизни, что горька, А все-таки мила?.. О чем поют, ведя рукой И не скрывая слез? О той ли девице, какой Любить не довелось?.. А может, просто за столом У свояка в избе Поет Никита о своем И плачет о себе. У батьки, у матки Родился Никита, В церковной сторожке Крестился Никита. Семнадцати лет Оженился Никита. На хутор пошел, Отделился Никита. — В колхоз не желаю, Бодрился Никита,До синего дыму Напился Никита. Семейство покинуть Решился Никита... Куда ж ты поехал, Никита, Никита?
6
От МГЛА ж. помраченье воздуха, испарения, сгущающие воздух, делающие его тусклым, мало прозрачным.
7
Прошел
Глава 4
От деда слышал Моргунок Назначен срок всему: Здоровью — срок, удаче — срок, Богатству и уму. Бывало, скажет в рифму дед, Руками разведи: — Как в двадцать лет Силенки нет, Не будет — и не жди. Как в тридцать лет Рассудка нет, Не будет — так ходи. Как в сорок лет Зажитка нет, Так дальше не гляди." Сам Моргунок, как все, сперва Не верил в дедовы слова. Хватился — где там двадцать лет! А богатырской силы нет. И, может быть, была б она, Когда б харчи да не война. Глядит, проходят тридцать лет, Ума большого тоже нет. А был бы ум, так по уму Богатство было бы ему. Глядит, и скоро — сорок лет, Богатства нет, зажитка[8] нет: Чтоб хлебу на год вволю быть, За сало салу заходить; Чтоб быть с Бугровым запросто, Всего того опричь: "Здоров, Никита Федорыч!.." "Здоров, Илья Кузьмич!.." А угостить, — так дым трубой, Что хочешь ешь и пей! Чтоб рядом он сидел с тобой На лавке на твоей; Чтоб толковать о том о сем, Зажмурясь песни петь, Под ручку чтоб, да с ним вдвоем Пойти хлеба смотреть... И предсказанью скоро срок, А жил негромко Моргунок. Был Моргунок не так умен, Не так хитер и смел, Но полагал, что крепко он Знал то, чего хотел... Ведет дорога длинная Туда, где быть должна Муравия, старинная Муравская страна. И в стороне далекой той, Знал точно Моргунок, Стоит на горочке крутой, Как кустик, хуторок. Земля в длину и в ширину Кругом своя. Посеешь бубочку одну, И та — твоя. И никого не спрашивай, Себя лишь уважай. Косить пошел — покашивай, Поехал — поезжай. И все твое перед тобой, Ходи себе, поплевывай. Колодец твой, и ельник твой, И шишки все еловые. Весь год — и летом и зимой — Ныряют утки в озере. И никакой, ни боже мой, Коммунии, колхозии!.. И всем крестьянским правилам Муравия верна. Муравия, Муравия! Хо-рошая страна!.. И едет, едет, едет он, Дорога далека. Свет белый с четырех сторон И сверху — облака. По склонам шубою взялись Густые зеленя[9] , И у березы полный лист Раскрылся за два дня. И розоватой пеной сок Течет со свежих пней. Чем дальше едет Моргунок, Тем поле зеленей. И день по-летнему горяч, Конь звякает уздой. Вдали взлетает грузный грач Над первой бороздой. Пласты ложатся поперек Затравеневших меж[10] . Земля крошится, как пирог, Хоть подбирай и ешь. И над полями голубой Весенний пар встает. И трактор водит за собой Толпу, как хоровод. Белеют на поле мешки С подвезенным зерном. И старики посевщикиСтановятся рядком. Молитву, речь ли говорят У поднятой земли, И вот, откинувшись назад, Пошли, пошли, пошли... За плугом плуг проходит вслед, Вдоль — из конца в конец. — Тпру, конь!.. Колхозники ай нет?.. — Колхозники, отец... Земля!.. От влаги снеговой Она еще свежа. Она бродит сама собой И дышит, как дежа[11] . Земля!.. Она бежит, бежит На тыщи верст вперед. Над нею жаворонок дрожит И про нее поет. Земля! Все краше и видней Она вокруг лежит. И лучше счастья нет — на ней До самой смерти жить. Земля! На запад, на восток, На север и на юг... Припал бы, обнял Моргунок, Да не хватает рук... В пути проходит новый день. Конь перепал и взмок. Уже ни сел, ни деревень Не знает Моргунок.
