Шрифт:
Василий Шукшин
Странные люди
Чудик
Рано утром Чудик шагал по селу с чемоданом.
– К брательнику, поближе к Москве!
– отвечал он на вопрос, куда это он собрался.
– Далеко, Чудик?
– К брательнику, отдохнуть. Надо прошвырнуться.
При этом круглое мясистое лицо его, круглые глаза выражали в высшей степени плевое отношение к дальним дорогам - они его не пугали.
Но до брата было еще далеко.
Пока что он благополучно доехал до районного города, где предстояло ему
Времени оставалось много. Чудик решил пока накупить подарков племяшам конфет, пряников...
Зашел в продовольственный магазин, пристроился в очередь. Впереди него стоял мужчина в шляпе, а впереди шляпы - полная женщина с крашеными губами. Женщина негромко, быстро, горячо говорила шляпе:
– Представляете, насколько надо быть грубым, бестактным человеком! У него склероз, хорошо, у него уже семь лет склероз, однако никто не предлагал ему уходить на пенсию.
А этот без году неделя руководит коллективом - и уже: "Может, вам, Александр Семеныч, лучше на пенсию?" Нах-хал!
Шляпа поддакивала:
– Да, да... Они такие теперь. Подумаешь - склероз! А Сумбатыч?.. Тоже последнее время текст не держал. А эта, как ее?..
Чудик уважал городских людей. Не всех, правда: хулиганов и продавцов не уважал. Побаивался.
Подошла его очередь. Он купил конфет, пряников, три плитки шоколада и отошел в сторонку, чтобы уложить все в чемодан. Раскрыл чемодан на полу, стал укладывать... Что-то глянул по полу-то, а у прилавка, где очередь, лежит в ногах у людей пятидесятирублевая бумажка. Этакая зеленая дурочка, лежит себе, никто ее не видит... Чудик даже задрожал от радости, глаза разгорелись. Второпях, чтобы его не опередил кто-нибудь, стал быстро соображать, как бы повеселее, поостроумнее сказать в очереди про бумажку.
– Хорошо живете, граждане!
– сказал громко и весело.
На него оглянулись.
– У нас, например, такими бумажками не швыряются.
Тут все немного поволновались. Это ведь не тройка, не пятерка - пятьдесят рублей, полмесяца работать надо. А хозяина бумажки - нет.
"Наверно, тот, в шляпе", - сказал сам себе Чудик.
Решили положить бумажку на видное место, на прилавке.
– Сейчас прибежит кто-нибудь, - сказала продавщица.
Чудик вышел из магазина в приятнейшем расположении духа. Все думал, как это у него легко, весело получилось:
"У нас, например, такими бумажками не швыряются!"
Вдруг его точно жаром всего обдало: он вспомнил, что точно такую бумажку и еще двадцатипятирублевую ему дали в сберкассе дома. Двадцатипятирублевую он сейчас разменял, пятидесятирублевая должна быть в кармане... Сунулся в карман - нету. Туда-сюда - нету.
– Моя была бумажка-то!
– громко сказал Чудик.
– Мать твою так-то!.. Моя бумажка-то! Зараза ты, зараза...
Под сердцем даже как-то зазвенело от горя. Первый порыв был пойти и сказать:
– Граждане, моя бумажка-то. Я их две получил в сберкассе: одну двадцатипятирублевую, другую полусотенную. Одну, двадцатипятирублевую, сейчас разменял, а другой - нету.
Но только он представил, как он огорошит всех этим своим заявлением, как подумают многие: "Конечно, раз хозяина не нашлось, он и решил прикарманить". Нет, не пересилить себя - не протянуть руку за этой проклятой бумажкой. Могут еще и не отдать...
– Да почему же я такой есть-то?
– горько рассуждал Чудик.
– Что теперь делать?..
Надо было возвращаться домой.
Подошел к магазину, хотел хоть издали посмотреть на бумажку, постоял у входа... и не вошел. Совсем больно станет. Сердце может не выдержать.
...Ехал в автобусе и негромко ругался - набирался духу: предстояло объяснение с женой.
– Это... я деньги потерял.
– При этом курносый нос его побелел. Пятьдесят рублей.
У жены отвалилась челюсть. Она заморгала; на лице появилось просительное выражение: может, он шутит? Да нет, эта лысая скважина (Чудик был не по-деревенски лыс) не посмела бы так шутить. Она глупо спросила:
– Где?
Тут он невольно хмыкнул.
– Когда теряют, то, как правило...
– Ну, не-ет!!
– взревела жена.
– Ухмыляться ты теперь до-олго не будешь! И побежала за ухватом.
– Месяцев девять, скважина!
Чудик схватил с кровати подушку - отражать удары.
Они закружились по комнате...
– Нна! Чудик!..
– Подушку-то мараешь! Самой стирать...
– Выстираю! Выстираю, лысан! А два ребра мои будут! Мои! Мои! Мои!..
– По рукам, дура!..
– Отт-теньки-коротеньки!.. От-теньки-лысанчики!..
– По рукам, чучело! Я же к брату не попаду и на бюллетень сяду! Тебе же хуже!..
– Садись!
– Тебе же хуже!
– Пускай!
– Ой!..
– Ну, будет!
– Не-ет, дай я натешусь. Дай мне душеньку отвести, скважина ты лысая...
– Ну, будет тебе!..
Жена бросила ухват, села на табурет и заплакала.
– Берегла, берегла... по копеечке откладывала... Скважина ты, скважина!.. Подавиться бы тебе этими деньгами.
– Спасибо на добром слове, - "ядовито" прошептал Чудик.
– Где был-то - может, вспомнишь? Может, заходил куда?
– Никуда не заходил...
– Может, пиво в чайной пил с алкоголиками?.. Вспомни. Может, выронил на пол?.. Бежи, они пока ишо отдадут...
– Да не заходил я в чайную!
– Да где же ты их потерять-то мог?
Чудик мрачно смотрел в пол.
– Ну выпьешь ты теперь читушечку после бани, выпьешь... Вон - сырую водичку из колодца!
– Нужна она мне, твоя читушечка. Без нее обойдусь...
– Ты у меня худой будешь!