Странные люди
Шрифт:
Машина все еще стояла у дороги, но Шестой боялся, что она вот-вот уедет. Он скованно помахал всем на прощанье и торопливо пошел к калитке. Тяжелая и ржавая, она с лязгом закрылась у него за спиной, измазав белую футболку рыжей трухой.
Шумели сосны, где-то сигналили автомобили, гудели рельсы после убежавшего вдаль поезда, ветер нес по дороге облака пыли. Прощальная песня «Еца» осталась за его воротами.
Уже нырнув в салон автомобиля и устроив рюкзак на коленях, Шестой бросил взгляд в окно, пытаясь рассмотреть мелькнувшую желтую футболку Лиса или малиновую шаль Спящей, но не увидел ничего, кроме сорняков и сосен. Даже сами ворота
Конец второй части
Глава 45
Лисье яблоко
Междугородний автобус, на вид воплощение комфорта, на деле же сущая микроволновка с не открывающимися издевательски гладкими окнами и микроскопическим люком, не дающим ни капли прохлады, шелестел шинами по неровной дороге. Его пассажиры, еще не успевшие устать от жары и духоты, уже мрачно предвкушали весь ужас двухчасовой поездки, и атмосфера в салоне была накалена не меньше, чем его металлическая крыша.
Все жаркие кресла с несвежими чехлами на подголовниках были заняты, и двое, подсевшие по пути, стояли у самой двери, рядом с водителем, наблюдая, как ныряет под колеса серая лента дороги.
Они не разговаривали, только переглядывались и улыбались, а у их ног громоздились набитые под завязку разномастные пакеты, раздражающе шуршащие при каждом движении. Когда автобус подпрыгивал, попадая колесом в ямку, самый большой белый пакет с эмблемой известного супермаркета распахивал пасть и выплевывал оранжево-горячие солнышки апельсинов. Они не ленились наклоняться за ними снова и снова, не обращали внимания на недовольные взгляды пассажиров и на обдувающий их ветер, по температуре и силе вполне способный заменить мощный фен. Они возвращались домой.
Перед железной дорогой, скелетом ископаемой змеи преградившей им путь, автобус остановился, пропуская веретеницу поржавевших вагонов, полных угля. Какое-либо движение воздуха, пусть даже горячего, исчезло вовсе.
– Долго… - тихо произнес Кит почти на ухо Немо. – Целую вечность едем.
Собственное дыхание обожгло губы. Жарко было дышать, жарко двигаться, жарко касаться друг друга. Жарко было от собственных рук и волос, одежда и обувь казались невыносимо плотной и теплой. Вопреки обыкновению, Кит не стал включать музыку. От телефона тоже исходило заметное в зное тепло. Белые дохлые змеи наушников болтались на шее, сейчас не нужные.
– Минут десять, - так же тихо возразила Немо.
– Ты просто соскучился.
– И ты.
– И я, - подтвердила она, щурясь от отражающихся от отполированных рельс лучей.
– А всего несколько дней отсутствовали…
Она выглядела одновременно уставшей и отдохнувшей. Уставшей от постоянного контакта с людьми, из-за раннего подъема и утренней поездки на автобусе в город, а отдохнувшей от того, что наконец-то повидалась с родителями и развеяла тоску. К ноге Немо жался преданным щенком плотный пакет, забитый старыми и новыми книгами – ее богатство. Полный пакет билетов в самые невероятные миры, в которые она будет отправляться каждый вечер.
Поезд, с грохотом пересекавший их путь, казался бесконечным, жара - невыносимой, унылый пыльный пейзаж раздражал. Немо прикрыла глаза, неторопливо переступая с ноги на ногу, Кит уставился на мелькающие вагоны и как в детстве начал их считать.
До пункта прибытия оставалось совсем немного. Еще немного и не будет запахов раскаленного асфальта и металла, не будет раздраженных потных людей, не будет шума машин и поездов.
Поймав себя на этой мысли, Полуночник всерьез задумался, как грохот составов и звуки проезжающих машин могут не долетать до «Еца», который находится совсем рядом с трассой и железной дорогой. Он попытался вспомнить, слышал ли их хоть раз, находясь там, но в памяти всплывал только птичий щебет и песни сосен.
Автобус тронулся дальше. Через насыпь железной дороги, мимо опаленных жаром асфальта деревьев, которым не повезло расти близко к трассе, туда, где виднелись величавые силуэты сосен.
На утонувшую в пыли обочину они не просто выпрыгнули – вывалились, вместе со всеми своими многочисленными пакетами. Спасибо хоть водитель попался хороший и терпеливо дождался, пока они в очередной раз соберут апельсины и уберутся восвояси. Кит еще из автобуса пытался разглядеть в окне ворота-солнце и полуразрушенную надпись, но кроме гигантских сорняков и сосен ничего не увидел. Ему даже не по себе стало на какой-то миг, но когда автобус отъехал прочь, открыв обзор, все страхи исчезли.
На другой стороне дороги, среди серо-зеленого бетонного крошева, в тени раскинувших узловатые руки-ветви сосен слабо горели две розоватые облупленные буквы, больше не вызывающие настороженности – «…….ец». От этих двух букв пахло соснами, дешевым чаем, пылью холодных комнат и чем-то неуловимо приятным, вызывающим улыбку.
Кит нагнулся и подобрал как можно больше пакетов. Пакеты были белые и пестрые, шуршащие и гладкие, легко рвущиеся и тонкие, с чистой одеждой и полотенцами, порошком, шампунем, мылом и зубной пастой, апельсинами и специями, упаковкой мороженного, карандашами, пачками сигарет, спичками, книгами, фонариком и с много чем другим. Они путались ручками, толкали друг друга, и даже если их можно было поднять все разом, то ступить хоть три шага – вряд ли. Пакеты били по ногам, мешали идти и оглушающе шелестели. Но они не могли их остановить.
Почти бегом Кит и Немо пересекли дорогу, сопровождаемые шорохом, треском и стуком своей разношерстной ноши и, спотыкаясь, помчались к скованным ржавой цепью половинкам ворот. Застывшее облупленное солнце было таким же, как и два дня назад, когда они вдвоем вышли в калитку и пошли выглядывать автобус. Всего два дня, а ощущения были такие, словно прошла, самое меньшее, неделя.
Их уже ждали. Перед заросшей площадкой горниста нетерпеливо топтались и вытягивали шеи трое оставшихся в «Еце». Спящая – сущая дриада в цветастом сарафане в подвявшем венке из трав, загоревший почти до черноты Пакость с облупившимся носом, и нетерпеливо подпрыгивающий Лис с ожерельем из сосновых шишек. Они кинулись к ним навстречу, стоило только толкнуть калитку.
В следующие несколько мгновений их с Немо трясли, обнимали и колотили по спине. Ощущение, что их не было больше, чем пару дней, только окрепло от такой горячей встречи.
– Вернулись! Мы с утра вас выглядывали. Волноваться уже стали, - Спящая, щекоча лицо и шею подвявшими травинками венка, обняла сначала Немо, а потом Кита.
– Голодные? Там вас обед ждет, - она неожиданно смешливо сморщила нос.
– Хотели вас хлебом-солью встречать, как дорогих гостей, но Пакость зажал хлеб…
– Нечего добро переводить, - ворчливо подтвердил их главный кулинар.
– И так знают, что мы их ждали.