8
Достаток
9
Зелень ж. мн. зеленя — все, что одето листьями, лиственая одежда всего растительного царства, — древесная. листва: — огородная, овощи, собств. листья, ботва; — полевая, злак, трава; озимь
10
Межа ж. черта, разделяющая две плоскости, особенно применяется к поверхности земли, ко владенью; рубеж, грань, граница, стык, раздел.
11
Квашня
Глава 5
Большаком, по правой бровке, Направляясь на восход, Подпоясанный бечевкой Шел занятный пешеход. Добела забиты пылью Сапожонки на плечах, И лопатки, точно крылья, Под подрясником торчат. Из сапог глядят онучки[12]За спиной гремит ларец... — А, видать, тебя до ручки Раскулачили, отец?.. Слово за слово. О боге Речь заводит Моргунок. Отпрягают у дороги, Забираются в тенек. — Эх, да по такой погоде Зря ты ходишь-бродишь, поп. Собирал бы дань в приходе, Пчел глядел бы, сено греб... — Где ж приход? Приходов нету. Нету службы, нету треб. Расползлись попы по свету, На другой осели хлеб. Тот на должности на писчей, Тот иной нашел приют. Ничего, довольны пищей. Стихли, сникли и живут. Ну, а я... Иду дорогой. Не тяжел привычный труд: Есть кой-где, что верят в бога, Нет попа, А я и тут. Там жених с невестой ждут, Нет попа, А я и тут. Там младенца берегут, Нет попа, А я и тут. Нет купели, Есть скамья, Нет попа, А вот он я!.. Что калужского портного, За неделю ждут меня. Мне бы только, право слово, Заиметь теперь коня! Хорошо в тени, прохладно. Поп кошелку шевелит. Развязал — и этак складно Припевает-говорит: — Тут селедочка Была, была, была. Что молодочка Дала, дала, дала... Тут и соточка Лежит — не убежит... Эх ты, сукин сын Камаринский мужик!.. Моргунок, уставясь косо, Ладно, думает, молчи. Ничего, что батя босый, Подходящие харчи... Не святой и не угодник, Не подвижник, не монах, Был он просто поп-отходник, Яко наг и яко благ. — На гумне служу обедню, Постным маслом мажу лоб. Николай был царь последний, Митрофан — последний поп. Занимаю под приходом Всю епархию кругом. Хочешь так: твоя — подвода, Мой — инструмент?.. Проживем!.. Моргунок утерся строго: — Не гляди, что выпил я... У тебя своя дорога, У меня, отец, — своя. На своем коне с дугой Ехать подходяще: Всякий видит, кто такой, Житель настоящий. На своем коне с дугой Ехать знаменито. Остановят: — Кто такой? — Моргунов Никита. В чужедальней стороне Едешь, смотришь смело: Раз ты едешь на коне, Значит, едешь делом. Самому себе с конем Позабыться впору. Будто в гости едешь — днем, Ночью — будто в город. Не охотник яйца я Собирать на бога. У меня, отец, своя Дальняя дорога...
12
ОНУЧА ж. часть обуви, обвертка на ногу, замест чулков, под сапоги и лапти; портянки, подвертки.
