Странная разведка: Воспоминания о Секретной службе британского Адмиралтейства

Байуотер Гектор Чарльз

Но на самом деле перспективы такой победы были очень невелики. И если бы Флот открытого моря действительно согласно этому прожекту вышел в море, то этот поход закончился бы его сокрушительным поражением. В таком случае Германия оказалась бы в значительно худшем положении, чем это случилось на самом деле. Она бы рассматривалась странами Антанты как государство, нарушившее свое слово и воспользовавшееся мирными переговорами просто в качестве прикрытия военной операции. И за таким «проступком» последовало бы беспощадное наказание. Если сейчас немцы жалуются на слишком суровые условия Версальского договора, то им следовало бы знать о той страшной цене, которую пришлось бы им заплатить, если бы этот зловещий

заговор в верхах немецкого флота не был бы своевременно сорван.

Глава 18. Обманчивый рассвет

Перед тем, как детально рассказать о немецком морском плане «Дня Д» и о том, как он был сорван, стоило бы подчеркнуть полное совпадение свидетельств из немецких источников с информацией, содержавшейся в донесениях нашей разведки. Мы благодарны комиссии Рейхстага, заседавшей в 1925–1926 годах, за многочисленные откровения, всплывшие в результате проводимых ею опросов, касавшихся событий, предшествовавших капитуляции немецкого флота. Если то, что выяснила комиссия, стало новостью для широкой общественности, то британское Адмиралтейство в полной мере знало обо всем этом еще в 1918 году. Среди тех, кто, выступая перед комиссией в качестве свидетелей, рассказывал о плане запланированного на октябрь 1918 год морского наступления были вице-адмирал Адольф фон Трота, контр-адмирал Хайнрих (командующий миноносными силами), контр-адмирал Магнус фон Леветцов, генерал Вильгельм Грёнер, генерал Герман Йозеф фон Куль, профессор Ганс Дельбрюк. а также доктор Ойген Фишер, господин Филипп Шайдеманн и господин Отто Вельс, лидеры социалистов.

Наступление Флота открытого моря планировалось на 28 октября 1918 года — другими словами, уже через некоторое время после того, как генерал Людендорф попросил о заключении немедленного перемирия, которое было единственным средством спасения его армий от полного разгрома, вследствие чего немецкое правительство начало переговоры с американским президентом Томасом Вудро Вильсоном. И вот, как раз во время этих переговоров. адмирал Шеер, который к тому времени уже оставил должность Главнокомандующего флотом и стал начальником главного морского штаба, прибыл на аудиенцию к Кайзеру в Потсдам. На этой аудиенции он настойчиво добивался, чтобы ему развязали руки в вопросе использования флота. Он объяснял, что, так как в ближайшем будущем сопровождение подводных лодок не понадобится, флот может полностью посвятить себя своей основной миссии: выйти на открытое сражение с противником.

Нет никакого сомнения, что Кайзер в принципе принял такую точку зрения. Однако он не дал своего согласия на осуществление какого-либо конкретного плана операции, по той все объясняющей причине, что ему этот план на рассмотрение не представляли. Адмирал Шеер, прекрасно знавший о нежелании Его Величества рисковать своими любимыми броненосцами, просто рассудил, что не стоит посвящать своего Верховного Главнокомандующего в суть задуманного им предприятия. И он продолжал подготовку к операции, не спрашивая санкции Кайзера, опасаясь, как он признал впоследствии, что не сможет ему подчиниться.

В неведении оставили не только Кайзера. Рейхсканцлер, Принц Макс Баденский, который уже вел переговоры о перемирии и отдал приказ о прекращении подводной войны, тоже ничего не знал. В своем повествовании об этих событиях Принц заявил, что впервые услышал разговоры о военно-морском плане 2 ноября, хотя решающая битва была назначена на 28 октября, и отменена из-за восстания матросов 31 октября. Впервые о том, что готовилось за его спиной, он узнал из просьбы адмирала Шеера подписать манифест к личному составу с заверениями, что никто не собирается посылать флот в «смертельный поход», и с призывом к соблюдению дисциплины.

Официальный добровольный отказ от запланированного «смертельного

похода», который любезно попросили подписать Канцлера, был, несомненно, правдив в строгом смысле слова, так как военно-морское командование рассчитывало на победу. а не на разгром. Но он был надувательством в том смысле, как его прочли, как его услышали и как его осмыслили. Ведь создавалось впечатление, что целью выхода в море якобы было не стремление к решительной битве с британским флотом, а просто обычное учебное плавание.

Из этого можно сделать однозначный вывод, что адмиралы обманывали как правительство, так и своих матросов, и намеревались выйти на битву с британским флотом на свой страх и риск, а если бы удача им не улыбнулась, то они сделали бы вид, что бой, на который они рассчитывали, произошел якобы совершенно случайно.

Они готовились к этой отчаянной авантюре без согласия Верховного Главнокомандующего, являвшегося также и их главнокомандующим, открыто не доверяя правительству. В то же время, они прекрасно знали, что честь Германии уже зависит от начавшихся мирных переговоров, и им также было хорошо известно, что их матросы им не подчинятся, если узнают правду о цели выхода в море! Можно напрасно листать страницы исторических трудов в поисках аналогичных примеров такой упрямой глупости и бессовестности нескольких адмиралов, готовых не согласиться с любой государственной властью и одним махом поставить под угрозу будущее своей страны.

Что касается самой авантюры, то ее нельзя назвать иначе, чем глупостью. В наше время, когда все известные нам факты позволяют взвесить шансы, можно с абсолютной уверенностью сказать, что шансы на успех немцев равнялись одному к ста. Эта общеизвестная точка зрения разделяется множеством немецких экспертов, по крайней мере, большинством среди них, и именно об этом свидетельствовали многие в Рейхстаге, давая показания парламентской комиссии.

Расчеты адмиралов, готовивших это предприятие, основывались на ошибочных предпосылках. По их собственному признанию, абсолютная секретность была основным условием успеха, но секрет этот был давно раскрыт британцами. Если адмирал Шеер и его товарищи полагали, что возможно скрыть от глаз противника такие широкомасштабные приготовления, длящиеся несколько месяцев и включающие постановку минных заграждений в протяженном и отдаленном от своего побережья секторе, то это говорит только об их недостаточной прозорливости.

В соответствии с основными директивами, о которых мы узнали из удивительно точных прогнозов нашей разведки, план предусматривал использование всех кораблей Флота открытого моря, способных вести бой, всех подлодок и всех «цеппелинов», которые были в распоряжении флота. Армада должна была выйти в море на рассвете 28 октября. Две мощные группы крейсеров и миноносцев должны были одновременно двинуться к побережью Фландрии и к устью Темзы, обстреливая береговые цели и отправляя на дно все, что встретится на их пути. За ними последовала бы основная часть флота, защищенная от атак британских субмарин плотными завесами миноносцев.

Немедленно после того, как новость о выходе флота стала бы известна англичанам, «Гранд-флит», как рассчитывали немецкие адмиралы, вышел бы из своих баз в Шотландии и на всех парах помчался бы на юг, чтобы не дать немецкому флоту вернуться на свои базы. Но его маршрут был бы усеян невидимыми ловушками. Тут в засаде его поджидали бы целые стаи немецких подлодок. Те корабли, которым удалось бы пройти через эти заслоны, напоролись бы на огромное минное заграждение, поставленное подводными минными заградителями UC, перед Фёрт-оф-Тей, а дальше на юг еще на пять других минных заграждений, состоящих из 1500 мин, поставленных, пятью немецкими быстроходными крейсерами непосредственно перед самим выходом Флота открытого моря.