Странная разведка: Воспоминания о Секретной службе британского Адмиралтейства
Шрифт:
Всего список, включенный в обвинительное заключение Большого Федерального Жюри, насчитывал сорок один случай диверсий на борту пароходов, вышедших из гавани Нью-Йорка.
Двух человек, занимавшихся наиболее активно этой отвратительной деятельностью, звали фон Кляйст (настоящее имя Франц фон Ринтелен) и доктор Шееле. Их имена, возможно уже забыты сегодня, но тогда они постоянно фигурировали в газетах.
Подоплека истории разоблачения фабрики зажигательных бомб не была раскрыта на процессе, но заслуживает, чтобы ее рассказали.
Однажды руководителя британской Секретной
— Вы, капитан…., хотели бы получить информацию, жизненно важную для Великобритании? — спросил голос. — Если да, пришлите кого-нибудь, кто хорошо говорит по-немецки, в Хобокен, по определенному адресу.
Англичанин пригласил своего собеседника приехать в Нью-Йорк, но тот категорически отказывался от любых приглашений. Или Хобокен или нигде — таков был его ультиматум.
Один из наших агентов, говоривший по-немецки не хуже немца, отправился на рандеву, но его предупредили, чтобы он был очень осторожен, потому что все это дело сильно походило на ловушку. Подручные графа Бернсторффа были очень активны в это время.
На Хобокене, рядом с пирсами компании «Гамбург-Америка Лайн», наш агент нашел указанный адрес. Это оказалось маленькое немецкое кафе. Ему открыл дверь некий тип, в котором сразу можно было узнать американского немца, и провел его на второй этаж. Все это время агент Секретной службы не вынимал руку из кармана. где лежал его револьвер. Ситуация казалась все более опасной.
Он не почувствовал себя лучше и когда увидел своего информатора — печального молодого человека, внешне очень испуганного. Такой парень вполне мог играть роль «козы», которую используют как приманку при охоте на тигра. Молодой человек представился, назвав то же имя, что и по телефону, и предложил пройти в отдельный кабинет.
Наш разведчик не захотел попасть в такую западню. Вместо этого он предложил посидеть в углу в кафе. Там было меньше вероятности, что с ним произойдет «несчастный случай» и во всяком случае, там он специально сел спиной к стене.
Информатор рассказал часть своей истории. Его, одаренного химика, наняла на работу некая банда, занимавшаяся изготовлением зажигательных бомб, которые размещались на торговых пароходах, выходивших из американских портов. За выдачу имен заговорщиков молодой человек просил две тысячи долларов.
Наш разведчик был не настолько глуп, чтобы притащить такую сумму денег с собой в Хобокен, кроме того, перед тем, как заплатить, он хотел бы увидеть доказательства, подтверждающие эту историю. Он протянул юноше двадцатидолларовую банкноту как знак своей добросовестности и пообещал заплатить больше, если молодой человек сможет на следующий день принести одно из этих зажигательных устройств.
Юноша принес бомбу. Это был свинцовый сосуд длиной десять и диаметром два с половиной сантиметра. Внутри него находился маленький цинковый цилиндр. Кислота, находящаяся во втором цилиндре должна была воспламенить субстанции, спрятанные в свинцовом сосуде, стоило лишь ей «проесть» стенку внутреннего цилиндра. Время, которое требовалось кислоте на то, чтобы «проесть» стенку и привести к возгоранию,
Молодой человек ничего не хотел больше говорить, пока ему не заплатят обещанную сумму. Он получил ее, но как раз в этот момент в игру вступил специальный полицейский отряд по борьбе с бомбами, возглавлявшийся знаменитым инспектором Танни. Парня арестовали вместе с деньгами и забрали для допросов.
Господин Танни умел так ставить свои вопросы, что отвертеться от ответов было никак невозможно. Потому молодой человек рассказал и ему всю свою историю. Химика звали доктор Вальтер Шееле, его главным помощником был Кляйст, а фабрика по производству бомб находилась на борту большого интернированного немецкого парохода «Фридрих дер Гроссе».
Еще важней было то, что этот след предоставил нам еще и много дополнительной информации о Вольфе фон Игеле, так называемом «рекламном агенте» Уолл-Стрита и одновременно одном из руководителей немецкой диверсионной сети.
Вся наша борьба против немецких действий в США осуществлялась исключительно с помощью хитрости. Мы не могли там использовать силу и, по крайней мере, в первые месяцы, не могли апеллировать к закону и рассчитывать на помощь местных правоохранительных органов. Но хитрость служила нам великолепно, о чем, похоже, хорошо знает доктор Хайнрих Альберт.
У него, торгового атташе и видного финансового эксперта посольства Германии, занимавшегося также финансированием гангстеров, скопилось много важных документов, которые он хотел отправить в Германию. Но сделать это было не так просто. Финансист подозревал, и не безосновательно, что правительство Великобритании интересуется этими документами. А так как военно-морской флот Великобритании строго следил за торговым судоходством, господин доктор изобрел одну хитрость, которая помогла бы ему оправить документы, «прорвав» блокаду.
Он решил отправить их на шведском пароходе на имя одной шведской фирмы, которая потом переправила бы их в Берлин из Стокгольма.
Доктор Альберт готовил свой план в большой тайне и очень тщательно. Всего три человека в его бюро знали о бумагах: — он сам, капитан фон Папен и его машинистка.
Эта молодая женщина, симпатичная и ловкая американка, с явными прогерманскими симпатиями, была очень старательной. Накануне дня, когда ящик с бумагами должен был быть отправлен, она не хотела выходить из бюро, даже на обед. Она приносила еду с собой и ела, не сводя глаз с драгоценного ящика.
Капитан Франц фон Папен относился к этому не менее серьезно. Ни он, ни доктор Альберт не спускали глаз с ящика. И всегда, когда машинистка обедала, капитан фон Папен оставался в кабинете.
Не стоило бы и предполагать, что он мог бы стать добычей «женщины-вамп». На самом деле, он не испытывал нужды в женских ухищрениях. Капитан воображал себя любимцем женщин и позволял себе немного развлечься, флиртуя с машинисткой.
Они бок о бок проводили время рядом с драгоценным ящиком, и молодая женщина строила из себя недотрогу. С отсутствующим видом она взяла красный мел и без всякой задней мысли нарисовала на деревянной стенке ящика два больших сердца.