Глава 6
От ночлега до ночлега Едет ровно Моргунок. У дороги, под телегой, Своя хата-потолок. На огне трещит валежник Робко, будто под ногой. Двое возчиков проезжих Сонно смотрят на огонь. Спит не спит, лежит Никита, Слышен скрип и хруст травы. Глухо тукают копыта Возле самой головы. Поправляет головешки Освещенная рука. Голос тянется неспешный, Как шаги издалека: — Окна — в землю, Крыша — набок, Гнезда галочьи в трубе. Как бы в сказке, дед да баба Жили век в своей избе. Баба пряла у окошка, Дед с утра на рыбу шел, И была в хозяйстве кошка, Курочка да петушок. Жили старые помалу На отлете от села. А весною небывало Высока вода была. Шла весна в могучей силе, По ночам крошила снег. Разлились по всей России Воды всех морей и рек... Спит не спит, лежит Никита, Дрема поверху идет. Голос ровный, домовитый Сказку бережно ведет: — Все — в колхозы. Дед — ни с места На тринадцатом году: "Из своей избы, известно, Никуда я не пойду". Что, мол, жить мне на народе, И какой мне в этом прок?.. А вода к крыльцу подходит. Бьет волною о порог. Поплыли плетни, солома, Огородов — будто нет. День за днем проводит дома, Очищает лыки[13] дед. И случилась эта сказка Возле нашего села: Подняла вода избушку, Как кораблик, понесла. Поднимает выше, выше, Гонит окнами вперед. Петушок кричит на крыше, Из трубы дымок идет. И качаются, как в зыбке, Дед и баба за стеной. Принесло избу под липки К нам в усадьбу Тут и стой... Спали воды. Стало сухо. Смотрит дед — на солнце дверь: "Ну, тому бывать, старуха, Жить нам заново теперь..." Спит не спит Никита, дремлет С картузом под головой. Теплым телом греет землю Под примятою травой. На армяк роса осела. Гаснут звезды в вышине. И тепло вздыхает Серый За кустами в стороне. Тянет свежестью рассвета. Спит дорога. Тишина. Далеко-далеко где-то Спит Муравская страна...
13
ЛЫКО ср. лычко или мн. лики, лыка, молодой луб, волокнистое, неокрепшее подкорье, со всякого дерева (под корою луб; под ним мезга, под нею блонь, молодая древесина). Подкорье молодой липы, идущее у нас особ. на лапти
Глава 7
Как с юга к северу трава В кипучий срок весны, От моря к морю шла молва По всем краям страны. Молва растет, что ночь, что день, Катится в даль и глушь, И ждут сто тысяч деревень. Сто миллионов душ. Нет, никогда, как в этот год, В тревоге и борьбе, Не ждал, не думал так народ О жизни, о себе... Росла, невнятная сперва, Неслась, как радио, молва, Как отголосок по лесам, Бежала по стране, Что едет Сталин, едет сам На вороном коне. Вдоль синих вод, холмов, полей, Проселком, большаком, В шинели, с трубочкой своей, Он едет прямиком. В одном краю, В другом краю Глядит, с людьми беседует И пишет в книжечку свою Подробно все, что следует. И будто он невдалеке Коня того поил в реке. А то еще у старика Спросил он ночью огонька. А этот сторож-старичок Увидел — кто, а сам молчок: Порасспросить его хотел Насчет войны и прочих дел... За гатью — мост, За взгорьем — склон, Дымок по ветерку... И, может, прямо едет он Навстречу Моргунку. И все, что на душе берег, С чем в этот год заснуть не мог, С чем утром встал и на ночь лег, С чем ел не впрок И пил не впрок, Все вновь обдумал Моргунок... — Товарищ Сталин! Дай ответ, Чтоб люди зря не спорили: Конец предвидится ай нет Всей этой суетории?.. И жизнь — на слом, И все на слом Под корень, подчистую. А что к хорошему идем, Так я не протестую. Ты слушай, выслушай меня, Коснемся, например, коня. И склад хорош, и стать легка, В монету весь одет. Под Ворошиловым конька Такого, может, нет. На конной в Ельне куплен был, С дороги перепал, Стоит — и шею опустил, Ну, думаю, попал!.. Блестит в корытечке вода, Свищу, свищу — не пьет, Не ест. И вижу я тогда, Что дело не поет... А как я вышел поутру, С постели — босиком, Иду, а он впотьмах: хруп-хруп."Стой, думаю, живем!.. Теперь мне тридцать восемь лет, Два года впереди. А в сорок лет зажитка нет, Так дальше — не гляди. И при хозяйстве, как сейчас, Да при коне Своим двором пожить хоть раз Хотелось мне. Земля в длину и в ширину Кругом своя. Посеешь бубочку одну, И та — твоя. Пожить бы так чуть-чуть... А там — В колхоз приду, Подписку дам! И с тем согласен я сполна, Что будет жизнь отличная. И у меня к тебе одна Имелась просьба личная. Вот я, Никита Моргунок, Прошу, товарищ Сталин, Чтоб и меня, и хуторок Покамест что... оставить. И объявить: мол, так и так, Чтоб зря не обижали, Оставлен, мол, такой чудак Один во всей державе... В пути, в незнаемом краю, Забыв про все, Никита Слагал, как песню, речь свою Душевно и открыто... Страна родная — велика. Весна! Великий год!.. И надо всей страной — рука, Зовущая вперед.
Глава 8
И деревням и верстам счет Оставил человек, И конь покорно воду пьет Из неизвестных рек. Дорога тянется вдали. И грусть теснит в груди: Как много неба и земли Осталось позади. И весь в пыли, как хлеб в золе, Никита Моргунок. На всей планете, на Земле, Один такой ездок. И порыжел на нем пиджак, Дорога далека. Днем едет, терпит кое-как, А к вечеру — тоска. Сквозь тишину и холодок Повеет ночь жильем. И куст — он дома, и пенек На месте на своем. А ты скитайся, разъезжай, Сам при себе, один... Вдруг слышит: — Добрый гражданин, А, добрый гражданин!.. И видит: нищий, чуть прикрыт, Почти что босиком. — Подвез бы, что ли, — говорит Обиженным баском. И мальчик, точно со слепым, Идет по праву руку с ним. И нищий злобно смотрит вслед: — Забогател, сосед?.. Глядит — и обмер Моргунок: — Илья Кузьмич? Ай нет? — Годов полсотни был Илья, Да нынче стал не я. Что видишь — только малец мой, А шапка не моя. Вот, брат. Такая, брат, пора. Кромешный год такой... — Тпру!.. Правду говорят, гора Не сходится с горой... Коня стреножил Моргунок, Прибрал хомут, дугу. Оглобли — кверху. Огонек Заговорил в кругу. — Эх, холодна небось земля, Погреться будет впрок. И достает из кошеля Литровку Моргунок. — Ну что ж, Илья Кузьмич, начнем? Что есть. Прошу простить. Тебя когда-то за столом Мечтал я угостить. Пей, грейся, гость. Как другу верь, Соседи были все ж... А вот откуда ж ты теперь, Илья Кузьмич, бредешь?.. — Бреду оттуда... — Что ж там? Как? — Да так. Хороший край. В лесу, в снегу, стоит барак, Ложись и помирай. — Так, так, Илья Кузьмич... А все ж Тут злость своя нужна: Что скажут — делай, Дескать, врешь, Работа не страшна. — Нет, брат, спасибо за совет. Не страшен был бы труд, Да смысла нет. —А ты начни! —Да мочи нет... —А ты тяни! — Да руки не берут. Никита слушал и коня Из вида не терял. Мальчишка, млея у огня, Тихонько засыпал. Куда он, малец, гол и бос, Шел по свету с отцом. Суму на перевязи нес С жестяным котелком?— А что, — пожал отец плечом, Не страшно до зимы. Где так попросим, где споем, Петь научились мы. Эх, брат, — вздохнул, ложась, Бугров, В последний этот год Еще б таких наделать дров, Земли переворот!.. На колокольни встать бы, брат, И сверху б — в добрый час На всю Россию бить набат! Да не во что как раз... Спал Моргунок и знал во сне, Что рядом спит сосед. И, как сквозь воду, в стороне Конь будто ржал под свет... Вскочил, закоченелый весь, Глядит — пропал сосед. Телега здесь, и мальчик здесь. А конь?.. Коня — и нет... Никита бросился в кусты, Высматривая след. Туда—сюда. И след простыл. Коня и, вправду, нет!И место видно у огня, Где ночью "спал" сосед, В траве окурки. А коня — И нет. И вовсе нет. И заняла дыханье боль, И точно высох рот. Позвать попробовал: — Псель-псель... И губ не соберет. — Псель-псель... И тишина кругом. Туман. Глухой рассвет... Вот бросил он семью и дом, Уехал в белый свет. Вот, все, что думал, — все не в счет. Вот, прожил столько лет... Туман встает, Роса ползет. День. А коня-то — нет... Коня-то нет... — Вставай, пострел! Замерз небось, беглец. Пока ты спал да сны смотрел, Сменял тебя отец. Сменял — и серого коня С уздечкой получил. Тебя обидел, а меня Навеки научил. Я угощал его, любя, Считал — в беде сосед... А ты не бойся: бить тебя Теперь мне пользы нет... Короток день, а путь далек, А солнце — где уже!.. Переобулся Моргунок, И легче на душе. Собрал шлею, кошель и кнут, Переменил чеку; Колеса смазал, подоткнул Поклажу к передку. Короток день, а путь далек, Хоть воз не так тяжел. И влез в оглобли Моргунок, А мальчик вслед пошел...
Глава 9
Под уклон, гремя с разбега, Едет — просто чудеса! Без коня сама телега, Все четыре колеса. И, кого ни встретит, всякий Долго-долго смотрит вслед. А увяжутся собаки Три версты отбою нет. Моргунок гремит с телегой В неизвестной стороне: Не видали ль человека На копейчатом коне? Моргунок волочит ноги Тяжело, и, как назло, Растянулось вдоль дороги Бесконечное село. Никуда от глаз не скрыться, На виду мужик у всех. По окошкам липнут лица. Лай собачий — смех и грех. Моргунок везет понуро, Не ворочаться ж назад. Шум, смятенье, даже куры Растревоженно кричат. Дальше — к мосту — скат крутой, Поскорей бы с глаз долой! И пошел, пошел с разбега, Только грохот поднялся. Пропадай, моя телега, Все четыре колеса. За мостом дорога в гору, Позади, в пыли густой: — Стой! — кричат, как будто вору. Стой! Стой!.. Подбегают: — Стой-ка, дед! Заворачивай в Совет. И народ кругом посыпал, Рассуждая горячо: — Мало, что ли, всяких типов, Поглядишь, а тут еще... — На поселке нищий в бане Двое суток ночевал, С золотыми был зубами Вроде бывший генерал... И, упершись в грядки, миром Помогают Моргунку. — Только ты не бегай, милый... — Да куда я побегу?.. В сельсовете председатель Предложил на лавку сесть И сказал учтиво: — Дайте Документы, если есть. Из-за ворота рубахи Тащит целый узелок, Достает свои бумаги Никита Моргунок. Бумаги пожелтелые, Как деньги — еле целые. Зацапанные, мазаные, Крест-накрест перевязанные. — Вот, при одной коровке Семья моя — семь душ. И хлебозаготовки, И лесозаготовки, И страх, И труд, И гуж[14]И двор со всей скотиной, И хата в три окна. Единый Семь с полтиной, Уплаченный сполна. Деревня Васильково, Касплянский сельсовет, И карточка конева, А вот коня — и нет... — Ну что ж, понятно, в целом, Одно неясно мне; Без никакого дела Ты ездишь по стране. Вот, брат! И председатель Потер в раздумье нос: Ну, был бы ты писатель, Тогда другой вопрос. Езжай! И в самом деле, Чего с тебя возьмешь? — А что ж, у вас — артели? — Кругом артели. Сплошь. И гремит телега снова. Застилая пылью след... — Не видали ль верхового?.. Отвечают: — Что-то нет... Моргунок телегу тянет. Плечи стертые горят... — Братцы! Где тут есть цыгане? — Вон, в колхозе, — говорят.
14
ГУЖ м. петля, веночек, кольцо, калачик, мочка, глухая привязь. | В упряжи, кожаная глухая петля, укрепленная в хомутных клешнях
ГЛАВА 10
Знал Никита Моргунок Правило простое, Что медведь блинов не пек, Волк двора не строил. Удивился Моргунок, Видит: на поляне Ходят вдоль и поперек С косами цыгане. Косят, словно мужики, Ряд за рядом ходят. Только носят оселки Не по форме вроде. Пахнет медом и росой, Добрая работа! Самому пройти с косой Моргунку охота. Хороша, густа трава, Самый срок и время, Да забита голова Думами не теми. Так и так. Иду полдня. Карточка в кармане... — Воротите мне коня, Граждане цыгане. — Так и быть, — сказал один, Ты — мужик хороший. Заявляю — отдадим, Как признаешь лошадь. Сено свежее пока На покосе вянет, На конюшню Моргунка Привели цыгане. Попросили Моргунка Чуть посторониться, Конь выходит из станка, Гладкий, точно птица. Конь невиданной красы, Уши ходят, как часы. Конь хорош, и, что хорош, Сам об этом знает. — Ну, хозяин, признаешь? Признавай, хозяин! Попросили Моргунка Постоять снаружи. И выходит из станка Конь второй — не хуже. На спине играет дрожь, Шея — вырезная. — Ну, хозяин, признаешь? Признавай, хозяин! Попросили Моргунка Отойти немного. И выводят из станка Жеребца, как бога. Корпус, ноги — все отдай, Шерсть блестит сквозная. — Ну, хозяин, признавай, Признавай, хозяин! — Извиняюсь, не могу, Врать, мол, нет расчета. — То-то, — пальцем Моргунку Погрозили, — то-то... Он оглобли подвязал Кверху, для ночлега: — Завтра, малец, на базар За конем. С телегой. — Дядь, зовут нас. Слышишь, дядь? Дескать, места хватит. — Не желаю ночевать Я в цыганской хате. Ночь. Затих в загоне скот. Пахнет пыль золою. И цыганское встает Солнце над землею. И звенит во тьме комар Тоненько, знакомо, Как остывший самовар После бани, дома. И, вздохнув, на правый бок Повернулся Моргунок. Но не спится Моргунку И на правом на боку. Комариный звон в тиши, Замирая, тонет... "До чего же хороши, Боже ты мой, кони!" И, вздохнув, на левый бок Повернулся Моргунок. Но не спится Моргунку И на левом на боку. И, подумав, Моргунок Бородою к звездам лег. Кони рядом. И спроста Ненадежно спрятаны: Из соломы ворота Лыком запечатаны. Моргунок лежит, сопя, Рассуждает про себя: — Лошадей цыгане крали? — Крали. — Испокон веков у всех? — У всех. — А у них теперь нельзя ли? У цыган? Не грех? — Не грех... Не лежится на спине, Точно спит на бороне. Встал и бережно пошел За сарай. До ветру, мол... Слышит — близко за спиной Осторожный шорох. — Что за люди? Кто такой? Спрашивает сторож. — Я до ветру, — как урок Отвечал Никита. И для виду все, что мог,Справил деловито. — Значит, ходишь по часам? — Надо, милый, надо... — Эхе-хе-хе-хе!.. А сам — Задом, задом, задом... Сапоги надел скорей, Хоть на босу ногу, И с телегою своей Тронулся в дорогу...
